заслугам. Она же просто преступница. Но каждый раз, когда приятель Трейси
брал ее за руку, его словно обжигал огонь ревности.
Когда Трейси и Джефф вернулись в Мадрид, Джефф сказал:
- Если вы не собираетесь домой, то я знаю отличное место, где можно
поужинать.
- Прекрасно, - Трейси так не хотелось, чтобы сегодняшний день
закончился.
Я хочу отдать всю себя этому дню, пусть день пройдет у меня, как у
любой другой женщины.
В Мадриде ужинают обычно поздно и многие рестораны были открыты после
9 часов вечера. Джефф заказал столик на 10 часов вечера в элегантном
ресторане "Залакайна", который славился отличной кухней и первоклассным
обслуживанием. Трейси не заказала десерта, но официант принес такие
вкусные слоеные пирожные, каких она в жизни не пробовала. Она сидела в
кресле, откинувшись, счастливая и умиротворенная.
- Обед был просто великолепен, спасибо.
- Я рад, что вы довольны. В это место обычно приглашают гостей, когда
хотят произвести на них впечатление.
- А вы что, пытаетесь произвести впечатление, Джефф?
Он усмехнулся.
- Бьюсь об заклад, да. Подождите до следующего номера.
А следующим номером у них оказалась совершенно некрасивая
забегаловка, прокуренное кафе, битком набитое испанскими
рабочими-кожевниками, которые сидели и пили за стойкой бара и за дюжиной
столиков. В одном конце находилось небольшое возвышение типа эстрады, где
двое гитаристов настраивали гитары. Трейси и Джефф уселись за маленьким
столиком совсем рядом с эстрадой.
- Вы знаете что-нибудь о фламенко? - спросил Джефф. Ему пришлось
почти кричать, чтобы перекрыть окружающий шум.
- Только то, что это испанский танец.
- Правильнее - цыганский. Вы могли бы пойти в модные ночные клубы
Мадрида и увидеть имитацию фламенко, но сегодня вечером вы увидите
настоящий танец.
Трейси даже улыбнулась тому энтузиазму, с которым Джефф говорил.
- Вы увидите классическое фламенко. Это целая группа певцов,
танцоров, гитаристов. Сначала они исполняют все вместе, затем каждый по
очереди.
Наблюдая за Трейси и Джеффом с дальнего столика около кухни, Купер
удивлялся, о чем это они так заинтересованно разговаривают?
- Танец чрезвычайно труден, потому что все должно быть согласовано -
движения, музыка, костюмы, ритм.
- Откуда вы знаете о танце? - спросила Трейси.
- Мне приходилось общаться с исполнителями фламенко. - Естественно,
подумала Трейси.
Общий свет погас, маленькая сцена освещалась невидимыми огнями.
Зазвучала музыка, сначала очень медленно. Группа исполнителей как бы
случайно стала подниматься на сцену. На женщинах развевались цветные юбки
и блузки, волосы - высоко подняты гребнями и украшены яркими цветами,
прическа народа Андалузии. Танцоры-мужчины одеты в традиционные узкие
брюки и жилеты и блестящие полуботинки из кордовской кожи. Гитарист начал
наигрывать грустную мелодию, и одна из сидящих женщин запела по-испански.
- Вы понимаете, о чем она поет? - прошептала Трейси.
- Да. Я хотела бросить любовника, но пока я собиралась, он покинул
меня и разбил мне сердце.
Танцовщица перешла в центр эстрады. Она медленно начала танцевать, с
простых шагов, постепенно убыстряя темп. Ритм становился жестче, и танец
принял форму какого-то чувственного неистовства, вариации тех первых
танцев, которые исполняли цыгане в таборах сотни лет назад. Музыка
становилась более громкой и возбуждающей, танцевальные па разительно
отличались от тех классических пируэтов, что все привыкли видеть на
эстрадах. Танец казался чем-то фантастическим, грубым, чувственным,
виртуозным, и его сопровождали традиционные выкрики из толпы исполнителей,
стоявших и сидевших рядом с эстрадой. Крики выражали восторг, восхищение и
просто помогали танцующим в быстром неистовом ритме.
