аппарата. Да он и обращаться с ним не умел. Это не его фотография,
шеф.
Перси беспокойно пошевелился на своем брезенте.
- Но фотографию прислал мистеру Бейзу Ричардс, - возразил я.
- Возможно, но это не его фотография.
- Тогда чья же?
- Не знаю, шеф. Я никогда не видел у Ричардса подобной фотографии.
Человек он, правда, был скрытный, но о встрече с такой бестией,
наверное, рассказал бы мне... Значит, вы на нее приехали охотиться?
- На нее тоже.
Джонсон тихонько засвистел.
- Не хотел бы я с ней повстречаться, - пробормотал он, разглядывая
фотографию. - Посмотрите-ка, что осталось от белого носорога.
- Вы думаете, что это белый носорог, Джек?
- Без сомнения; поглядите на его голову.
Я взял фотографию, стал рассматривать ее в лупу и убедился, что
Джонсон прав.
Это открытие заставило меня призадуматься. Туземцы, сопровождавшие
Ричардса, были затоптаны белым носорогом. На снимке был тоже белый
носорог, растерзанный тираннозавром. Простое ли это совпадение? Белые
носороги стали в Африке большой редкостью. Официальная статистика
утверждает, что их осталось не более ста голов. Охота на них
запрещена, а лицензия на отлов стоит баснословно дорого. А с другой
стороны, у Ричардса не было фотоаппарата...
Задача неожиданно осложнилась, и я пожалел, что не начал этого
разговора раньше.
Охотник продолжал рассматривать фотографию. Перси Вуфф дремал,
прислонившись спиной к вьючному чемодану.
- Интересно, куда стрелять в этого малютку, чтобы сразу положить
его? - задумчиво спросил Джонсон, не отрывая взгляда от фотографии.
- Вот сюда. В случае удачного выстрела вы пробиваете сердце и
перебиваете позвоночник. Но нам надо постараться добыть эту бестию
живой.
Джонсон расхохотался:
- Вы шутите, начальник! Если даже удастся заманить его в западню,
как справиться с ним, на чем тащить и чем кормить? Нет!.. Подстрелить
- еще куда ни шло, но ловить живьем я отказываюсь. Этого и в контракте
не было...
- Если нападем на след этого чудовища, - спокойно сказал я, - мы
пересоставим контракт. А поймать попытаемся молодого, которого можно
отсюда вывезти. Но прежде всего нам придется изучить повадки этих
тварей. Современная наука о них почти ничего не знает. Считалось, что
они вымерли около шестидесяти миллионов лет тому назад, в конце
мелового периода. Однако на таком древнем континенте, как Африка,
некоторые виды этих пресмыкающихся могли сохраниться до наших дней.
Здесь, в центре континента, географические условия, по-видимому, не
испытывали резких изменений в течение многих миллионов лет. Поэтому
динозавры могли пережить здесь свою эпоху. Такая находка принесла бы
славу и деньги. В случае удачи вы, Джонсон, стали бы вполне
обеспеченным человеком.
- А вы, шеф?
- Я написал бы о них толстую книгу с цветными иллюстрациями.
Перси Вуфф не то вздохнул, не то хрюкнул, и я понял, что он лишь
притворяется спящим, а в действительности внимательно слушает наш
разговор.
"Может, он только прикидывается дубиной", - подумал я, поглядывая
на широкое, пышущее здоровьем лицо Перси, безмятежное, как у спящего
младенца.
- А сколько я мог бы получить? - поинтересовался Джонсон.
- Сейчас об этом говорить рано, - возразил я. - Надо сначала
узнать, действительно ли тут водятся динозавры и какие. Кстати, зверь,
о котором говорил вам негр, также может оказаться динозавром, но не
хищником, как тот, что изображен на фотографии, а травоядным.
Например, бронтозавром или диплодоком. Расспросите вашего негра
подробнее, где и когда его отец видел это животное и как оно
выглядело.
- Я могу позвать негра. Он немного говорит по-английски.
- Зовите.
