презренных гоев, а не со своим народом. Увы, Андрей, я не научился. Я не
воспринял такой рай как свою наконец-то, стараниями и страданиями
психологини, обретенную родину. Я не воспринял райских птиц своим народом.
Мы с тобой много говорили об особенностях евреев, мы сходились, что еврей не
может быть пьяницей, убийцей, даже хулиганом. В нашем с тобой кругу слово
еврей почти всегда означало умного, интеллигентного и, главное, порядочного
человека. Здесь же евреев практически не видно. Самое удивительное явление,
с которым я никак не ожидал столкнуться в Израиле это антисемитизм, если я и
мне подобные -- евреи. Он тут, пожалуй, страшнее, чем в Союзе. И если сефарды
-- арабские евреи, которых тут называют марокканцами, не любят нас чисто
этнически, как, скажем, у нас в Москве относятся к кавказцам или к цыганам,
то левые ашкиназы -- как образованные русские типа Шифаревича, Распутина,
Белова -- вежливо-презрительно. А поскольку именно они определяют судьбу
академаим, включая ученых, владеют средствами массовой информации и вообще у
власти при любом правительстве, то ничего не зависит от наших индивидуальных
достоинств или пороков: жид он и есть жид. Здесь не стали изобретать новых
слов -- русский означает то же, что в царской России жид. В отличие от
советского антисемитизма, израильский -- откровенно государственный. здесь не
берут на престижную работу на законном основании, здесь министр по
телевидению может проповедывать антисемитизм. Какой же мой народ и какую
свою родину я тут нашел? Но и там, у вас мне нет места. Возврата мне нет: я
потерял не только гражданство, работу, прописку, но свое доброе имя. А нашел
существование вечного бомжа, которое вели в Союзе только неизлечимые алкаши,
но с той разницей, что они какую-то работу да найти могли, но не хотели, я
же хочу уже любую, но нет никакой. Только ежедневное изнурительное безделие
и пособие для нищенского бытия... Безделие особенно невыносимо, если ты
знаешь, что в это же время твоя такая умная, нежная, образованная,
культурная и красивая жена убирает чужие квартиры под бдительным оком
полубезграмотной заплывшей от безделия жиром стервы. Я никогда не мог понять
природу слепой классовой ненависти. Теперь -- понимаю. Я потерял здесь не
только родину, профессию, репутацию, я потерял самое дорогое, что имел в
моей жизни, ради чего ринулся за рубеж -- мою Аллочку. От непосильной работы
и постоянного ежедневного унижения у нее огрубели не только руки музыканта,
огрубела душа. Она пытается любить меня как прежде, но не может и не сможет
уже никогда. Я -- мужчина, я должен быть добытчиком! Работать должен я, а не
она... А ты знаешь, что мне сказал руководитель ИХ института, когда выслушал
все о нашем растворителе и о моих доработках уже здесь, в Израиле? "You
would never and nowhere be engaged to. You are overqualified for..." Иными
словами -- конкуренции не потерпим...
Но -- из последнего письма:
В конце концов, мне не на что жаловаться и не о чем сожалеть. Да, я
потерял профессию и любимое дело. Но мы-то с тобой знаем, что и на родине
вещество, которое НЕВОЗМОЖНО НИ ПРОИЗВОДИТЬ НИ ДАЖЕ ИСПЫТАТЬ рано или поздно
будет объявлено никчемным... В его уникальные возможности и экстремальную
необходимость в случае нападения из космоса поверить могли только советские
военные, готовившиеся к звездным войнам. Все прочие мои проекты здесь
воспринимались вежливо, доброжелательно и отрицательно, в смысле
единственного, что меня интересовало -- оплаты моего труда. В результате я
вынужден навязывать людям словари. Но это дает мне средства для относительно
достойного образа жизни в бытовом отношении. Я живу в квартире, о которой не
смел и мечтать на родине, на берегу теплого моря, к которому я мог себе
позволить поехать раз в два-три года. Я свободен от очередей и дефицита,
сыт, одет, имею решительно все, что нужно человеку для комфорта. Свет не
гаснет, вода идет всегда, телефон исправен, изобилие в магазинах по
доступным мне ценам, непьющий неагрессивный народ, хороший иврит у Аллы и
детей. Сын служит в еврейской армии. Как ты знаешь, мы побывали за границей,
в Египте, убедились, что там даже хуже, чем было у нас в Союзе, что уж
говорить о нашем благословенном Израиле, который я конечно же искренне
считаю сегодня своей единственной родиной, за которую готов отдать жизнь. Я
понял, что далеко не все правильно, о чем я писал тебе когда-то, что
большинство обид не по адресу, что не мы построили и защитили пригласившую
нас страну. Более того, большую часть жизни люди моего поколения активно или
пассивно боролись против Израиля, как граждане его стратегического врага --
СССР. А нас этим ни разу этим не попрекнули, даже бывших создателей
смертельно опасного дла Израиля оружия, которое мы предоставляли арабам.
