настоящая счастливица.
Трейси взглянула на Джеффа и могла поклясться, что тот покраснел.
Выйдя, Трейси бросила:
- Они очень милы.
- Сентиментальные, - возразил Джефф.
Джефф устроил себе нечто вроде походной койки, рядом с большой
кроватью Трейси. Когда этой ночью Трейси легла в постель, то снова
вспомнила, как Джефф трогательно заботился о ней, нянчил, обтирал губкой
ее больное тело. Она чувствовала его присутствие, чувствовала себя
защищенной. И в то же время нервничала.
Потихоньку Трейси выздоравливала, и они с Джеффом проводили много
времени, гуляя по маленькому городку. Они гуляли по Альмаадер Меер,
выложенной булыжником средневековой улочке, и проводили часы, гуляя по
окрестным полям. Они посещали сыроварни и старинные музеи. К удивлению
Трейси, Джефф разговаривал с горожанами на их языке.
- Где вы научились голландскому языку? - спросила Трейси.
- Я хорошо знал одну голландскую девушку.
И Трейси стало стыдно за свой вопрос.
Через несколько дней молодой организм Трейси победил, она совершенно
выздоровела. Когда Джефф почувствовал, что Трейси поправилась, он взял
напрокат велосипеды, и они проводили время, катаясь по окрестным полям.
Каждый новый день оказывался лучше прошлого, и Трейси хотела, чтобы они
никогда не кончались.
Джефф ее постоянно удивлял. Он окружил Трейси такой заботой и
нежностью, что она оттаяла, и ее агрессивность по отношению к нему
исчезла, хотя он и не проявлял никаких сексуальных ухаживаний. Для нее он
оставался загадкой. Она думала о красивой женщине, с которой его видела, и
была уверена, что это не единственная его подруга. Почему ради нее,
Трейси, он сидит в этой тихой заводи? Трейси, вдруг ни с чего, начала
рассказывать Джеффу то, о чем никогда не говорила ни с одним человеком в
мире. Она рассказала ему о Джо Романо, Тони Орсатти, Эрнестине Литтл и
Большой Берте, маленькой Эми Брэнинген. Джефф возмущался и огорчался и
сочувствовал. Он, в свою очередь, поведал ей историю о мачехе и дяде
Вилли, о денечках с бродячим цирком, о своей женитьбе на Луизе. Трейси
никогда не была столь близка ни с кем.
И вдруг пришло время уезжать. Однажды утром Джефф сказал:
- Полиция не ищет нас, Трейси. Думаю, мы должны уехать.
Трейси почувствовала горькое разочарование.
- Хорошо. Когда?
- Завтра.
Она кивнула.
- Я соберусь утром.
Ночью Трейси лежала без сна. Присутствие Джеффа так заполняло
комнату, как никогда раньше. Вот и пришел конец незабываемому периоду ее
жизни. Она взглянула на постель Джеффа.
- Вы спите? - шепотом спросила Трейси.
- Нет.
- О чем вы думаете?
- Завтра. Покидаем это место. Я теряю что-то.
- А я теряю вас, Джефф. - Слова непроизвольно сорвались с ее губ.
Джефф поднялся и в недоумении посмотрел на нее.
- Как это? - спросил он.
- Ужасно.
Через мгновение он был около нее на постели.
- Трейси.
- С-с-с... Не говорите ничего. Просто обнимите меня. Держите меня.
И медленно началось: нежное прикосновение, и ласки, и волнение, и
поглаживание, и нежное выяснение чувств. Он начал расти и набухать в
неистовом, безумном ритме, до тех пор, пока не превратился в вакханалию,
оргию наслаждения, буйства и первобытности. Его твердый член ласкал ее, и
бил ее, и наполнял ее до тех пор, пока она захотела закричать от
невыносимой радости. Она оказалась в самом центре радуги. Ей казалось, что
ее качает волной, и волна поднимает ее все выше и выше, внутри тела что-то
расплавилось, и тут она содрогнулась. Постепенно буря стихла. Она открыла
глаза. Она чувствовала, как губы Джеффа двигались по ее телу, все ниже и
ниже до самого центра ее существа, и она вновь забылась в следующей
феерической волне блаженной чувственности.
