заговорил.
- Это очень простое объяснение, - сказал Бриз. - Такое простое, что
никуда не годиться.
- Может быть, вы правы.
- И в результате короткого разговора в вестибюле отеля этот
совершенно не знакомый тебе паренек приглашает тебя в свою квартиру и
вручает тебе ключ от нее? Только потому, что хочет поговорить с тобой?
- Да.
- Почему он не мог поговорить с тобой тогда же?
- Я торопился на встречу.
- Деловую?
Я кивнул.
- Ясно. Что у тебя за работа сейчас?
Я покачал головой и не ответил.
- Произошло убийство, - сказал Бриз. - Ты должен сказать мне.
Я снова покачал головой. Бриз чуть покраснел.
- И все-таки ты скажешь.
- Мне очень жаль, Бриз. Но дело зашло так далеко, что я очень в этом
сомневаюсь.
- Ты, конечно, понимаешь, что я могу упечь тебя в каталажку, как
важного свидетеля, - небрежно сообщил он.
- На каком основании?
- На том основании, что ты обнаружил тело, назвался управляющему
вымышленным именем и не можешь дать сколько-нибудь удовлетворительных
объяснений, касающихся твоих отношений с убитым.
- И вы собираетесь это сделать?
Он чуть улыбнулся.
- У тебя есть адвокат?
- Я знаю нескольких адвокатов. Но личного адвоката у меня нет.
- Кого из судей ты знаешь лично?
- Никого. То есть с тремя я как-то беседовал, но они, вероятно, не
помнят меня.
- Но у тебя, наверно, тесные связи с окружением мэра и так далее?
- Расскажите мне о них поподробнее, - сказал я. - Это очень интересно
знать.
- Послушай, приятель, но где-нибудь у тебя должны же быть друзья.
Наверняка.
- У меня есть хороший друг из окружения шерифа. Но я не хочу
впутывать его в свои дела.
- Почему? - Бриз удивленно поднял брови. - Он тебе может очень
понадобиться в ближайшее время. Словечко, замолвленное за тебя уважаемым
полицейским, может сильно облегчить тебе жизнь.
- Он просто мой друг, - сказал я. - Я не хочу кататься у него на
спине. Случись у меня какие-нибудь неприятности, это не лучшим образом
скажется на его службе.
- А как насчет Центрального бюро?
- Некто Рэндэлл - если он там еще работает. Мы с ним как-то
сталкивались по одному делу. Но он меня не очень-то обожает.
Бриз вздохнул и подвигал ногами по полу так, что зашуршала сброшенная
с кресла газета.
- Это правда - или какая-то хитрая предусмотрительность? Я о всех
тузах, с которыми ты не знаком.
- Это правда, - сказал я. - Но эту правду я использую с хитрой
предусмотрительностью.
- Не очень-то предусмотрительно сообщать мне об этом.
- Я придерживаюсь иного мнения.
Он с силой сжал подбородок огромной веснушчатой лапой, и, когда
опустил ее, на щеках его остались круглые красные отпечатки пальцев. Я
смотрел, как они постепенно бледнеют и исчезают.
- Почему бы тебе не пойти домой и не дать человеку возможность
спокойно заниматься делом? - раздраженно поинтересовался он.
Я поднялся, кивнул на прощание и направился к двери.
- Оставь свой домашний адрес, - сказал Бриз мне в спину.
Я дал ему адрес. Он записал.
- Пока, - мрачно сказал он. - Никуда не выезжай из города. Нам еще
понадобятся твои показания. Может, даже сегодня.
Я вышел. Снаружи на площадке дежурили двое полицейских в форме. Дверь
напротив была открыта - в квартире эксперт-криминалист все еще снимал
отпечатки пальцев. Внизу в обоих концах коридора стояло еще по
полицейскому. Рыжего управляющего нигде не было видно. Я вышел на улицу.
От тротуара отъезжала санитарная машина. По обеим сторанам улицы
толпились люди, но народу собралось не так много, как в каком-нибудь бы
другом районе по аналогичному поводу.
Я стал пробираться по тротуару. Какой-то парень схватил меня за
рукав:
- Что там произошло, Джек?
Я молча вырвал руку и, ничего не ответив и даже не взглянув на него,
пошел вниз по улице к своей машине.
