достойной более значительного церемониала.
- Расскажите мне что-нибудь о себе, Марлоу. Думаю, что я могу просить
об этом.
- Разумеется, вот только рассказывать особенно нечего. Мне тридцать
три года, я закончил колледж, и, если обстоятельства этого требуют, все
еще могу пользоваться английским. Правда, в моей профессии это не
слишком часто требуется... Работал полицейским агентом у окружного
судьи, Уайлда. Шеф агентов Берни Ольс, вызвал меня и сказал, что вы
хотите меня видеть. Я не женат по той простой причине, что не переношу
жен сотрудников полиции. - А кроме того вы немного циник, - усмехнулся
старец. - Вам не нравится работа у Уайлда?
- Он выставил меня. За несоблюдение субординации. Это мой самый
большой недостаток, генерал.
- Это не мое дело, мистер Марлоу. Меня радует ваша искренность. Что
вы знаете о моей семье?
- Я слышал, что вы вдовец и что у вас две молодые дочери. Обе очень
красивые и обе необузданные. Одна три раза была замужем, третий раз за
бывшим контрабандистом спиртным, известным в своей среде под именем
Расти Ригана. Это все, что я знаю, генерал.
- Вам ничего не показалось в этом необычным?
- Быть может, эта история с Риганом. Но должен признаться, что меня
это общество не шокирует.
Генерал улыбнулся своей скупой бледной улыбкой.
- Мне кажется, меня тоже. Я любил Расти. Он был высоким ирландцем из
Клонмела, с густыми локонами на голове, печальными глазами и улыбкой,
широкой, как приморский бульвар. Когда я увидел его впервые, то подумал,
что он именно тот, на кого и похож - бродяга, которому посчастливилось
облачиться в добротный костюм.
- Думаю, вы его очень любили, - сказал я.
Генерал засунул свои бескровные руки под плед. Я погасил окурок и
допил брэнди.
- Он был для меня дуновением жизни, пока был здесь. Проводил со мною
по много часов, потея, как мышь, литрами потребляя брэнди и рассказывая
мне истории периода ирландской революции. Он был офицером в ирландской
революционной армии. А в Соединенных Штатах находился нелегально. Это,
конечно, было смешное супружество, и, как супружество, вероятно, не
продлилось и месяца. Я выдаю вам семейные тайны, мистер Марлоу.
- Вы можете быть уверены в моем умении хранить тайны, - сказал я.
-Что случилось с Риганом?
Старец некоторое время смотрел на меня ничего не выражавшими глазами.
- Он ушел месяц назад. Внезапно, не сказав никому ни слова. Не
попрощался даже со мной. Это причинило мне боль, но что ж, он был
воспитан в суровой школе жизни. Я уверен, что рано или поздно получу от
него известие. Но пока что меня шантажируют.
- Снова? - спросил я.
Он вынул руки из-под пледа, держа в них желтый конверт.
- Пока Расти был здесь, я мог лишь сочувствовать любому, кто
попытался бы шантажировать меня. За несколько месяцев до его прибытия,
примерно десять месяцев назад, я выплатил одному типу по имени Джо
Броуди пять тысяч долларов за то, чтобы он оставил в покое мою младшую
дочь, Кармен.
- О! - вырвалось у меня.
Он пошевелил редкими белыми бровями.
- Что вы хотели этим сказать?
- Ничего, - ответил я.
С минуту он присматривался ко мне, наморщив лоб, затем сказал:
- Возьмите этот конверт и осмотрите его. И налейте себе брэнди.
Я взял конверт с его колен и вернулся на место. Вытер руки и осмотрел
письмо снаружи. Конверт был адресован генералу Гаю Стернвуду, 3765,
Альта Бри Кресчент, Вест-Голливуд, Калифорния. Адрес написан чернилами,
косыми печатными буквами. Конверт был разрезан. Я достал из него желтую
визитку и три клочка жесткой бумаги. На тонкой карточке из отличной
бумаги сверху золотом было оттиснуто: Артур Гвинн Гейгер. Адрес не
указывался. Внизу, в левом углу, маленькими буквами набрано: "Редкие
книги и роскошные издания". Я повернул карточку другой стороной. На ней
косыми печатными буквами было написано: "Сэр, несмотря на то, что
прилагаемые расписки по закону не могут быть обжалованы, поскольку
представляют собой долговые обязательства в азартных играх, мне кажется,
что вы все же предпочли бы их выкупить. С уважением А.Г.Гейгер".
