И тут же погасли все огни на мостике "Кухулина". Я ждал в кромешной
темноте, а на меня накатила волна тошноты. Какая-то жуткая сила
пронизывала меня насквозь, выворачивая наизнанку. Только что я был в
невесомости, и вот я оказался в мощном гравитационном поле, с каждой долей
секунды меняющем направление - "верх" был то над моей головой, то под
ногами, то где-то сбоку, то с противоположной стороны. Вокруг меня с
грохотом ударялись о стены, пол, потолок сорвавшиеся со своих мест
предметы. Весь "Кухулин" - все его стальные ребра, панели, заклепки -
стонал и визжал от невыносимых нагрузок.
Мне было страшно, но Джиму Свифту, должно быть, приходилось еще хуже.
Я не имел представления о том, что происходит, а он знал довольно точно. И
когда все, наконец, успокоилось, я радовался лишь тому, что эта жестокая
карусель остановилась.
Рубка оставалась темной, но начали по одному включаться экраны.
Мостик освещался теперь слабым звездным светом, в котором я мог разглядеть
силуэты моих спутников. Мел скорчилась у колен доктора Эйлин, Джим Свифт
висел вниз головой рядом с ними.
- Ради Бога, что это было? - слабым голосом произнесла доктор Эйлин.
Не было возможности описать это - разве что какая-то неведомая сила
ворочалась внутри твоего тела.
- Назовем это местью пространства-времени. - Джим Свифт вытянул руку
и, отталкиваясь от стены, привел себя в вертикальное положение. - Именно
этого я и боялся. Именно об этом я пытался их предупредить - но никто так
и не стал слушать.
- Вы хотите сказать, что каждый раз, когда используется
Сверхскорость, часть Вселенной деформируется подобным образом? - спросил
я.
- Нет, вряд ли. Это происходит теперь - с момента Изоляции. Но
когда-то этого не было. Это означает, что Сверхскорость использовать
нельзя. Возможно, ее нельзя будет использовать больше никогда.
- Но у них же получилось! - Мел отцепилась от доктора Эйлин и как
будто пришла в себя. Доктор Эйлин потерла руки, за которые та только что
держалась мертвой хваткой. - Мы же сами видели, что у них получилось!
- Видеть-то видели, - кивнул Джим Свифт. - Вы знаете, куда они
собирались?
- В испытательный полет, - ответил я. - Возможно, на Эрин. - Ради
спокойствия Мел я не стал добавлять, что второй остановкой у них должна
была стать Пэддина Удача.
- Эрин отсюда не дальше одного светового часа. - Джим осторожно
потрогал кончик носа и охнул. - Для Сверхскорости один световой час -
тьфу. Но я готов поспорить на что угодно: если они отправились к Эрину,
они туда еще не прибыли. Если точнее, они туда не попадут никогда.
- Тогда где же они? - поинтересовалась доктор Эйлин. Я увидел на ее
лице возбуждение.
- Над этим вопросом я бился всю свою жизнь. - Джим Свифт кое-как
добрался до пульта и уселся в пилотское кресло. - Я бы сказал, они теперь
там же, где все, кто пытался использовать Сверхскорость с момента
Изоляции. Но это вряд ли можно считать ответом.
- Это вообще не ответ, - сказал я. В рубке было тепло, даже жарко, но
меня пробрала дрожь. Если Дэнни Шейкер и его головорезы не улетели на
Эрин... - Вы хотите сказать, что корабль Сверхскорости до сих пор где-то
здесь, но мы его не видим?
- Спокойно, Джей, - сказала доктор Эйлин. - Не ты один взволнован.
- Нам всем надо успокоиться, - добавил неожиданно довольным голосом
Джим Свифт. - Всем. Садитесь, я расскажу вам, что я думаю и что знаю -
хотя знаю, боюсь, меньше, чем хотелось бы.
Доктор Эйлин села. Мы с Мел последовали ее примеру.