Глава 12
Было четверть седьмого, когда я вошел в свой офис, включил свет и
подобрал с пола листок бумаги. Это была записка из почтового отделения;
в ней говорилось, что на мое имя пришла посылка, которая по моему
требованию будет мне доставлена в любое время дня или ночи. Я положил
извещение на стол, снял пиджак и открыл окна. Достав из глубокого ящика
стола бутылку "Олд Тэйлор", я глотнул оттуда и покатал языком во рту
обжигающую жидкость. Потом я сидел, держа бутылку за прохладное
горлышко, и размышлял над тем, нравится ли мне быть частным детективом и
натыкаться на разные трупы, но не дергаться и не осторожничать при этом,
не протирать за собой дверные ручки, не прикидывать постоянно, как много
можно сказать без ущерба для клиента и как мало можно сказать без ущерба
для себя самого. Я пришел к выводу, что мне это совсем не нравится.
Подтянув к себе телефон, я взглянул на номер извещения и набрал его.
Мне ответили, что посылку могут доставить прямо сейчас. Я сказал, что
буду ждать.
Начинало смеркаться. Шум уличного движения чуть стих, и входящйй в
раскрытые окна теплый воздух нес с собой скучный пыльный запах конца
трудового дня, запах выхлопных газов и отраженного от горячих стен и
тротуаров солнца, слабый запах пищи из тысяч ресторанчиков и
спускающийся с холмов Голливуда тонкий - доступный только обладающему
нюхом охотничьей собаки - особый аромат, который издают в жару
эвкалипты.
Я сидел и курил. Через десять минут в дверь постучали. Я открыл, и
мальчик в форменной фуражке вручил мне маленький квадратный пакетик. Я
дал мальчику десять центов и послушал, как он беззаботно насвистывает по
дороге к лифту.
Мои имя и адрес на пакетике были написаны чернилами - очень
аккуратными печатными буквами. Я разрезал веревочку, развернул тонкую
коричневую бумагу и обнаружил под ней дешевую картонную коробочку со
штемпелем "Сделано в Японии". В такую коробочку в какой-нибудь японской
лавочке вам упакуют резную фигурку животного или камешек нефрита. Крышка
была пригнана очень плотно.
Стянув крышку и сняв сверху бумажную салфетку и кусочек ваты, я
обнаружил в коробочке золотую монету размером приблизительно с
полдоллара, ярко сверкающую, будто ее только что отчеканили.
На одной ее стороне был изображен орел с распростертыми крыльями,
щитом вместо груди и инициалами "Е.Б." на левом крыле. Орел был заключен
в круг, а между окружностью и гладкой необработанной кромкой монеты была
надпись: "E PLURIBUS UNUM" и внизу год 1787.
Я положил монету на ладонь. Монета была холодная и тяжелая, и я
почувствовал, как влажна моя ладонь под ней. На другой стороне монеты
было изображено солнце - восходящее или заходящее - над острой вершиной
горы и вокруг - два венка, похоже, из дубовых листьев, один в другом;
еще какая-то надпись по-латыни и внизу имя: "Брэшер".
Это был дублон Брэшера.
Больше ни в коробочке, ни на бумаге ничего не было. Печатный шрифт
ничего не говорил мне. Я не знал никого, кто бы таким пользовался.
Наполовину наполнив кисет табаком, я завернул монету в салфетку,
перехватил сверточек резинкой и сунул его в кисет, после чего наполнил
последний табаком доверху. Затем застегнул молнию и сунул кисет в
карман. Запер надписанную оберточную бумагу, веревочку и коробочку в
шкаф для хранения документов, сел за стол и набрал номер офиса Элиши
Морнингстара. На другом конце провода телефон прозвонил восемь раз, мне
никто не ответил. Собственно, я так и предполагал. Повесив трубку, я
поискал имя Элиши Морнингстара в справочнике, но его домашнего телефона
там не было. Достав из стола заплечную кобуру, я пристегнул ее, сунул
туда автоматический кольт тридцать второго калибра, надел шляпу и
пиджак, закрыл окна, убрал виски в стол, погасил свет и уже открыл дверь
офиса, когда зазвонил телефон.