Внезапно музыка и танец прекратились, и на мгновение воцарилась
тишина, которая тут же взорвалась бурей аплодисментов.
- Она чудесна, - воскликнула Трейси.
- Подождите, - ответил Джефф.
В центр эстрады вышла вторая танцовщица, смуглая, черноволосая,
классический вариант кастильской красавицы. Она казалась такой отрешенной,
совершенно не замечающей публики. Гитаристы начали наигрывать болеро,
негромко в басовом ключе, наподобие протяжных восточных мелодий. К ней
присоединился танцор-мужчина, вступили кастаньеты, легко отстукивающие
ритм.
Исполнители, сидевшие вокруг эстрады, хлопками аккомпанировали танцу,
поддерживая ритм, то замедляя, то убыстряя его, и вся комната наполнилась
этими возбуждающими звуками.
Тела танцоров двигались отдельно, сближаясь с растущей силой
чувственности, изображая без единого соприкосновения совершенно
сумасшедшую, всеобъемлющую, прямо-таки животную страсть и, наконец,
достигая апогея, вызывая дикие крики зрителей. Когда огни погасли и
загорелись вновь, толпа неистовствовала. И вдруг, совершенно неожиданно
для самой себя, Трейси также закричала. Она, стесняясь самой себя,
чувствовала сексуальный подъем. Казалось, весь воздух наполнен желанием.
Боясь взглянуть Джеффу в глаза, она смотрела на его сильные, загорелые
руки, и ей казалось, что она чувствует, как они ласкают ее тело, медленно,
возбуждающе, все быстрее и быстрее. Она скорее убрала со стола руки, чтобы
скрыть их дрожание.
Они почти не говорили по дороге домой. Около дверей номера, Трейси
обернулась и произнесла:
- Если...
Но губы Джеффа не дали ей договорить фразу, и она сама уже обнимала
его и чувствовала его тело.
- Трейси?
С ее губ уже готово было сорваться слово "да", но она сумела напрячь
всю силу воли и сказать:
- Какой дивный день, Джефф. Я сплю на ходу.
- О...
- Думаю, что завтра я на весь день останусь в номере, хочу отдохнуть
как следует.
Он ответил совершенно бесцветным ровным голосом:
- Прекрасная идея. Вероятно, я займусь тем же самым.
Но ни один из них не поверил другому.
29
В 10.00 утра на следующее утро Трейси уже стояла в длинной очереди к
входу в музей Прадо. Как только открылись двери, то служитель в униформе
стал пропускать посетителей по одному через турникет.
Трейси протянула билет контролеру и прошла со всей толпой в большую
ротонду.
Даниэль Купер и детектив Перейра стояли близко позади нее, и Купер
вдруг почувствовал растущее возбуждение. Он точно знал, что Трейси Уитни
пришла сюда не просто как туристка. Каким бы не был ее план, но она уже
приступила к его выполнению.
Трейси переходила из зала в зал, медленно бродя и любуясь Тицианом,
Тинторетто, Рубенсом и Босхом, восхищаясь картинами великого грека
Доменикоса Теотокопулоса, известного под именем Эль Греко. Гойя
экспонировался в нижней, на первом этаже, галерее.
Трейси отметила, что охрана в униформе стояла около каждого выхода и
около каждого из них на уровне локтя помещалась красная кнопка
сигнализации. Она прекрасно знала, что в тот момент, когда зазвучит
тревога, все входы и выходы мгновенно перекрывались, и шанса на спасение
просто не представится.
Она сидела на скамейке в центре зала, посвященного фламандской
живописи XVIII века. Она видела, как неотлучно наблюдаются все проходы к
залам. Вероятно, здесь использованы и инфракрасные лучи, которые
включались ночью. В других музеях, которые посещала Трейси, охрана
позволяла себе соснуть, скучать и вообще отвлекаться от туристов, но здесь
же стража постоянно была начеку. В мире уже неоднократно произведения
искусств подвергались нападению фанатиков. В музее Прадо не хотели, чтобы
такое стало возможно.