Через несколько минут Джонсон возвратился в сопровождении высокого
молодого негра, задрапированного в кусок белой ткани, напоминающий
тогу. На темных курчавых волосах негра красовалось подобие шапочки из
двух свернутых страусовых перьев. Длинное темно-коричневое лицо с
высоким лбом и тонкими чертами было изуродовано глубоким шрамом,
наискось пересекающим щеку от виска до подбородка...
- Его зовут Квали, - пояснил Джонсон. - Он пришел позавчера с
партией носильщиков и захотел остаться в лагере.
- Здравствуй, начальник, - сказал Квали, касаясь ладонями груди и
чуть наклонив голову. - Моя знает хороший места для охоты. Много
хороший места. Моя может пу-пух... стрелять. Дай мне, пожалуйста,
карабин и патроны, и моя покажет хороший места. Много лев, буйвол,
слон, белый носорог...
- Мне нужен крокодил, очень большой крокодил, - сказал я. - Такой
крокодил, у которого хвост был бы под тем деревом, а голова тут, где
сидит большой белый человек. - Я указал на Перси Вуффа.
Перси пошевелился и поджал под себя ноги.
- Такой крокодил здесь нет, - решительно заявил Квали, и Джонсон
удовлетворенно кивнул коричневой лысой головой.
- А зверь, про которого ты вчера рассказывал белому охотнику?
- О, - сказал Квали, - это не тут. Два, пять, десять. - Он считал
по пальцам, видимо вспоминая английские названия цифр. - Пятнадцать
день идти надо... Очень плохое место... Один пойдешь - пропал... Там.
- Он мучительно подбирал нужные слова и не мог вспомнить или не знал
их. - Там... - И он принялся что-то объяснять Джонсону на местном
наречии банту.
Охотник внимательно слушал, время от времени с сомнением покачивая
головой.
- Что он говорит?
- Он утверждает, что большие звери живут в двух неделях пути
отсюда, но приближаться к местам их обитания опасно. Злые духи
охраняют тот край. Их голоса вечерами звучат над болотами. Черные
охотники никогда не углубляются в болота, потому что пути назад нет...
Его отец видел больших зверей, когда они в страхе убегали от кого-то.
Он думает, что таких великанов могли испугать только злые духи. Но
злых духов его отец не видел. У больших зверей тело и ноги слона,
хвост крокодила, голова и шея змеи. На спине у них торчат рога, как у
носорога, только этих рогов больше, и они гораздо крупнее носорожьих.
Когда эти звери бежали, земля тряслась и дрожали деревья.
- Спросите, сколько таких зверей видел его отец и когда это
произошло?
- Три. Два большой, один маленький, - ответил Квали, который понял
мой вопрос. - Это было давно: тогда отец был молодой, а Квали еще не
родился.
- А ты сам был в том месте, где твой отец повстречал больших
зверей? - спросил я.
- Нет, - сказал Квали, - но я знает туда дорога. Я... могу
проводить туда белый охотник за карабин с патронами. Я довести до
священный камень. Дальше останется один день пути.
- Решено, - объявил я. - Ты поведешь нашу экспедицию к священному
камню. Завтра мы возвращаемся в Бумба, и, как только окончится время
дождей, ты поведешь нас туда, где твой отец видел чудовищ.
- Я достану карабин? - подозрительно спросил Квали.
- Я даю тебе карабин и патроны, если укажешь следы чудовищ. Только
следы...
Квали закусил губы и поглядывал на меня исподлобья.
- Не обманешь, начальник?
- Если укажешь следы, не обману.
- Да, - торжественно произнес он. - Квали отведет экспедиция и
укажет следы больших зверей.
Через неделю мы были в Бумба. Я поручил Вуффу и Джонсону погрузить
на пароход редких животных, которых мы отправляли в зоологические сады
мистера Лесли Бейза, а сам сел в самолет и через несколько часов уже
шагал по людным улицам Киншасы.
Я занял номер в Гранд-отеле. Несколько дней ушло на оформление
дел, связанных с новой экспедицией, на писание писем и на составление
отчета для мистера Лесли Бейза. Затем я засел в Центральной научной
библиотеке, чтобы просмотреть новые геологические и палеонтологические
журналы. В одном из них оказалась заметка известного русского
палеонтолога, недавно возвратившегося из Абиссинии. В горах Сибу он
обнаружил на плите песчаника верхнетретичного возраста загадочные
следы, оставленные, по его мнению, новым видом крупного ящера.
