улыбкой на лице. У Джада, как и в прежнюю встречу, екнуло сердце. Это
первая женщина после Элизабет, так эмоционально взволновавшая его.
Они совсем не похожи. Элизабет была хрупкой голубоглазой блондинкой.
У Анны Блейк - черные волосы и невероятные фиолетовые глаза, обрамленные
длинными темными ресницами. Высокая, прекрасно сложенная, отнюдь не худая.
Умное, сосредоточенное лицо аристократической красоты. Полное впечатление
неприступности, если бы не живые глаза, излучающие теплоту. Низкий
бархатный голос с легкой хрипотцой.
Анне было лет двадцать пять, и она, несомненно, самая красивая
женщина, какую Джад когда-либо видел. Но не только красота потрясла его. В
ней была почти осязаемая влекущая сила. Ему казалось, будто он знает Анну
целую вечность. Чувства, давным-давно умершие, вдруг ожили, поразив Джада
своей глубиной.
Впервые Анна пришла на прием три месяца назад без предварительной
договоренности. Кэрол объяснила, что у доктора совершенно нет свободного
времени и он не берет новых пациентов. В ответ Анна спокойно спросила,
можно ли подождать. Она просидела в приемной два часа, и Кэрол,
сжалившись, провела ее к Джаду.
Неожиданное явление столь сильно его потрясло, что в первые мгновения
он не совсем отчетливо воспринимал ее объяснения. Помнил лишь, будто
предложил присесть, и она представилась: Анна Блейк, домохозяйка. И еще,
кажется, поинтересовался, чем может быть полезен. Несколько поколебавшись,
она не ответила прямо на вопрос, только пояснила: дескать, не уверена,
происходят ли с ней какие-то странности, но ее приятель, врач, упомянул
однажды о докторе Стивенсе как об одном из лучших психоаналитиков. "Кто
этот врач?" - спросил Джад. Она смущенно промолчала. "Наверное, наткнулась
на мою фамилию в телефонном справочнике", - подумал он.
Джад попытался втолковать - все расписано, в городе много прекрасных
аналитиков, он готов назвать с десяток. Все напрасно. Анна спокойно, но
твердо заявили: дескать, хочу лечиться у вас. В конце концов Джад
согласился.
Внешне она казалась совершенно нормальной, хотя просматривались
некоторые признаки стрессового состояния, и он подумал: случай
относительно простой, справиться будет легко. Пришлось нарушить заведенное
привило - не брать ни одного пациента без рекомендации другого врача, и
час, отведенный на обед, посвятить Анне. За прошедшие две недели она
приходила четыре раза, но Джад не слишком далеко продвинулся, по крупинке
выуживая сведения о ее жизни. Несравненно больше узнал о самом себе:
похоже, влюбился, впервые после Элизабет.
Во время первой беседы Джад спросил, любит ли она мужа, и, презирая
себя, надеялся услышать отрицательный ответ. Но она сказала:
- Да. Он добрый человек и очень сильный.
- Скажите, он относится к вам по-отечески?
Анна глянула на него своими неправдоподобно фиолетовыми глазами:
- Нет, мне не нужен отец в образе мужа. У меня было счастливое
детство.
- Где вы родились?
- В Ривере, небольшом городке под Бостоном.
- Ваши родители живы?
- Отец жив. Мать умерла от удара, когда мне было двенадцать лет.
- Ваши родители хорошо относились друг к другу?
- Да. Очень.
Оно и видно по тебе, радостно подумал Джад. Он часто сталкивался с
болью, со страданиями, с отклонениями от нормы и присутствие Анны
воспринимал подобно свежему весеннему дуновению.
- У вас есть братья и сестры?
- Нет. Я единственный ребенок. Избалованное чадо. - И улыбнулась ему
дружелюбной, искренней улыбкой, лишенной жеманства.
Она жила за границей с отцом, который работал в госдепартаменте, а
когда отец снова женился и переехал в Калифорнию, пошла работать в ООН
переводчиком, ибо хорошо владела французским, итальянским и испанским. С
будущим мужем познакомилась на Багамах, где проводила отпуск. Сначала он -
владелец строительной фирмы - Анне не понравился, но был настойчивым и
верным поклонником. Через два месяца они вступили в брак и поселились в
поместье по Нью-Джерси. С тех пор прошло полгода.