- Жаль, что здесь нет Уолтера Гамильтона, - начал Джим. - Часть того,
что я скажу, - результат его исследований. Начать надо издалека, со времен
до Изоляции, до появления Сверхскорости. Люди расселялись по Вселенной, от
звезды к звезде. Но они делали это медленно, на кораблях, даже близко не
достигавших скорости света. Мы очень мало знаем о первых колонистах
Мэйвина и Сорока Миров, но Уолтер считал, что они поколениями летели в
огромных тихоходных кораблях. Он заявлял, что в именах, фамилиях и
географических названиях Эрина прослеживаются корни нашей цивилизации,
берущей свое начало в небольшом регионе, изначальном доме человечества.
Я не могу доказать этого, но уверен, что древним путешественникам
полеты от звезды к звезде давались нелегко. Но именно так человечество
расширяло ареал своего обитания на протяжении тысяч и тысяч лет. Никто в
Сорока Мирах не знает, как долго это продолжалось. А потом, не знаю, где и
когда, какой-то безвестный юный гений открыл Сверхскорость.
- Ясное дело, гений, - нахмурилась доктор Эйлин. - Но почему именно
юный?
- Ха! - улыбнулся Джим Свифт (улыбка получилась кривобокой, и все же
- избитый или нет - он стал самим собой). - Юный гений, причем ясно, что
он либо умер молодым, либо не прислушивался к тому, что говорят вокруг,
после своего открытия. Откуда я это знаю? Но это же элементарно. Любой,
совершающий прорыв в науке, как правило, молод. Великие открытия
совершаются людьми, склад ума которых еще не пообтесан жизнью. А второе
мое заключение исходит из того, что у человека, достаточно умного, чтобы
изобрести Сверхскорость, должно хватить ума, чтобы понять возможные
последствия этого открытия.
- Ибо Сверхскорость на первый взгляд дает все, не беря ничего взамен.
Этакий идеальный бесплатный обед. Но это только кажется. Вы видели, как
мал был корабль, который мы нашли. И двигатель его в сотню раз меньше
движков "Кухулина", а силы в нем довольно, чтобы переносить его от звезды
к звезде. Откуда берется эта энергия? Ведь на борту его источников энергии
нет.
Вот это я и пытался объяснить Алану Кирнану и прочим тупицам.
Сверхскорость поглощает энергию вакуума из пространства-времени для того,
чтобы перекинуть своего рода мост от одной точки пространства к другой.
Источники энергии кажутся бездонными, но это не так. Это не как колодец:
там вы просто черпаете из него воду и в конце концов замечаете, что
уровень воды в нем начинает понижаться. Это больше похоже на каменный
мост. Вы можете много лет ездить по нему и не замечать, что он перегружен.
И так до того дня, когда все сооружение неожиданно обрушивается.
Именно это и произошло с Сверхскоростью, если не считать того, что
здесь можно говорить не о годах использования, а о столетиях. За это время
люди привыкли полагаться только на нее. Они забыли, что у Сверхскорости
есть свои пределы. Они не стали сохранять свои старые тихоходные
межзвездные корабли. И в один прекрасный день мост рухнул. Энергия вакуума
упала до критической отметки. И Сверхскорость перестала действовать
навсегда. И корабль, который пытается пересечь мост, неминуемо падает в
воду.
- В воду? - удивился я.
- Извини. Это я так выразился. Сверхскорость перекидывала мост через
пространство-время, кратчайший путь из одной точки в другую. И с тех пор,
как этот мост рухнул, корабль, пытающийся использовать его, выпадает из
пространства-времени.
Мел тоже не очень поняла.
- Выпадает из пространства-времени? Но как это возможно? Там же
некуда выпадать.
- Возможно. Но я не могу описать это лучше. Скажем так, корабли
исчезают из нашей Вселенной и попадают куда-то, вне нашего понимания.
- Но это все еще не имеет смысла, - запротестовал я. - Допустим,
Сверхскорость перестает работать так, как вы сказали. Но ведь не все
корабли собирались лететь в тот самый день! Должны были остаться и еще
корабли.