Она притянула к себе Джеффа и прижалась к нему, чувствуя, как бьется
его сердце. Она вытянулась в струнку рядом с ним, но ближе уже не могла
придвинуться. Тогда она сползла в ноги постели и начала покрывать его тело
поцелуями, нежными и мягкими, до тех пор, пока его член не оказался у нее
в руках. Она мягко сжала его и припала к нему губами, слушая, как он
стонет от удовольствия. Потом Джефф перевернулся, схватил ее, и все
завертелось вновь, в блаженном урагане страсти. И Трейси подумала: Теперь
я знаю. Впервые в жизни я знаю. Но я должна помнить, что это только на
одну ночь, последний любовный подарок.
Всю ночь они занимались любовью и говорили обо всем и ни о чем, и
казалось, что когда-то надежные ворота, наконец, распахнулись для них
обоих. А под утро, когда погасли звезды, Джефф просто сказал:
- Выходи за меня замуж, Трейси.
Она была уверена, что ослышалась, но он повторил снова, и хотя Трейси
знала, что это безумие, и совершенно невозможно, и никогда не сбудется, и
все-таки предложение безумно прекрасно и, конечно же, исполнится.
И она прошептала:
- Да, да, да.
И она заплакала, уютно свернувшись в его надежных объятиях.
Я никогда больше не буду одинокой, думала Трейси. Мы принадлежим друг
другу. Джефф часть моего завтра.
"Завтра" наступило.
Много позже Трейси спросила:
- Как же ты узнал, Джефф?
- Когда я увидел тебя в том доме, то подумал, что ты умерла. Я почти
сошел с ума.
- Я думала, что ты просто сбежал тогда с бриллиантами, - призналась
Трейси.
Он нежно ее обнял.
- Трейси, тот мой поступок в Мадриде, так это вовсе не из-за денег.
Это было вроде игры - дуэль. Вот почему мы оба занимаемся этим делом,
разве не так? Тебе подкинули задачку, которую, казалось, не было никакой
возможности решить, и ты начала крутиться, ища выход.
Трейси кивнула.
- Знаю. Сначала я занималась этими делами потому, что мне нужны были
деньги. А потом все переросло в нечто другое. У меня вполне хватает денег.
Мне нравится одерживать победы над людьми, удачливыми и яркими и
неразборчивыми в средствах. Мне нравится жить на кончике ножа опасности.
После долгого молчания, Джефф, наконец, произнес.
- Трейси... как ты относишься, чтобы все это забросить?
Трейси, не понимая, посмотрела на него.
- Закончить? Но почему?
- Раньше мы были каждый сам по себе. Сейчас все изменилось. Я не
переживу, если что-нибудь случится. Зачем нам рисковать? У нас денег
больше, чем надо. Почему бы нам не забросить все это?
- И чем мы займемся, Джефф?
Он ухмыльнулся.
- Мы подумаем кое о чем.
- Серьезно, милый, что же мы будем делать?
- Будем заниматься любимым делом, любовь моя. Будем путешествовать,
позволим иметь всякие приятные дела. Мне всегда хотелось заниматься
археологией. Мне бы очень хотелось отправиться на раскопки в Тунис... Я
обещал одному старому другу. Мы сможем финансировать собственные раскопки.
Мы будем путешествовать по всему миру.
- Звучит привлекательно.
- И что ты скажешь?
Она долго смотрела на него.
- Если ты так хочешь, - мягко проговорила она.
Он обнял ее и начал смеяться.
- Интересно, а если мы пошлем официальное извещение полиции?
И Трейси стала смеяться вместе с ним.
Церкви оказались гораздо древнее, чем Купер когда-либо встречал
прежде. Некоторые датированы даже временем язычников и иногда он не мог
определить, кому молится, Богу или дьяволу. Он сидел с опущенной головой в
древней Дворцовой Церкви Бегуина, в церквях Св. Бавокерка, и Питерскерка,
и Нувокерка и постоянно в его молитве встречались эти слова.
Позволь мне заставить ее страдать, как страдаю я сам.
На следующий день позвонил Гюнтер Хартог, в тот час Джеффа не было,
он вышел.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Гюнтер.
- Я чувствую себя великолепно, - уверила его Трейси.
