никто и никогда. Он обошелся с ней, как с равной, чьи суждения и чувства
заслуживают внимания.
Во время того ночного бдения она вдруг заметила, что совершенно
голая, и пошла в спальню надеть пижаму. Он последовал за ней, сел на край
кровати, и они опять говорили. О Мао Цзэдуне, о хула-хупе, о
противозачаточных таблетках. О матери и об отце, которые не состояли в
законном браке. Она рассказывала ему о том, чего никогда никому не
доверила бы. О вещах, засевших глубоко в подсознании. И наконец заснула в
состоянии полной опустошенности. Как будто ей сделали серьезную операцию и
выкачали целую бочку отравы.
Утром после завтрака он дал ей сто долларов.
Кэрол не сразу их взяла, а потом сказала:
- Я наврала. Никакого у меня нет дня рождения.
- Я знаю, - усмехнулся доктор. - Но мы не скажем судье. - И добавил
изменившимся тоном: - Ты можешь взять эти деньги, выйти отсюда, и никто не
будет докучать тебе до следующего раза, когда опять попадешь в полицию. -
Помолчав, продолжал: - Мне нужна секретарша в приемную. Кажется, это то,
что тебе нужно.
Она с изумлением взглянула на него:
- Шутите? Я не знаю стенографии, не умею печатать.
- Могла бы научиться, если бы опять пошла в школу.
Кэрол смотрела на него во все глаза. Наконец произнесла с
воодушевлением:
- Я никогда об этом не думала. Звучит шикарно!
Ей не терпелось выбраться к чертям собачьим из этой фартовой хаты со
стольником в кулачке и помахать им перед носом парней и девиц у Фишмана в
Гарлеме, где тусуется их честная компания. На эти башли можно целую неделю
балдеть до потери пульса.
В аптеке Фишмана ей показалось, будто никуда и не отлучалась. Те же
кислые рожи, та же унылая, скучная болтовня. Родной ее дом. Но из ума не
шла квартира доктора. И дело не в обстановке, а в ощущении чистоты и
спокойствия. Как будто маленький остров в каком-то совсем другом мире,
куда ей предложили пропуск. Что она теряет? Можно ведь попробовать смеха
ради, доказать доктору, что он ошибся - ни хрена из его затеи не выйдет.
Сама себе несказанно удивляясь, Кэрол поступила в вечернюю
умывальником, разбитым унитазом, рваной зеленой занавеской и продавленной
железной койкой, на которой частенько выделывала разные трюки и
разыгрывала целые представления. На этой койке она была прекрасной богатой
наследницей в Париже, Лондоне или Риме, а лежащий на ней мужчина -
красавец принц, умирающий от желания жениться на ней. И всякий раз, когда
тот, испытав оргазм, отваливался, ее мечта умирала. До следующего раза.
Даже не обернувшись, покинула меблирашку со всеми сказочными принцами
и поселилась с родителями. Пока училась, доктор материально ей помогал.
Школу закончила с отличием. Доктор присутствовал на выпускном вечере.
Глаза ее сияли от гордости: в нее поверили, наконец она кем-то стала.
Потом днем работала, а вечером посещала курсы секретарей. На следующий
день после окончания расположилась в приемной доктора Стивенса и сняла
собственную квартиру. Все эти четыре года доктор относился к ней с той же
серьезной учтивостью, что и в первую ночь их знакомства. Сначала ждала
каких-либо намеков на то, кем она была и кем стала. Но в конце концов
поняла: док видит в ней ту, какая она есть сейчас. Делает все, чтобы
помочь ей состояться как личности. Если у нее проблемы, всегда находит
минутку обсудить ею. Чего бы она не сделала для него! Когда угодно спала
бы с ним, даже убила бы ради него...
И вот теперь два хмыря из уголовной полиции хотят его видеть.
Макгриви терял терпение.
- Ну, как там, мисс? - спросил он.
- Мне приказано не беспокоить, когда доктор принимает больного, -
ответила Кэрол и заметила, как потемнели глаза Макгриви.
- Ладно, я позвоню. - Она схватила телефонную трубку и нажала кнопку
селектора. Прошло полминуты, и послышался голос доктора Стивенса:
- Да?
