Почему же ее настроение столь изменчиво? Конечно, она только что
вернулась из диких мест в период, где ее одинаково тяготила как схожесть с
родным домом, так и несхожесть с ним. Ванда негодовала, потому что ее
работу неожиданно прервали, беспокоилась о "мы", печалилась, что может
никогда больше не увидеться с ним и теперь капризничала во время встречи с
человеком, у которого за плечами десятилетия опыта в Патруле против ее
ничтожных четырех.
"Тебе надо успокоиться, девочка".
- Ваш кофе остыл, - сказал Корвин. - Сейчас налью горячего.
Он забрал чашку, вернулся с чистой, налил в нее до половины кофе из
кофейника и поднес бутылку бренди.
- Прописываю маленькую добавку для нас обоих.
- М-м... микродозу, - уступчиво произнесла Ванда.
Средство помогло: скорее просто вкусом, нежели количеством. Корвин
больше не настаивал. Он перешел к делу. И этот интеллектуальный обмен
мнениями стал уже настоящим лекарством для натянутых нервов.
Он доставал книги, раскрывал их на страницах с картами, показывал
геологические периоды той земли, где она выполняла свое задание. Ванда,
конечно, изучала историю, но он распахнул перед ней более широкие
горизонты, живо и с новыми подробностями.
В ту эпоху, как знала Ванда, Берингия стала значительно меньше. Тем
не менее она все еще оставалась громадной территорией, объединяющей Сибирь
с Аляской, и процесс ее исчезновения с лица Земли затянется на очень
долгое время, если сравнивать с продолжительностью человеческой жизни. В
конце концов море, уровень которого поднялся вследствие таяния льдов,
поглотит Берингию, но к той поре Америка будет густо заселена от
Ледовитого океана до Огненной Земли.
Ей было что рассказать о жизни диких животных и чуть меньше о быте
народа этих краев, и она чувствовала себя счастливой, что ей выпало в
какой-то степени узнать жителей Берингии. Корвин владел лишь информацией,
полученной первой экспедицией, содержащей сведения о языке тулатов,
кое-что об обычаях и верованиях. Ванда поняла, что он анализировал эти
данные, сравнивал с тем, что узнал о диких племенах других эпох, и
экстраполировал их, исходя из собственного опыта.
Он изучал палеоиндейцев в тот период, когда они передвигались на юг
через Канаду. Цель Корвина состояла в том, чтобы проследить исходный путь
их миграции. Только узнав суть случившегося. Патруль мог рассчитывать на
определение узловых точек, над которыми следовало установить особое
наблюдение. Информация, пусть даже поверхностная, все равно лучше, чем
ничего. Кроме того, люди будущего проявляли большой интерес к этой
проблеме: антропологи, фольклористы, художники жаждали новых источников
вдохновения.
Тамберли почувствовала, что ее знания обрели объемность и живость -
она с необычайной яркостью вспомнила семьи, жившие порознь, и только время
от времени собиравшиеся вместе; часто лишь гонцы и скитальцы связывали их
или юноши, ищущие невест. Все это было обычным делом. Простые обряды,
внушающие ужас легенды, неизбывный страх перед злыми божествами и духами,
штормами и хищниками, болезнями и голодом, а рядом - веселье, любовь и
доброта, детская готовность радоваться любым удовольствиям, которые дарует
жизнь; благоговение перед медведем, который, быть может, даже древнее, чем
сами люди...
- Боже мой! - воскликнула Ванда. Тени за окнами уже перечеркнули
дорогу. - Я и не заметила, как долго мы проговорили.
- Я тоже, - ответил Корвин. - С такой собеседницей, как вы, время
бежит быстро. Прекрасный был день, верно?
- Верно. Но сейчас за гамбургер и пиво я готова пойти на
преступление.
- Вы остановились в Сан-Франциско?
- Да, в маленькой гостинице около штаб-квартиры. Буду жить там, пока
не закончу отчет. Нет смысла перепрыгивать каждый раз сюда из 1990 года.
- Послушайте, вы заслужили больше, чем гамбургер в каком-нибудь кафе.
Позвольте пригласить вас на обед. Я знаю стоящие места этих лет.
