потребует с вас сотни миллионов за упущенную выгоду и
оскорбление его чести и достоинства?
-- В суд он не подаст. На судебном разбирательстве могут
всплыть многие невыгодные для него факты.
-- Своим ответом вы его провоцируете и подталкиваете к
суду.
-- Пусть подает, -- я попыталась это сказать как можно
небрежно. -- Тогда мы подадим встречный иск. У нас достаточно
законов, чтобы потребовать с него сотни миллионов за упущенную
выгоду и нанесения оскорбления моей чести и достоинству.
Ведущая не дала мне передышки и сразу же задала следующий
вопрос:
-- А как вы относитесь к слухам, что после автомобильной
аварии ваш отец потерял рассудок, и вы его держите в частной
клинике для душевнобольных? Его уже два месяца никто не видел и
никто не знает, где он находится.
-- Никакого секрета нет. Отец в Швейцарии, ему сделали
операцию. И очень скоро он вернется к управлению компанией.
-- И вы снова станете обыкновенной учительницей?
-- Я не обыкновенная учительница, я хорошая учительница.
Но в школу я вряд ли вернусь. Мне понравилось заниматься
бизнесом, и для меня найдется место в компании.
-- Меня восхищает ваша уверенность. Но этим интервью вы
сделали из Шахова непримиримого противника. Согласно условию, я
могу сделать одну вырезку наиболее резких ваших выражений и
закончу интервью на оптимистической ноте: "Я не обыкновенная, я
хорошая учительница. Мне понравилось заниматься бизнесом, и для
меня найдется место в компании".
-- Не надо ничего вырезать. Ш -- давний конкурент нашей
компании, а с недавнего времени даже противник, который
действует бандитскими методами. Так что считайте эти
высказывания не моим просчетом, а моим ему предупреждением.
Красная лампочка горела на камере, значит съемка не
прекращалась. Оператор укрупнял план, наверное, ведущая и
оператор заранее договорились, как будет заканчиваться
интервью. И я улыбнулась своей лучшей улыбкой.
Коля отвез меня домой. Теперь меня всегда сопровождал один
из тех охранников, которые заменили парней, набранных
Викуловым. Он шел впереди меня, заходил со мною в квартиру и
только после этого уходил.
Весь тот вечер, как, впрочем, и предыдущий, я ничего не
могла делать. Я ждала, что позвонит он. Но он не звонил. Я
решила раньше лечь спать, но не смогла уснуть и сидела перед
телевизором, переключая программы.
Утром я приехала в офис и позвонила в клинику Женевы.
Трубку снял отец. Я решила ничего ему не сообщать о проигранном
тендере. Отец отвечал вяло, я его разбудила, забыв, что в
Швейцарии раннее утро, а отец поздно ложился и поздно вставал.
Телеведущая позвонила, что интервью будет показано завтра.
Программа "Деньги" выходила в середине дня, когда все деловые
люди были в своих офисах. По данным телекомпании, это было
наиболее подходящее время. Вечером люди, принимающие решение,
были на деловых встречах, ужинах, переговорах, в ночных клубах.
Заместитель и Малый Иван перебирали варианты выхода из
катастрофы и принимали оперативные решения. Старый эсминец,
который наша компания купила и продала Японии на металлолом, во
время шторма оторвался от буксира и стал неуправляемым. Юрист,
Малый Иван и Заместитель просчитывали, какие штрафные санкции
могут быть применены к нашей компании, связавшись с лондонской
адвокатской конторой, которая вела наши международные дела. Я
слушала, многое понимала, а чаще не понимала.
В конце дня он зашел ко мне, сказал, что будет в офисе
завтра во время телевизионной передачи, но не спросил, как я
надеялась, что я делаю вечером. Я ничего не делала. Мужчина
может пойти в ресторан, в клуб и один. Я не могла пойти одна.
Это могло быть расценено, как будто я ищу приключений. Я не
была членом ни одного из клубов деловых людей, у меня не было
ни одного знакомого мужчины, который бы мог сопроводить меня.