- Здесь два детектива, хотят повидать вас, доктор. Они из уголовной
полиции...
- Им придется подождать, - спокойно сказал он и отключился.
Кэрол почувствовала прилив гордости. Полицейские могут ввергнуть в
панику ее, но им нипочем не лишить самообладания доктора. Она вызывающе
посмотрела на них:
- Вы слышали сами!
- Ну и долго там будет пациент? - спросил Анжели, тот, что помоложе.
Она взглянула на настольные часы:
- Еще двадцать пять минут. Сегодня это последний.
Мужчины переглянулись.
- Подождем, - вздохнул Макгриви.
Они сели. Макгриви внимательно рассматривал Кэрол.
- Кого-то вы мне напоминаете, - произнес он.
Ее не проведешь. Вынюхивает.
- Общеизвестная истина, - парировала Кэрол. - Мы все на одно лицо.
Ровно через двадцать пять минут Кэрол услышала щелчок замка на
боковой двери, открывающейся из кабинета в коридор. А немного погодя
другая дверь, ведущая в приемную, отворилась и на пороге появился доктор
Стивенс. Какое-то время он разглядывал Макгриви.
- Мы раньше встречались, - сказал он, - но где, - припомнить не могу.
Макгриви небрежно кивнул:
- Да... Лейтенант Макгриви. - И показал на спутника: - Детектив Фрэнк
Анжели.
Они обменялись рукопожатием.
- Прошу вас, - пригласил доктор.
Кабинет Джада был обставлен в духе гостиной французского загородного
дома. Письменный стол отсутствовал. Лишь удобные кресла и несколько
маленьких столиков, на которых стояли антикварные лампы. На полу -
красивый большой ковер. В углу - кушетка, покрытая узорчатым шелком.
Макгриви заметил, что на стенах нет никаких дипломов. Прежде чем прийти
сюда, он навел справки. Если бы доктор Стивенс захотел, все стены мог
увесить дипломами и всякими другими знаками отличия.
- Я первый раз в кабинете психиатра, - сказал Анжели, явно под
впечатлением. - Не отказался бы и свой дом обставить так.
- Эта обстановка действует на моих пациентов расслабляюще, - сказал
Джад просто. - Но я, между прочим, психоаналитик.
- Прошу прощения, - произнес Анжели, - а какая разница?
- На пятьдесят долларов в час дороже, - отозвался Макгриви. - Но мой
напарник таких денег не стоит.
Напарник. И здесь Джад вспомнил: предыдущего напарника Макгриви
застрелили, а его самого ранили во время задержания в винном магазине
четыре, нет, кажется, пять лет назад. За совершенное преступление
арестовали мелкого хулигана Амоса Зифрина. Адвокат заявил о невменяемости
клиента по причине безумия. В качестве эксперта защита пригласила Джада.
Оказалось, Зифрин - безнадежно психически больной с прогрессирующим
порезом. По представлению Джада он избежал смертного приговора и был
отправлен в психиатрическую лечебницу.
- Теперь я вас вспомнил, - сказал Джад. - Дело Зифрина. В вас всадили
три пули, а ваш напарник был убит.
- И я все помню, - промолвил Макгриви. - Из-за вас преступник не
понес наказания.
- Итак, слушаю.
- Нам необходима кое-какая информация, доктор, - сказал Макгриви и
кивнул Анжели. Тот начал возиться с бечевкой, которой был перевязан
сверток.
- Хотелось, чтобы вы кое-что опознали, продолжал Макгриви вполне
обычным тоном, стараясь не насторожить доктора.
Наконец Анжели развязал сверток и вынул желтый непромокаемый
макинтош.
- Вы его раньше видели?
- Похож на мой, - удивленно сказал Джад.
- Так и есть. Внутри ярлык с вашей фамилией.
- Как он у вас очутился?
- А как вы думаете?
Полицейские больше не осторожничали. На их лицах появилось хищное
выражение.
Джад некоторое время пристально смотрел на Макгриви, затем взял с
подставки на длинном низком столике трубку и стал набивать ее табаком.
- Полагаю, вам лучше сказать, что все это значит, - спокойно произнес
он.