Все это Джад выведал за шесть визитов, но до сих пор так и не понял,
что ее тревожит. она скупо и неохотно отвечала на его расспросы.
- Вы беспокоитесь по поводу вашего мужа, миссис Блейк? - спросил он
при первой встрече.
Последовало молчание.
- Вы с мужем физически совместимы? - не оставлял своих попыток Джад.
С недоумением:
- Да...
- Вы подозреваете его в связи с другой женщиной?
Как бы развеселившись:
- Нет!
- У вас есть любовник?
Сердито:
- Нет.
Он задумался, стараясь подобрать возможные подходы и опрокинуть
невидимый барьер. Решился на массированную атаку: идти напролом, пока не
почувствует, где зарыта собака.
- Вы ссоритесь по поводу денег?
- Нет. Он очень щедрый.
- Есть проблемы с родственниками?
- Он - сирота. Мой отец живет в Калифорнии.
- Вы или ваш муж увлекаетесь наркотиками?
- Нет.
- Вы подозреваете мужа в гомосексуализме?
Тихий, беззлобный смех, словно ручеек журчит по камушкам:
- Нет.
Он ринулся дальше, другого выхода не было.
- Вступали в половую связь с женщинами?
С упреком:
- Нет.
Джад затрагивал алкоголизм, фригидность, страшащую ее беременность и
прочие вопросы, пришедшие на ум. И каждый раз она смотрела на него
задумчивыми, умными глазами и просто качала головой. А когда настаивал,
пытаясь загнать в угол, она сопротивлялась:
- Пожалуйста, потерпите. Не надо так круто.
Окажись на ее месте кто-то другой, он скорее всего отказал бы ему. Но
в данном случае считал себя обязанным помочь. И их встречи продолжались.
Вскоре Джад уступил, предоставив ей возможность говорить на любую
тему. Она объехала с мужем десятки стран, встречалась с необыкновенными
людьми. У нее был острый ум и великолепное чувство юмора. Как
обнаружилось, им нравились одни и те же книги, одна и та же музыка, одни и
те же спектакли. Она по-дружески, относилась к Джаду, но ни разу не
показала, что он для нее несколько больше, чем просто врач. Горькая ирония
судьбы: многие годы он подсознательно искал такую женщину, и теперь, когда
она вдруг появилась, вынужден лишь облегчать ее проблемы и отправлять
обратно к мужу.
Итак, Анна Блейк вошла в кабинет. Джад пододвинул стул к дивану и
ждал, когда она ляжет.
- Нет, - сказала она спокойно. - Я заглянула только узнать, не могу
ли помочь.
Он не сводил с нее глаз, не произнося ни слова. От неожиданного
участия потеплело на душе, страшное напряжение, в котором он пребывал
второй день, вдруг стало отпускать. И возникло желание все ей рассказать.
О давящем кошмаре, о Макгриви и его идиотских подозрениях. Но, увы, это
невозможно. Он врач, она пациентка. Хуже того: он ее полюбил, полюбил
недосягаемую женщину, мужа которой в глаза не видел.
Она смотрела на него, а он лишь кивал головой, опасаясь вымолвить
хоть слово и ненароком выдать себя.
- Мне так нравилась Кэрол, - сказала Анна. - Кому нужно было убивать
ее?
- А у полиции есть версии?
"И еще какие! - подумал Джад с горечью. - Если бы только Анна
знала..."
- Да, кое-какие прикидки есть, - ответил он.
- Понимаю ваше состояние сейчас, поэтому хотела выразить свое
глубокое сочувствие. Хотя не была уверена, что застану. Я не собиралась
приходить. Тем не менее пришла. И поскольку мы оба здесь, почему бы
немного не поговорить о вас?
Анна помолчала. Сердце Джада бешено забилось: "Боже! Молю тебя, не
дай ей меня покинуть!"
- На следующей неделе мы с мужем уезжаем в Европу.
- Замечательно, - еле выдавил из себя он.
- Боюсь, зря отняла у вас время, доктор Стивенс. Простите.