Вечерние клубы в своей рекламе сообщали, что девушки в клубы
проходят бесплатно. Но эти правила были для девушек с
определенной специализацией, моя специализация -- одинокая
молодая женщина, учительница, с дочерью и матерью, проживающая
в двухкомнатной малогабаритной "хрущобе", временно исполняющая
обязанности президента компании, зиц-председатель, которая
очень скоро может снова на остаток летних каникул встать за
прилавок палатки с овощами.
В этот вечер я снова была одна у себя в квартире. В
предыдущие вечера я уже позвонила всем подругам, знакомым и
родственникам, кому не звонила месяцами. И я решила нарушить
запрет Игоря выходить из квартиры одной, без охраны. Я открыла
свою старую записную книжку. Во мне проснулась женщина. Я
решила переспать с любым из знакомых мужчин, которые мне
симпатизировали, предлагали, намекали или когда-то добивались
меня. Я это сделаю назло тебе, сказала я, хотя никакого зла на
него не держала. Я просто хотела, чтобы он позвонил, приехал бы
ко мне, или отвез меня к себе. Мне стало вдруг жарко. И,
впервые в жизни я вдруг поняла, что если мужчина чувствует то,
что чувствовала я сейчас, он готов к насилию. Но мужчина может
насиловать, женщине даже этого не дано. Я перелистывала
записную книжку -- букву за буквой -- по алфавиту. Женат,
женат, женат... В больнице, за рубежом, в отпуске. Все. Ни
одного, кому я могла бы позвонить и сказать: мне грустно,
приезжай. Я больше не могла оставаться одна и набрала телефон
Риммы. Хотя бы поговорить, обсудить. Мужчины, наверное, в таком
состоянии напиваются. Римма не сразу сняла трубку. И когда я
услышала ее голос и с трудом сдерживаемое дыхание, будто ее
остановили во время марафона, я все поняла.
-- Иван у тебя?
-- Да, -- ответила Римма, вздохнула и добавила, -- на мне.
-- Удачи на дорогах, -- почему-то сказала я и поняла,
почему сказала: в этот момент на экране телевизора выступал
инспектор ГАИ -- и положила трубку.
Ночью я плохо спала, просыпалась, встала рано. Хотела
сделать пробежку, вспомнила запрет Игоря выходить из дома
одной, снова легла. В офис я приехала с ватной головой, читала
газеты и ждала.
В кабинет вошла Настя, включила телевизор и сказала:
-- Адмирал и Будильник хотят посмотреть передачу у тебя в
кабинете. Здесь самый хороший телевизор.
-- Ладно, -- вяло согласилась я.
-- Что с тобою? -- обеспокоенно спросила Настя.
-- Тоска зеленая.
-- Есть один проверенный способ отвлечения, --
посоветовала Настя. = Когда все противно, вспомнить, чего тебе
недавно хотелось, поехать в магазин и купить.
-- Ничего не хочу покупать. Все, о чем мечтала, уже
куплено.
-- Но чего-то ты хочешь?
-- Мужика хочу, -- я ответила, как ответила бы Римма.
-- Конкретного или вообще?
-- Уже вообще.
-- Нет проблем, -- сказала Настя. -- Уже есть фирмы,
которые поставляют трахальщиков.
-- Ты пользовалась услугами этих фирм?
-- Нет. Мне уже не платят, но, правда, еще и не берут
денег.
-- Странное ощущение. Два года ничего такого не
чувствовала.
-- Так бывает, -- успокоила Настя, -- когда развяжешь,
трудно остановиться. Три минуты осталось, я зову их, а потом
обсудим. Как ты могла заметить, я женщина деликатная, ни о чем
тебя не расспрашивала.
-- Я тебе благодарна за это.
Настя вышла, и почти тут же вошли в кабинет Адмирал и
Заместитель.