- Вопрос касается вашего макинтоша, доктор Стивенс, - ответил
Макгриви. - Если это ваша вещь, мы хотим знать, как она оказалась за
пределами дома.
- Все очень просто. Утром моросило. Мой плащ в чистке, поэтому я
надел желтый макинтош, в котором езжу на рыбалку. Один из моих пациентов
был без плаща. Пошел сильный снег, и я одолжил ему свой. - Доктор вдруг
замолчал, явно взволновавшись. - Что с ним случилось?
- С кем? - поинтересовался Макгриви.
- С моим пациентом, Джоном Хэнсоном?
- Вот так, - мягко проговорил Анжели. - Не в бровь, а в глаз.
Причина, по которой мистер Хэнсон не смог вернуть плащ сам, состоит в том,
что он мертв.
- Мертв?
- Кто-то ударил его ножом в спину, - сказал Макгриви.
Джад с недоверием смотрел на детективов. Макгриви взял у Анжели
макинтош и, повернув его другой стороной, показал омерзительную прорезь.
Вся спина была покрыта расплывшимися бурыми пятнами.
- Кому понадобилось его убивать?
- Мы надеялись услышать это от вас, доктор Стивенс. Ведь вы его
психоаналитик.
Джад беспомощно развел руками:
- Когда это произошло?
- Сегодня в одиннадцать утра, - сказал Макгриви. - На
Лексингтон-авеню, в квартале от вашего кабинета. Десятки людей должны были
видеть, как он упал, на все торопились домой, чтобы подготовиться к
Рождеству, и он лежал на снегу, истекая кровью.
Джад так сильно вцепился в край стола, что у него побелели суставы.
- В котором часу здесь был Хэнсон? - спросил Макгриви.
- В десять утра.
- Как долго длится прием, доктор?
- Пятьдесят минут.
- Он сразу ушел?
- Да. Уже ждал следующий пациент.
- Хэнсон вышел через приемную?
- Нет. Мои пациенты входят через приемную, а выходят вон там. -
Доктор показал на дверь, ведущую в коридор. - Таким образом они не
встречаются друг с другом.
Макгриви кивнул:
- Итак, Хэнсон был убит через несколько минут после того, как он
вышел отсюда. Зачем он посещал вас?
Джад ответил не сразу:
- Извините. Я не вправе обсуждать отношения между врачом и пациентом.
- Но ведь кто-то убил его, - сказал Макгриви. - Вы могли бы помочь
нам найти этого человека.
Трубка Джада погасла. Он не спеша раскурил ее.
- Как давно он начал посещать вас? - На этот раз вопрос задал Анжели.
- Уже три года, - промолвил Джад.
- А что у него были за проблемы?
Джад молчал. Он вспомнил, как сегодня выглядел Джон Хэнсон -
взволнованный, улыбающийся, страстно желающий насладиться вновь обретенной
свободой.
- Он был гомосексуалистом.
- Еще один красавчик, - с горечью сказал Макгриви.
- Был гомосексуалистом, - подчеркнуто повторил Джад. - Хэнсон
вылечился. Я сказал ему, что больше ходить ко мне не нужно. Он мог
воссоединиться с семьей. У него жена и двое детей.
- У педика семья?
- Так часто бывает.
- Возможно, один из друзей-гомиков не захотел терять его. Они
подрались. Тот разозлился и всадил нож в спину.
Джад задумался.
- Возможно, - неуверенно произнес он. - Но я бы отверг эту версию.
- Почему? - спросил Анжели.
- Потому что у Хэнсона не было гомосексуальных контактов более года.
Скорее всего кто-то напал на него сзади. Иначе Хэнсон смог бы за себя
постоять.
- Храбрый женатый педик, - угрюмо процедил Макгриви. Он вынул сигару
и закурил. - Только кое-что рушит версию насчет внезапного нападения. В
кармане убитого обнаружен кошелек, а в нем более ста долларов. - Он
наблюдал за реакцией Джада.
- Если искать психа, это упростит дело, - вставил Анжели.
- Необязательно, - возразил Джад. Он подошел к окну. - Посмотрите на
толпу внизу. Один из двадцати находится, был или будет на излечении в
психиатрической больнице.
- Но если человек безумный?..