Я стал изучать три клочка жесткой белой бумаги. Это были написанные
чернилами векселя, на которых стояли даты предыдущего месяца. Содержание
их было следующим: "Предъявителю сего, Артуру Гвину Гейгеру или же его
уполномоченному, я обязуюсь выплатить по их требованию 1000 (тысячу)
долларов без процентов. Деньги получила. Кармен Стернвурд".
Текст был написан неразборчивыми каракулями со множеством выкрутасов
и кружочками вместо точек.
Я сделал себе еще один коктейль, отпил глоток и отложил в сторону
вещественное доказательство.
- И какой же вывод вы из этого делаете? - спросил генерал.
- Пока никакого. Кто такой Артур Гвинн Гейгер?
- Не имею ни малейшего понятия.
- А что по этому поводу вам сказала Кармен?
- Я не спрашивал ее. И не собираюсь. Если бы я это сделал, она,
вероятно, начала бы сосать большой палец и состроила бы боязливую
гримаску. - Я видел ее в холле, - сказал я. - Действительно, она повела
себя именно так. А потом попыталась усесться ко мне на колени.
Выражение лица генерала не изменилось ни на иоту. Его скрещенные руки
спокойно лежали на одеяле, а жара, заставлявшая меня чувствовать себя
как курица на рожне, совершенно не действовала на него.
- Я должен соблюдать вежливость или могу быть совершенно искренним?
- Мне не кажется, что вы страдаете излишней стеснительностью, мистер
Марлоу.
- Как вам кажется, генерал, ваши дочери развлекаются вместе?
- Не думаю. Я считаю, что они идут своими, весьма различными путями к
гибели. Вивиан испорченная, утонченная, умная и почти бессердечная.
Кармен наоборот ребенок, любящий обрывать мухам лапки. Ни одна из них не
наделена чувством моральной ответственности в большей степени, чем
кошка. Впрочем, я тоже нет. Ни один из Стернвудов никогда не обладал им.
Спрашивайте дальше.
- Думаю, их заботливо воспитывали. Мне кажется, они знают, что
делают.
- Вивиан посещала хорошие снобистские школы и университет. Кармен
ходила в полудюжину школ со все меньшими и меньшими требованиями, пока,
наконец, не закончила образование в точке, с которой начала.
Предполагаю, что они обладали и все еще обладают всеми известными
пороками. Если в устах отца это звучит несколько зловеще, мистер Марлоу,
то, пожалуй, потому, что мой собственный образ жизни всегда был далек от
любого рода викторианского ханжества. - Он прислонился головой к спинке
кресла и прикрыл глаза, потом внезапно открыл их. - Не стоит добавлять,
что мужчина, который на пятьдесят четвертом году жизни впервые испытал
радость отцовства, заслужил все, что его постигло.
Я проглотил глоток своего напитка и кивнул. На его худой сероватой
шее отчетливо пульсировала жилка, но так медленно, что это едва можно
было признать пульсом. Старый человек, полумертвый, но готовый смотреть
жизни прямо в глаза.
- Что вы советуете? - неожиданно произнес он.
- Я заплатил бы ему.
- Почему?
- Это вопрос небольшой суммы с одной стороны, и больших неприятностей
с другой. Я уверен, что за этим что-то кроется. Однако не думаю, чтобы
это разбило вам сердце. Кроме того, многим мошенникам пришлось бы
потратить очень много времени, чтобы выманить у вас столько, что это
сказалось бы на вашем кошельке.
- У меня есть своя гордость, мистер Марлоу, - произнес он холодно.
- Кто-то на это и рассчитывает. Это простейший способ обмануть вас.
Вас или полицию. Гейгер мог бы спокойно получить эту сумму, поскольку вы
не смогли бы уличить его в обмане. Вместо этого он посылает вам
расписки, добавляя, что это проигрыш в карты или рулетку, и тем самым
дает вам в руки оружие, даже если бы Гейгер и оставил чеки у себя. Он
хорошо придумал, знает, что получит деньги независимо от того, сочтете
вы его мошенником или же порядочным человеком, занимающимся ссудой под
небольшой процент. Кто был этот Джо Броуди, которому вы выплатили пять
тысяч долларов?