Звонок как звонок, но мне почудилось в нем что-то зловещее. Я замер в
напряженном ожидании, растянув губы в кривой ухмылке. За закрытыми
окнами сияли неоновые огни. Воздух был абсолютно неподвижен, в коридоре
стояла мертвая тишина. Телефон в темноте звонил громко и мерно.
Я вернулся в кабинет, оперся о стол и поднял трубку. В ней послышался
щелчок, потом гудок - и больше ничего. Я нажал на рычаг и так и
продолжал стоять в темноте, держа в одной руке трубку, а другой -
нажимая на рычаг. Я и сам не знал, чего жду.
Телефон зазвонил снова. Я легонько откашлялся и приложил трубку к
уху, ничего не говоря.
Так мы и молчали - оба - отделенные друг от друга, может быть,
милями; мы оба дышали осторожно, напряженно вслушиваясь, но не слышали
ничего - даже дыхания.
Потом, спустя, как мне показалось, очень продолжительное время, в
трубке послышался тихий отдаленный шепот: кто-то невнятно и без всякого
выражения произнес: "Плохи твои дела, Марлоу".
Потом снова послышался щелчок и гудок. Я повесил трубку и вышел из
офиса.
Глава 13
Я выехал из Сансет, немного покрутился по улицам и, так и не решив,
следит ли кто-нибудь за мной, остановился у аптеки, чтобы позвонить
оттуда. Зайдя в будку, я опустил десять центов в прорезь аппарата и
спросил у телефонистки код Пасадены.
- Дом миссис Мердок, - ответил холодный, высокомерный голос.
- Это Филип Марлоу. Миссис Мердок, пожалуйста.
Мне было велено подождать. Потом нежный и очень чистый голос сказал:
- Мистер Марлоу? Миссис Мердок сейчас отдыхает. Вы хотите что-нибудь
передать?
- Вам не следовало говорить ему.
- Я...
Кому?..
- Чокнутому малому, в чьи носовые платки вы рыдаете.
- Как вы смеете?!
- Мило, - сказал я. - Теперь попросите к телефону миссис Мердок. Это
необходимо.
- Хорошо. Я попробую.
Я долго ждал. Ее надо было поднять и подложить ей под спину гору
подушек, и вытащить из ее грубой серой лапы бутылку вина, и поднести
телефон... На другом конце провода кто-то откашлялся. Звук был похож на
грохот товарного поезда в гулком тоннеле.
- Миссис Мердок у телефона.
- Вы можете опознать принадлежащий вам предмет, о котором мы говорили
сегодня утром, миссис Мердок?
- Э-э...
А что, есть какие-то похожие на него?
- Должны быть. Десятки, сотни, насколько мне известно. Во всяком
случае, десятки. Где они, я, конечно, не знаю.
Она покашляла.
- Я не настолько разбираюсь в этом. Вряд ли я смогу опознать его. Но
в данных обстоятельствах...
- Я как раз об этом, миссис Мердок. Опознать предмет совершенно
необходимо.
- Так. Вам что, известно, где он находится?
- Морнингстар говорит, что видел его и ему предлагали его купить, как
вы и подозревали. Но покупать старик не стал. Он утверждает, что
приходила женщина. Это, правда, ничего не значит, потому что Морнингстар
дал очень подробный словесный портрет некоего субъекта - либо полностью
выдуманный, либо относящийся к кому-то, кого Морнингстар знает довольно
близко. Но, возможно, действительно приходила не женщина.
- Понятно. Но теперь это не важно.
- Неважно?
- Да. У вас есть еще что-нибудь?
- Еще один вопрос. Вам знаком светловолосый молодой человек по имени
Джорж Ансон Филлипс? Довольно плотный, в коричневом костюме с яркой
ленточкой. Сегодня он был одет именно так. Представляется частным
детективом.
- Нет. Почему он должен быть мне знаком?
- Не знаю. Он регулярно появляется в поле моего зрения. Думаю, это он
пытался продать вышеуказанный предмет. После того как я вышел от
Морнингстара, тот пытался дозвониться этому Ансону. Я прозмеился обратно
в контору старика и подслушал.
- Вы - что?
- Прозмеился.
- Пожалуйста, посерьезней, мистер Марлоу. Еще что-нибудь?
- Да. Я согласился заплатить Морнингстару тысячу долларов за