В нескольких отдельных залах за мольбертами сидели художники и писали
копии с известных картин.
Музей дозволял проведение этих работ, но Трейси отметила, как
тщательно охрана следила даже за этими художниками.
Когда Трейси осмотрела залы на основном этаже, она спустилась в
нижний зал, где выставлялся Франциско Гойя.
Детектив Перейра шепнул Куперу:
- Смотрите, да она ничего не делает, только смотрит. Она...
- Вы ошибаетесь, - и Купер припустился вниз по лестнице.
Трейси точно определила, что экспозиция Гойи охранялась еще
тщательнее, чем другие залы, и было отчего. Стены были заполнены шедеврами
живописи, и, переходя от полотна к полотну, Трейси поняла, насколько же
гениален великий испанец. Автопортрет Гойи, изобразившего себя паном
среднего возраста... Изысканный по цвету портрет семьи Карлоса_IV...
Одетая Маха и знаменитая обнаженная Маха.
И вот, сразу же за "Шабашем ведьм", висел "Пуэрто". Трейси
остановилась и стала внимательно разглядывать картину, сердце ее учащенно
забилось. На переднем плане картины дюжина разряженных мужчин и женщин
стояли около каменной стены, а на заднем плане, сквозь легкий туман,
виднелись рыбацкие лодки в порту и далекий маяк. В левом нижнем углу
стояла подпись Гойи.
Вот и цель. Полмиллиона долларов.
Трейси оглянулась. Охранник стоял при входе, а за ним, через длинный
коридор, ведущий в другие залы, Трейси видела и других охранников. Она
довольно долго провела в этом зале, изучая "Пуэрто". Когда она направилась
из зала, по лестнице вверх поднималась следующая группа туристов. В
середине группы шел Джефф Стивенс. Трейси постаралась скрыться, чтобы не
быть замеченной Стивенсом.
Итак, гонки начались, мистер Стивенс, и я собираюсь их выиграть.
- Итак, она хочет украсть картину из Прадо.
Комманданте Рамиро посмотрел на Даниэля Купера недоверчиво.
- Ерунда! Никто не может украсть картину из Прадо!
Купер продолжал твердить:
- Но она пробыла там все утро.
- В Прадо никогда не было воровства и никогда не будет впредь. И
знаете, почему? Потому что это невозможно.
- Она и не попытается совершить кражу обычным путем. Вы должны
предохранить все вентиляционные ходы, как в случае газовой атаки. Если
охранники на работе пьют кофе, найдите, где они берут его. Туда могут
подмешать зелье. Проверьте питьевую воду.
Терпению комманданте Рамиро пришел конец. Все, достаточно, больше он
не мог вытерпеть этого ненормального американца. Он должен был ежечасно
следить за Трейси Уитни и расточать такие ценные силы, когда его родная
Полиция Националь и так работает на скудном бюджете. Но сейчас, слушая
этого сумасшедшего, который учит, как управлять его полицией, этого
вытерпеть он не смог.
- По моему мнению, дама находится в Мадриде в отпуске. Я отзываю силы
безопасности.
Купер казался просто ошарашенным.
- Нет, вы не можете так поступить. Ведь Трейси Уитни - это...
Комманданте Рамиро поднялся во весь рост.
- Будьте добры, прекратите постоянно объяснять мне, что я должен
сделать, сеньор, А сейчас, если вам нечего мне сказать, то извините, я
очень занят.
Купер стоял в полнейшей прострации.
- Тогда мне придется продолжить одному.
Комманданте улыбнулся:
- Будете караулить музей Прадо от ужасного похищения, организованного
этой дамой? Прекрасно, сеньор. Значит, я смогу спокойно спать ночью.
30
- Шансы на успех крайне ограничены, - сказал Гюнтер Хартог Трейси. -
Придется проявить максимум изобретательности.
- Это - похищение века, - думала Трейси. Она смотрела из окна на
стеклянные фонари крыши Прадо, перебирая в памяти все, что она знала о
музее. Открывался он в 10 утра, закрывался для посетителей в 18.00, и в