- М-м-м...
- На вас прелестный костюм. А я сейчас тоже постараюсь принять
достойный вид. - Он поднялся с кресла и вышел из комнаты прежде, чем она
успела ответить.
"Ну и дела! А, собственно, почему бы и нет? Спокойнее, девочка.
Сколько воды утекло с той поры, но..."
Корвин вернулся скоро, как и обещал, в спортивном твидовом пиджаке и
галстуке в виде шнурка, скрепленного застежкой. Они перешли через мост и
остановились около японского ресторана неподалеку от рыбачьего причала. За
коктейлем он сказал, что если она действительно хочет продолжить работу в
Берингии, он, вероятно, мог бы составить ей компанию. Ванда решила, что
его слова не более чем шутка. Затем появился повар, чтобы приготовить
сукияки [блюдо национальной японской кухни - мясо, жаренное в сое с
сахаром и приправами] прямо на их столе, но Корвин, попросив его
понаблюдать за действием со стороны, взялся за дело сам.
- По рецепту Хоккайдо, - объявил он и стал подробно рассказывать о
своем пребывании среди палеоиндейцев Канады, живописуя опасные моменты. -
Замечательные парни, но вспыльчивые, обидчивые и скорые на выяснения
отношений с помощью силы.
Он, казалось, не задумывался о том, что некоторые эпизоды его
воспоминаний могут перекликаться с тем, что пережила Ванда в Берингии.
После обеда Корвин предложил ей выпить в баре на маяке. Она
отказалась, сославшись на усталость. У входа в гостиницу Ванда пожала ему
руку.
- Закончим разговор завтра, - сказала она, - а потом я действительно
должна перенестись в будущее и повидать своих родных
13212 ГОД ДО РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА
Каждую осень "мы" встречались у Кипящих Ключей. Когда погода день ото
дня становилась холоднее, было очень приятно поваляться в теплой грязи и
вымыться в горячей воде, фонтанчики которой вырывались из земли. Сильный
привкус и запах воды служили защитой от болезней, пар и близко не
подпускал злых духов. "Мы" собирались из разбросанных по всему побережью
стойбищ, из отдаленных мест, где, с их точки зрения, кончался мир, чтобы
насладиться самым веселым в году праздником. Люди приносили с собой много
еды, потому что ни одна семья не смогла бы прокормить такую кучу народа, и
пускали припасы по кругу. Среди особого угощения были вкусные устрицы из
залива Моржа, их приносили живыми в воде; недавно добытые рыба, птицы,
мясо, приправленное травами; сушеные ягоды и цветы, собранные на летних
лугах, ворвань [вытопленный жир морских животных], если кому-то удавалось
убить тюленя на суше. Люди брали с собой товар для обмена - прекрасные
шкуры и кожи, красивые перья и камни. Они наедались до отвала, пели,
танцевали, шутили, вольно предавались любви, обменивались новостями,
товарами, строили планы, вздыхали, вспоминая старые времена, и улыбались,
глядя на молодую поросль, резвящуюся среди взрослых. Иногда кто-то
ссорился, но друзья всегда примиряли забияк. Когда провизия кончалась, они
благодарили Улунгу за гостеприимство и расходились по домам, унося с собой
приятный груз воспоминаний, который будет освещать грядущие темные месяцы.
Так было всегда. Так должно быть всегда. Но настали времена, когда
печаль и страх навалились на "мы". Поползли слухи о чужаках, объявившихся
летом в этих краях и поселившихся в глубине земель, подальше от моря.
Немногие "мы" видели пришельцев, но недобрую молву разнесли молодые парни,
кочующие по округе, и их отцы навещавшие ближайших соседей. Уродливые,
говорившие с волчьими завываниями, завернутые в кожу, вооруженные
невиданным оружием, захватчики разгуливали небольшими группами везде, где
им хотелось. Заходя в поселение "мы", они бесцеремонно брали еду, вещи,
женщин не как гости, а как хищники, подобные орлу или скопе [скопа -
хищная птица отрада соколообразных, обитает у водоемов, питается рыбой].
Мужчин, пытавшихся оказать сопротивление, жестоко наказывали, пронзая
ножами и копьями. Рана у Орака воспалилась, и он умер.