Гюнтер звонил каждый день с тех пор, как узнал, что с ней случилось.
Трейси решила пока не говорить Гюнтеру о том, что они с Джеффом решили.
Она хотела пока сохранить новость в тайне, привыкнуть к ней и уж после
рассказать.
- Как вы с Джеффом уживались все это время?
Она улыбнулась.
- Мы уживались просто прекрасно.
- А как вы относитесь к дальнейшей работе вдвоем?
Вот сейчас она должна сказать ему:
- Гюнтер... мы... мы... все бросаем.
Воцарилось молчание.
- Я не понимаю.
- Джефф и я, мы... мы собираемся стать честными.
- Что? Но... почему?
- Это идея Джеффа, и я согласна с ним. Не надо больше риска.
- Предположим, я говорю вам, что работа, которую я собираюсь
предложить вам, стоит 2 миллиона долларов и что она пройдет без риска?
- Я только посмеюсь, Гюнтер.
- Я совершенно серьезно, дорогая. Вы отправитесь в Амстердам, он
расположен в часе езды от вашего местечка, и...
- Вам следует найти еще кого-нибудь.
Он вздохнул.
- Боюсь, кроме вас, никто не сможет это осуществить. По крайней мере,
вы могли бы обсудить этот вопрос с Джеффом.
- Хорошо, но боюсь, результат будет тот же.
- Я перезвоню сегодня вечером.
Когда Джефф вернулся, Трейси пересказала разговор с Гюнтером.
- Разве ты не сказала ему, что мы собираемся стать добропорядочными
гражданами?
- Конечно сказала, милый. Я предложила ему подыскать кого-нибудь еще.
- Но он не хочет, - догадался Джефф.
- Он утверждает, что ему нужны только мы. Он говорит, что дело
совершенно без риска и мы сможем получить 2 миллиона долларов, приложив
немного усилий.
- Значит, то, что он предложит нам, охраняется подобно Форту Ноксу.
- Или Прадо, - вредно добавила Трейси.
Джефф подмигнул.
- Вот, то действительно был искусный план. Знаешь, вот с этого-то
плана я по-настоящему влюбился в тебя.
- Думаю, когда ты утащил моего Гойю, тогда я возненавидела тебя.
- Будь справедлива, - поправил ее Джефф. - Ты начала ненавидеть меня
значительно раньше.
- Правда. Так что же мы скажем Гюнтеру?
- Ты уже все сказала ему. Больше мы не занимаемся такой работой.
- Может быть, все-таки послушаем, что он предлагает.
- Трейси, мы же договорились...
- Все равно же мы собирались в Амстердам, не так ли?
- Да, но...
- Тогда, дорогой, уж если мы будем там, почему бы нам не послушать,
что же он скажет?
Джефф слушал, изучая ее подозрительно.
- Ты все-таки хочешь заняться этим делом, не так ли?
- И вовсе нет! Но не составит труда послушать, что же он предложит.
Они отправились в Амстердам на следующий день и остановились в отеле
"Амстел". Гюнтер Хартог прилетел из Лондона на встречу с ними. Они сидели,
как обычные туристы на прогулочном катере, курсировавшем по реке Амстел.
- Я восхищаюсь, что вы собрались пожениться, - сказал Гюнтер. -
Примите мои поздравления.
- Спасибо, Гюнтер, - Трейси знала, что поздравления эти искренние.
- Я принял во внимание ваши желания закончить работу, но ситуация
настолько уникальна, что я подумал, стоит рассказать вам о ней. Она будет
вроде лебединой песни.
- Мы слушаем, - ответила Трейси.
Гюнтер качнулся и начал говорить тихим голосом. В конце разговора он
добавил:
- Два миллиона долларов, если вы провернете дельце.
- Это невозможно, - тихо сказал Джефф, - Трейси...
Но Трейси не слушала его. Она быстро уже соображала, как же
осуществить этот план.
Штаб-квартира Амстердамской полиции помещалась на углу Марникс Страат
и Эландсрихт, в красивом старинном пятиэтажном здании с длинным белым
оштукатуренным коридором на нижнем этаже и великолепной мраморной
лестницей, ведущей на верхние этажи. В конференц-зале шло совещание, там
находились шесть голландских детективов и один иностранец. Единственным