Положа руку на сердце, неужели я бы отказался работать над нашим сольвентом,
если бы знал достоверно, что он предназначен именно против Израиля? Просто
повезло, что мне пришел в голову именно этот тип боевого вещества, а не
применимый против тех, среди кого я живу, всех этих детишек, так похожих на
меня в детстве. Мне ли обижаться? Кстати, постоянно чувствуя свою вину, я
изобрел здесь ПРИМЕНИМЫЙ вариант сольвента и неоднократно предлагал его
местным генералам. Меня вежливо благодарили, но ни шекеля на разработку не
дали. А потом я узнал, что формулу со всеми моими выкладками и результататми
первичных испытаний один из моих генералов просто потерял, в чем спокойно
признался... Я не удивляюсь и не обижаюсь
больше. Ну, не нужны обществу ни мои мозги, ни мои руки. Мне же легче.
Кто
пробился со своими проектами, все побыли год-два на стипендии меньше
моих
комиссионных и до свидания...
Андрей отложил ПОСЛЕДНЕЕ письмо Артура и включил телевизор:
"...будто не обойдемся без них, -- ревел президент. -- Я дал ука-за-ние
расследовать все, что они успели натворить и кто им в этом помогал. Я не
люблю признавать свои ошибки, но СЕГОДНЯ должен сказать россиянам, что правы
были не мы, кто пригрел, понимаешь, змею на груди, а те, кого мы называли
презрительно патриотами. Так вот, сегодня Я --ПАТРИОТ НОМЕР ОДИН и никому,
никакому малому на-ро-ду не заменить русских на главных постах в России.
Рроссия -- прежде всего для русских, а уже потом для прочих, хотя, конечно,
ничьих прав мы ущемлять не собираемся..."
Андрей переключил канал. Меланхоличный ведущий научной передачи с
трудом шевельнулся на стуле: "Не исключено, что эта сенсация в ближайшее
время будет интересовать человечество гораздо больше, чем исчезновение с
планеты евреев." "А вы не связываете одно с другим, -- напряженно спросил
журналист, -- что поворот астероида к Земле произошел только после ИСХОДА
избранного народа? Что, как уверяют сегодня патриоты, евреи заблаговременно
покинули наш мир, чтобы спасти себя и подставить всех нас? " "Я не юдофоб...
А что до причинно-следственных связей, то в свете такого никакой наукой не
объяснимого катаклизма, как этническая эвакуация, можно поверить во что
угодно." "Американский президент, опираясь на мнение лучших ученых,
полагает, что если мы в ближайшие недели не найдем противоядия, наступит
конец света. Насколько точно известна траектория астероида и есть ли
возможность его уничтожить ракетами с атомными боеголовками? Ведь мир
накопил тысячи ракет?.." "Астероид этот мы наблюдаем давно. Его траектория
была относительно безопасной, он должен был пройти близко, в миллионах
километров от Земли. Но неожиданно его сзади и немного сбоку ударил осколок
другого небесного тела, траектория и скорость изменились роковым образом.