Пошли, как обычно, оперативные сообщения о биржевом курсе
доллара, зарубежная информация и, наконец, интервью. Не знаю,
где они нашли фотографии отца и Полины, но вначале было
рассказано об их браке, об автомобильной катастрофе. После
улыбающейся молодой Полины я показалась себе совсем взрослой
женщиной, немного скованной, говорящей медленно, с паузами. Но
с каждым следующим своим ответом я все больше нравилась себе, я
была симпатичной, даже красивой, раскованной. Я посмотрела на
него и Адмирала. Мне хотелось увидеть радость на их лицах, но
Адмирал хмурился, а он, как мне показалось, даже не смотрел на
экран, вернее, он больше слушал, чем смотрел. Ведущая почти
ничего не вырезала: ни наше пари и пересчет денег, ни моих
последних слов о предупреждении Шахову, и заканчивалось
интервью моей улыбкой.
Как только закончилось интервью, Настя внесла для нас
кофе. Он и Адмирал молчали. Я не выдержала и спросила:
-- Я вам не понравилась?
-- Ну почему же? Красивая и глупая, -- сказал Адмирал.
-- За красивую -- спасибо, а по поводу глупости объясните,
-- попросила я.
-- Сильные не угрожают и не дразнят зверя.
-- Согласна, зверя не дразнят, его уничтожают, если он
нападает. Ваши предложения по уничтожению? А! У вас нет
предложений? А у меня есть.
-- Давай, поучи старого дурака, -- сказал Адмирал.
-- Я заказала билеты на Лондон. Завтра вылетаем к этому
сэру Идкинду вместе с Александром Петровичем и попробуем
убедить. Не вылетим завтра мы -- послезавтра там будет Шахов.
-- Сэра Идкинда надо вначале предупредить и получить его
согласие, -- сказал Заместитель.
-- Я вчера предупредила.
-- И что?
-- Ответили, что он может нас принять в связи с занятостью
и просит отложит время приезда. Ничего, подождем, когда он
освободится, но ждать будем там, в Лондоне.
-- Вера, если бизнесмен сообщает, что не может принять,
это означает, что он принял решение пока не иметь с нами дела
или не решил еще, стоит ли иметь дело в данный момент. Я думаю,
его представитель здесь, в Москве, посмотрев эту передачу, уже
звонит в Лондон и рассказывает о вашем интервью. Как поступает
бизнесмен, узнав о скандале, в который он может быть втянут?
Дистанционируется. Пусть они там разберутся между собою, а я
подожду и соберу дополнительную информацию. А информацию он
получит негативную. Мы не сообщили ему об автомобильной аварии
и об операции Ивана Кирилловича. Сейчас он это узнает. И о
проигранном нами тендере узнает.
-- Но если мы проиграем, он проиграет вместе с нами, --
сказала я.
-- Он не проиграет. Согласно договору, в случае
банкротства или ликвидации нашей компании, в первую очередь
выплачиваются деньги иностранному инвестору. Он не выиграет, но
и не проиграет.
Я понимаю быстро. Оказывается, здравый смысл помогает не
всегда. И, наверно, у англичан другой здравый смысл, чем у
русских, а у бизнесменов не такой, как даже у самых умных
учительниц, если бы было так, то все учительницы занимались бы
бизнесом и были, если не счастливыми, то хотя бы богатыми.
-- Я пойду к Насте. Мне надо выпить, -- сказал Адмирал.
Мне надо было остаться одной, но Заместитель не уходил.
Тогда я встала и подошла к окну. В сквере напротив стояли две
юные женщины с колясками, что-то обсуждали и безмятежно
смеялись. Им не надо принимать решений, за них решают их
мужчины. Мне стало себя жалко. Ну почему везет другим женщинам,
а не мне? Я пыталась сдержаться, но все-таки заплакала. Теперь
я пыталась не всхлипнуть и не шмыгать носом, я не знаю почему,
но слезы всегда вызывают у меня легкий насморк. Я не хотела,
чтобы он видел меня такой.
Я почувствовала, что он стоит рядом.
-- Перестань, -- сказал он и обнял меня за плечи. -- Я
найду выход. Я люблю тебя.
Он говорил тихо. Я ждала, что он повторит последние слова,
но он не повторил, может быть, мне показалось? Наверное,
все-таки показалось -- я просто хотела услышать эти слова.
В кабинет вошел Адмирал и сказал:
-- Чего мы, собственно, боимся? Хуже не будет.
-- Мне нужен список фамилий директоров военных
судостроительных заводов, -- сказал Заместитель.