- Какой-то игрок. Уже не помню. Норрис должен знать. Мой слуга.
- У ваших дочерей есть деньги, которыми они могут распоряжаться по
своему усмотрению?
- У Вивиан есть, но небольшие. Кармен по завещанию своей матери все
еще несовершеннолетняя. Обе получают от меня щедрые карманные.
- Естественно, я могу избавить вас от этого Гейгера, генерал, если вы
желаете, - сказал я. - Независимо от того, кто он и чем занимается. Но
вам придется немного раскошелиться, не считая гонорара, который вы мне
заплатите. Но это, разумеется, нам ничего не даст. Выплата шантажистам
откупных никогда ничего не дает. Ваша фамилия уже фигурирует в списке
денежных источников.
- Ну да, - он пожал широкими, костистыми плечами, покрытыми красным
купальным халатом. - Минуту назад вы сказали, чтобы я заплатил. А теперь
говорите, что это мне ничего не даст.
- Я имел ввиду, что было бы дешевле и проще затягивать дело и
остановиться на какой-нибудь разумной сумме в этом шантаже, вот и все.
- Боюсь, что я скорее человек, не обладающий терпением, мистер
Марлоу. Каковы ваши гонорары?
- Я получаю двадцать пять долларов ежедневно и возмещение всех
расходов, если конечно мне повезет.
- Ладно. Это не так уж много за избавление человека от всякого рода
паразитов. Это будет очень тонкая операция. Надеюсь, вы отдаете себе в
этом отчет. Надеюсь также, что вы проделаете операцию с наименьшим
вредом для пациента. Может быть, этих пациентов много, мистер Марлоу.
Я медленно допил второй коктейль и вытер платочком губы и лицо.
Брэнди, увы, не уменьшило жары. Генерал кинул на меня короткий взгляд и
дернул конец прикрывавшего его пледа.
- Должен ли я обделать дело с этим человеком, разумеется, если его
требования будут заключаться в разумных пределах? - спросил я.
- Конечно. Все находится исключительно в ваших руках. Я никогда
ничего не делал наполовину.
- Я разберусь с ним, - сказал я.
- Я в этом уверен. А сейчас прошу меня извинить. Я устал. - Он
протянул руку и нажал кнопку звонка на поручне кресла. Провод от него
был присоединен к толстому черному кабелю, вьющемуся вдоль стенок
глубоко вкопанных зеленых ящичков, в которых росли и гнили орхидеи.
Генерал закрыл глаза, открыл их еще раз, бросив короткий живой взгляд, и
удобно устроился на подушках. Веки его снова опустились. Он уже не
обращал на меня никакого внимания.
Я встал, снял пиджак со спинки влажного плетеного стула и направился,
обходя орхидеи, к двери. Открыл одну и другую и оказался вне теплицы,
жадно вдыхая свежий октябрьский воздух. Шофера уже не было возле гаража.
Лакей, официальный и торжественный, бесшумно и спокойно шел ко мне по
красной тропинке. Набросив на плечи пиджак, я наблюдал за тем, как он
приближается. Он остановился в полуметре от меня и торжественно
произнес: - Миссис Риган хотела бы поговорить с вами, прежде чем вы нас
покинете. Что касается денег, генерал поручил мне вручить вам чек на
какую-нибудь приемлемую сумму в благоразумных пределах.
- Он уполномочил вас? Каким образом?
Он удивленно посмотрел на меня и улыбнулся.
- Ах, да. Понимаю. Вы же детектив... Генерал нажал звонок.
- Вы выписываете чеки за генерала?
- У меня есть такая привилегия.
- В таком случае вам наверняка не грозят похороны за счет городских
средств. Пока что мне не нужны никакие деньги. По какому делу миссис
Риган хочет говорить со мной?
Его голубые глаза смотрели на меня с бесстрастным спокойствием.
- Кажется, она неправильно поняла причину вашего визита, сэр.
- А кто сообщил ей о моем визите?
- Ее окна выходят к теплице. Она видела, как вы туда входили. Я