Теперь он стремительно движется именно к нам, столкновение неизбежно. А что
до тысяч ракет, то они годятся для обстрелов в пределах нашей планеты. На
орбиту и далее можно вывести космические корабли с относительно скудными
зарядами. Астероид имеет около 170 километров в длину и около 80 в
поперечнике. Даже взрыв всего ядерного арсенала нашей планеты не мог бы
разрушить такое небесное тело, а если бы и разрушил, то на Землю обрушился
бы град гигантских осколков, что еще хуже, если такое выражение вообще
применимо к данной ситуации. Что же до заряда, который можно на него
доставить, то его астероид и не заметит, это как если бы устроили Хиросиму в
центре Антарктиды... И попасть в него не просто, учитывая ослабленный состав
наших космических сил после эвакуации евреев. Это не мое дело, но в высших
научных эшелонах скрытых евреев оказалось удивительно много." "Так что же, у
нас нет ни малейшей надежды? -- ведущий прямо на глазах покрылся потом. -- Так
и будем наблюдать на небе сначала новую звездочку, потом новую Луну, а потом
и чудовище во всех подробностях?!" "Боюсь, что нарисованная вами картина --
наше единственное короткое будущее. Создать за недели нечто принципиально
более мощное..." "В последние годы тема космической катастрофы от
столкновения Земли с кометой или астероидом стала общим местом в
фантастических триллерах. Неслыханно крутые американские астронавты всегда
отводили беду от нашей голубой планеты. Была ли хоть доля правды в тех
технических подробностях, на которые не скупились фантасты? И насколько
все-таки точно его попадание в Землю. В ряде последних публикаций
оспаривается сама опасность. Посудите сами, вероятность столкновения двух
таких пылинок как Земля и астероид на просторах вселенной..." "...была бы
пренебрежимо малой, если бы КТО-ТО не позаботился об абсолютной точности
попадания, если бы второе невероятное событие не было бы следствием первого!
Я первый всегда смеялся над наивностью фантастов, опираясь именно на теорию
вероятности. Увы, повторяю, столкновение неизбежно, известен не только день
и час, но и та сторона, которой Земля подставится астероиду. Жители Сахары и
восточного побережья Атлантики будут свидетелями ночного приближения монстра
к нашей атмосфере. За несколько часов до конца астероид будет для них виден
во всех ужасающих подробностях своих чудовищных скал и пропастей, пока скалы
не начнут стремительно плавиться в атмосфере Земли. Свет от этого будет ярче
солнца, поэтому люди больше астероид наблюдать не смогут..." "А мы,
остальная планета? Ведь в Сахаре почти нет населения?" "Астероид пробьет
литосферу -- земную оболочку, литосферные плиты придут в движение. Мантия и
особенно астеносфера способны поглотить энергию удара. Поэтому астероид не
может пробить Землю насквозь, как пишут сегодня в газетах, сравнивая его с
пулей, пробивающей череп человека. Ударная волна, однако, пройдет сквозь всю
планету, хотя и не выбросит Японию в космос. Земной шар, как таковой, я
думаю, уцелеет, но "ледоход" литографных плит в жидкой астеносфере, выброс
миллиардов тонн твердых веществ в атмосферу, ее мгновенный разогрев и
последующая многовековая зима не оставляет нам ни малейшего шанса на
спасение...
В дверь позвонили. Андрей радостно вскочил: вот оно, востребованность,
наконец-то именно их с Артуром ВЕЩЕСТВО нашло свое применение. Это за ним,
чтобы он спас Россию, человечество! Но это был сосед. Он был не то из
милиции, не то из ФСБ, Андрей никогда не видел его в форме, но знал --
оттуда, с невидимого фронта товарищ. Сейчас он был бледен и тороплив:
"Андрей, у вас есть куда срочно уехать, где вас никто не знает?" "Андрей
похолодел. Это неожиданное выступление президента, который всегда держал нос
по ветру... Действительно, такое он мог сказать только при очень серьезной
опасности. И вот Гаврилыч предлагает бежать. "Не медлите, -- глухо сказал