Почему Ты, Которой Ведомо Неизвестное, покинула нас, народ "мы"?
Праздник на Кипящих Ключах в этом году был невесел - смех звучал
излишне громко. Может быть скверные люди уйдут прочь, подобно плохим годам
- когда снег лежал до конца лета, - оставлявшим после себя множество
мертвых. Что за новое зло постигло их? Люди отходили в сторону и
перешептывались.
Неожиданно мальчик, прогуливавшийся неподалеку от источника, с криком
помчался к пирующим. Испуг волной пробежал по толпе, приведя ее в
движение. Арюк с Ольховой Реки успокоил людей, раздав несколько тумаков, а
затем созвал к себе мужчин. Вскоре все, кроме младенцев, успокоились - по
крайней мере внешне. За прошедший год Арюк стал подавленным и
неразговорчивым. Он и остальные мужчины вышли за пределы стойбища, сжимая
в руках топоры или дубинки. Женщины и дети сгрудились среди хижин.
За их спинами грохотал прибой, над головами пронзительно кричали
птицы, вокруг безнадежно свистел ветер. Был ясный день, по небу пробегали
лишь редкие быстрые облака. На западе солнце освещало холмы, окрашенные
осенью в желто-серые тона. Грязевое озеро пузырилось рядом, переливаясь
коричневым, самым темным из окружающей гаммы, цветом. Ветер разметал
тепло, пар и магический запах озера.
К "мы" приближались незнакомцы. Острые копья покачивались в такт их
широким шагам.
Арюк прищурился, глядя вдаль.
- Да, это чужаки, - хрипло сказал он. - Их меньше, чем нас, я думаю.
Встали рядом! Быстро!
Чужеземцы приблизились. Но кто это с ними? Женщина?! Одета, как и
они, но... ее волосы...
- Дараку! - простонал Арюк. - Дараку, моя дочь, которую они забрали к
себе!
Он бросился было бежать, закричал, но повернул назад и замер, дрожа
всем телом. Вскоре они подошли. Лицо девушки было худым, и что-то знакомое
промелькнуло в ее глубоко запавших глазах. Рядом с нею шел охотник,
остальные рассыпались по бокам. Взгляды их светились алчностью.
- Дараку, - прорыдал Арюк, - что это значит? Ты вернулась домой к
матери и ко мне?
- Я принадлежу им, - ответила она угрюмо. И указала на мужчину рядом
с собой. - Он, Красный Волк, хочет, чтобы я помогла вам в разговоре. Они
пока что не выучили наш язык, как следует, но я немного понимаю их речь.
- Как... как ты жила, моя милая?
- Мужчины меня используют. Я работаю. Две женщины бывают добры ко
мне, когда мы встречаемся.
Арюк вытер глаза тыльной стороной ладони. Он проглотил комок,
подступивший к горлу, и сказал, обращаясь к Красному Волку:
- Я знаю тебя. Мы встречались, когда ты пришел сюда впервые, я был
тогда с моей сильной подругой. Но она покинула нас, а ты выследил меня и
увел мою дочь. Какой злой дух сидит в тебе?
Охотник небрежно махнул рукой, словно отогнал муху. Неужели понял? И
что он думает?
- Ванайимо - Облачные Люди, - ответил он.
Арюк едва различал слова, исковерканные непривычным тягучим
произношением.
- Хотеть дерево, рыба. Омулайех... - Он взглянул на Дараку и произнес
что-то на своем языке.
Она монотонно перевела, глядя мимо отца и братьев:
- Это я сказала им, что вы собираетесь здесь. Мне пришлось это
сделать. Они сказали, что сейчас самое подходящее время прийти сюда и
поговорить с вами. Они хотят, чтобы "мы"... чтобы вы приносили им разные
вещи. Всегда. Они скажут, что и сколько. Вы должны.
- О чем это они говорят? - выкрикнул Хуок с Берега Выдр. - Они что,
голодают? У нас не так много еды, но...
Красный Волк изверг из себя еще одну серию бессмысленных звуков.
Дараку облизнула губы.
- Делайте, как они говорят, и они не причинят вам вреда. Сегодня я -