Опираясь на различные материалы, в том числе и на абиссинский
фольклор, ученый высказывал предположение, что в неисследованных
районах Центральной Африки крупные ящеры могли сохраниться до
четвертичного времени, а может быть, даже и до современной эпохи.
Я вышел из библиотеки в отвратительном настроении. Связанный
контрактом, я не только не имел возможности опубликовать то, что знал,
но даже не мог написать письмо автору статьи и поделиться с ним своими
взглядами.
Погруженный в невеселые размышления, я медленно шел по
центральному бульвару, не обращая внимания на дождь, который лил все
сильнее и сильнее. Вдруг кто-то тронул меня за рукав. Я оглянулся.
Передо мной стоял невысокий, коренастый человек в прозрачном плаще из
серого пластиката. Из-под прозрачного капюшона глядели широко
расставленные, удивительно знакомые глаза.
- Турский?.. Збышек!.. Какими судьбами?
Он отбросил капюшон, и я сразу узнал его. Это был инженер Мариан
Барщак из Варшавы.
Летом 1939 года мы оба были призваны из резерва, попали в один
полк. Когда Гитлер начал войну, наш полк находился под Калишем и
принял на себя первый удар. После разгрома полка мы, чудом избежав
плена, укрылись в Карпатах. Я работал там до войны и знал каждую
тропу, каждый перевал. Горами добрались до румынской границы. Потом
много месяцев провели в Румынии, весной 1940 года вместе оказались в
Марселе. Тут наши пути разошлись. Меня пригласили для проведения
геологических исследований в верховьях Нила, а Мариан уехал в Лондон,
чтобы вступить в формирующуюся там польскую армию...
Мы обнялись и расцеловались.
Через несколько минут мы уже сидели за столиком ресторана в
Гранд-отеле.
- Почему не возвратился? - было первым вопросом Барщака.
- А ты?
- Я вернулся в сорок шестом. Служил в Войске Польском, потом
перешел на дипломатическую работу. Сюда прибыл в командировку. А что
поделывал ты?
Я коротко рассказал о себе.
Барщак качал седеющей, коротко остриженной головой.
- Надо возвращаться, Збигнев, - сказал он, когда я кончил. - Новой
Польше нужны опытные геологи. А ты торчишь в эмиграции. Неужели тебя
никто не ждет у нас?
- Никто. Родные и близкие погибли во время оккупации. Я остался
один. Понимаешь, совсем один, Мариан. А здесь были работы, начатые
сразу после войны. Хотел закончить... Так и шли годы... Трудно
возвращаться, когда тебя никто не ждет.
- Но друзья, Родина?..
- С друзьями связи прервались еще в войну. Знаешь, как все это
было...
- Ты обзавелся новой семьей?
- Нет. На это тоже не хватило времени... Вот разделаюсь с
экспедицией в Конго и обязательно вернусь в Польшу. Я ведь мечтаю
продолжить работы в Карпатах.
- Все зависит только от тебя, Збигнев. Если хочешь, напишу в
Варшаву. К приезду тебя уже будет ждать интересная работа.
Я сказал, что подумаю. Мы проговорили до поздней ночи и условились
писать друг другу.
Когда мы прощались, Мариан поинтересовался, где работала моя
экспедиция. Узнав, что я недавно прилетел из Экваториальной провинции,
он оживился.
- Само провидение послало тебя, - обрадованно сказал он. - Ты,
вероятно, сможешь помочь. Мне поручили выяснить судьбу одного чешского
кинооператора. Парень около года назад приехал в Конго и исчез. Он
должен был отснять несколько сот метров пленки для кинохроники, а ему
жара или содовая вода ударила в голову. Захотел экзотики. Отправился
зачем-то в Экваториальную провинцию, и там его след затерялся. Есть
сведения, что его видели в Бумба с одним охотником, а потом он как в