- Разумеется, должны. Но ты видел сам, это не тот мост, на который
можно посмотреть и крикнуть: эй, он поврежден, или: эй, он исчез! Никто не
знал, что мост исчез. Если они были слишком близко от пытающегося
стартовать корабля, они были уничтожены так же, как только что чуть не
были уничтожены мы. Но если они находились на безопасном расстоянии, они
видели только то, что корабль Сверхскорости исчез, а это совершенно
нормально. Корабль перед прыжком всегда исчезает. Разумеется, те, кто
ожидали корабль, гадали, куда он пропал. Но если он не прибыл по
расписанию в вашу систему, кто мешал вам послать свой корабль узнать, что
произошло?
- Так что в конце концов кораблей не осталось. Все звездные системы
оказались изолированными друг от друга. Сотни и тысячи обитаемых звездных
систем. Они бедствовали, но не могли помочь друг другу. Они даже связаться
друг с другом не могли без Сверхскорости. Система Мэйвина изолирована. Но
и все остальные - тоже.
Изоляция. Джим Свифт мог рассуждать теоретически и представлять себе
это слово абстрактно, но я посмотрел на ближайший экран. На нем не было
ничего кроме звездного неба - на все четыре стороны только звезды. Я
прожил на Эрине шестнадцать счастливых лет и даже не подозревал, что
изолирован от всех и вся, что бы со мной ни случилось. Хорошо еще, что со
мной не случалось ничего страшнее безобидных детских болезней или нудной
работы по дому. Вот теперь я был изолирован как следует - где-то в глубине
Лабиринта, без надежды связаться с людьми.
Я оглядел другие экраны. Мы все еще висели в центре Сети. Я мог
насчитать десятки узлов со светящимися точками. Том Тул говорил, что этот
космический металлолом ценится высоко. Достаточно, чтобы владеющий им
разбогател. Если команда "Кухулина" еще жива и ее не выкинуло в другую
Вселенную, как это предсказывал Джим Свифт, они вполне еще могут вернуться
сюда. Опытный космолетчик вроде Дэнни Шейкера смог бы отобрать в этом
хламе пригодные к использованию детали и отремонтировать "Кухулин" так,
чтобы он хотя бы дотянул до Эрина. Но мы на такую работу были просто не
способны. И никто не сможет сделать ее за нас.
Мы вчетвером были абсолютно изолированы. И рано или поздно, когда
наши припасы иссякнут, мы умрем.
31
Все кончено. Надежды нет. Нам не выбраться отсюда.
Странное дело, но человеком, что вытащил меня из трясины этих мрачных
мыслей, был не Джим Свифт, не Мел Фьюри и даже не доктор Эйлин. Это был
Дэнни Шейкер со своим золотым правилом: не сдавайся!
Но еще до того, как я подумал об этом, я получил существенное
доказательство того, что я еще не умер. Доктор Эйлин настояла на том,
чтобы прежде чем предпринять что-либо еще, мы с Джимом Свифтом дали ей
обследовать наши раны. Сначала она занялась Джимом. Она промыла его лоб и
заплывший глаз, потом выправила его сломанный нос. Я слышал зловещий скрип
трущихся друг о друга хрящей. Лоб его побелел и покрылся испариной, но он
не издал ни звука.
Значит, и я должен держаться, особенно на глазах у Мел. Даже тогда,
когда доктор Эйлин залезла чем-то в мою ноздрю.
Вся моя голова - от ноздри до затылка - вспыхнула ослепительной
болью. Я думал про себя: "Я еще жив. Мертвому не может быть так больно". Я
не орал, но когда она кончила возиться со мной и сделала какой-то укол, я
пробормотал что-то насчет того, что мне якобы надо посмотреть на
двигатели, и удрал. Я добрался только до грузового отсека и отсиделся там.
У меня кружилась голова, я весь взмок... в общем, было веселей некуда.
Приборы в машинном отделении рисовали мне не более утешительную
картину, чем дисплеи на мостике. Из пяти маршевых двигателей три не
действовали совсем. Оставшиеся два были в паршивом виде, и, включая их
ненадолго и корректируя положение корабля в промежутках между включениями,
я мог еще кое-как перемещать корабль. Ускорение было бы при этом
ничтожным. Я прикинул в уме. Если мы используем оставшиеся двигатели до
того, пока они не заглохнут окончательно, а потом пойдем к Эрину по