- Ну что вы! - воскликнул Джад вдруг севшим голосом. Она бросает его
в беде. Конечно, не подозревая этого. Внутри все переворачивалось от
физической боли - вот оно, расставание. Навсегда...
Анна открыла кошелек и вынула деньги. После каждого визита она
платила наличными, в то время как другие пациенты присылали чеки.
- Нет, - вырвалось у Джада. - Вы заглянули сюда как друг. Я... очень
вам признателен.
И тут сделал то, чего не позволял себе ни с одним пациентом:
- Пожалуйста, приходите еще!
Она спокойно воззрилась на него:
- Зачем?
"Потому что я не в состоянии отпустить тебя так быстро, - думал он. -
Потому что уже никогда не встречу такую, как ты. Потому что нестерпимо
жаль, что не встретил тебя раньше, первым. Потому что я люблю тебя". Вслух
же сказал:
- Мне кажется, нужно подытожить нашу работу. Побеседовать еще, дабы
удостовериться, что у вас все в порядке.
Она озорно улыбнулась:
- То есть мне нужно сдать выпускной экзамен?
- Что-то в этом роде. Договорились?
- Ну, если вы хотите, конечно. - Она встала. - Я чувствую себя
виноватой, у вас со мной ничего не получилось. Но уверена - вы
замечательный врач. Если вам когда-либо понадобится моя помощь, я приду.
Анна протянула руку, и он ее взял. Рука была теплая, крепкая. Он
ощутил, как между ними пробежал электрический ток, некогда ему знакомый, и
взмолился, чтобы она ничего не заметила.
- До пятницы, - произнесла Анна.
- До пятницы!
5
Остаток дня прошел как в тумане. Некоторые пациенты упоминали об
убийстве Кэрол, хотя заняты были только собой и своими бедами. Джад
старался сконцентрироваться, но мысли разбегались. Надо прослушать все
записи, вдруг на что-то не обратил внимания.
В семь часов, отпустив последнего пациента, Джад подошел к потайному
шкафчику и налил крепкого скотча. Виски взбодрило, и он вспомнил, что не
завтракал и не обедал. При мысли о еде тошнота подступила к горлу. Он сел
на стул и стал думать об убийствах. В историях болезни не было ничего, что
могло бы заставить кого-либо из пациентов пойти на преступление. Если это
шантажист, он вполне мог попытаться выкрасть их. Но шантажисты - трусы,
спекулирующие на слабостях людей, и если Кэрол застала взломщика на месте
преступления, скорее всего он убил бы ее быстро, одним ударом, а не стал
бы мучить. Здесь что-то другое.
Джад долго сидел, перебирая в уме события последний двух дней.
Наконец тяжело вздохнул - ничего заслуживающего внимания. Взглянул на часы
и удивился, как уже поздно.
Лексингтон-авеню была пустынна, только вдалеке маячил одинокий
пешеход. Джад поймал себя на мысли об Анне: что она сейчас делает?
Наверное, дома обсуждает с мужем, как прошел его рабочий день. Или уже в
постели и... "Прекрати!" - сказал он себе.
На улице машин не было, поэтому, не дойдя до перехода, Джад решил
взять наискосок, чтобы поскорее попасть в гараж. На середине проезжей
части он услышал шум и обернулся. В десяти футах прямо на него мчался
огромный черный лимузин с выключенными фарами. Громко шуршали шины,
пытаясь справиться с гололедом.
"Пьяный идиот, - подумал Джад. - Разобьется ведь!" В поисках спасения
он бросился к тротуару. Слишком поздно - водитель вильнул следом, набирая
скорость, в явном намерении сбить его.
Последнее, что осталось в памяти, - сильный удар в грудь, отдавшийся,
как раскат грома. В меркнущем сознании темная улица взорвалась вдруг ярким
пламенем. И в это мгновение Джад понял, почему убили Джона Хэнсона и Кэрол
Робертс. Бурная радость охватила его: "Нужно сказать Макгриви". Потом свет
померк. Наступила тишина и полная тьма.
Сообщение из больницы о наезде на пешехода поступило на коммутатор в
начале одиннадцатого и было тут же переключено на бюро сыска. В эту ночь
