мне об английских королях и королевах. Я, конечно, старалась
запомнить, но меня больше интересовали ярко освещенные витрина
и цены. Я тут же переводила фунты стерлингов в рубли,
сравнивала московские и лондонские цены. Сравнение было не в
пользу Москвы.
Мы вернулись в гостиницу после полуночи. Он остался у
меня. Последнее, что я запомнила, это рассвет и тишину.
Проснулась я при ярком солнце, которое било в окна. Он сидел за
столом с бумагами.
-- С добрым утром, -- он поцеловал меня, снял телефонную
трубку и заказал завтрак в номер.
Женщин, завтракающих в постели, я видела только в кино.
Если честно, мне завтракать в постели не очень понравилось.
Хотя столик был удобный, я все время боялась опрокинуть кофе.
-- Начнем, -- сказал он и сразу преобразился. В разговоре
по телефону он был бодрым и напористым. Я пыталась определить
по выражению лица, что именно ему отвечают, но не могла ничего
определить. Он улыбался, так же улыбаясь, положил телефонную
трубку и сразу же помрачнел.
-- Сэра Идкинда нет в офисе. Как только он появится, нам
позвонят.
-- С кем ты говорил?
-- С его помощником...
Мы сидели в номере и ждали звонка из офиса Идкинда.
Наконец, позвонил помощник и сообщил, что сэр Идкинд улетает в
Сингапур и будет в Лондоне через десять дней.
-- Идкинд выжидает и вряд ли примет нас сейчас.
-- У тебя есть знакомые в офисе Идкинда, к которым ты мог
бы зайти просто так? Поздороваться?
-- У меня есть такие знакомые, но просто так, без дела в
офис не приходят. Если бы ко мне в Москве зашел бы просто так
англичанин, заранее не оговорив время своего визита, я бы
подумал, что у него поехала крыша. Здесь подумают точно так же.
-- Но мы не можем сидеть в Лондоне десять дней и ждать,
когда он вернется из Сингапура!
-- Не можем... Я предлагаю пройтись, на ходу думается
лучше. Сколько тебе нужно времени на сборы?
-- Пятнадцать минут.
-- Встречаемся в холле через пятнадцать минут.
Я приняла душ, надела деловой костюм и спустилась в холл
гостиницы.
Он уже ждал меня в холле в костюме и в галстуке.
Мы вышли из гостиницы. В офисах, по-видимому, был
обеденный перерыв. На улицах как-то сразу появилось много
молодых людей и девушек в костюмах, несмотря на жару. Молодые
люди при галстуках, девушки в галстучках. Мы не выделялись
среди них. Мы были похожи одеждой, сумками и, может быть,
отличались только озабоченными лицами. Все кафе и стулья на
тротуарах возле ресторанчиков сразу оказались занятыми. И так
же сразу, минут через сорок, стали свободными.
-- Кажется, у меня есть идея, -- сказал он. -- В компании
Идкинда работает американец, он женился на англичанке. В
прошлый мой приезд он пригласил меня на ужин. В этот раз я могу
пригласить его. От него мы можем получить кое-какую информацию,
правда, он занимается не Россией, а Южной Америкой, но
интересуется российскими делами.
Мы вернулись в гостиницу, и он позвонил своему знакомому
американцу, оказалось, что у того этот вечер занят, и они
договорились встретиться завтра вечером.
-- Прости, -- сказал он мне. -- Я не в форме. Ты можешь
погулять одна часа два. Я немного посплю и снова буду готов к
труду и обороне, как говорил Адмирал.
Я его поцеловала и пошла гулять. Я боялась заблудиться,
поэтому, выйдя из гостиницы на улицу, заметила табачный киоск
на углу, повернула направо и пошла, никуда не сворачивая. Я
заходила в небольшие магазинчики, цены на обувь и одежду в них
были чуть ли не вдвое ниже, чем в центре, правда, и качество
ниже. Два часа пролетели незаметно. Я вернулась в гостиницу и
постучала в его номер. Он лежал на постели со стаканом виски,
рядом стояли две бутылки виски, одна уже пустая, другая
начатая.
-- Не понимаю, -- сказала я.
-- Извини, -- ответил он. -- Мне необходимо было снять
напряжение.
-- Почему только русские снимают напряжение водкой? --
спросила я.
-- Это не водка, а виски, между прочим, очень хороший, и,
поверь, так снимают напряжение все: американцы, немцы, шведы,
китайцы.
-- И как часто ты это делаешь?
-- По мере накопления напряжения.
-- Но завтра ты будешь уже со снятым напряжением, или у
тебя этот цикл длится несколько дней?
-- У тебя в семье были алкоголики? Откуда такие познания?
-- От жизни. У половины моих подруг мужья пьют.
-- Я сочувствую твоим подругам. Я не алкоголик, и завтра
утром у меня будет абсолютно ясная голова.
-- И все-таки я не понимаю. Стоило ли приезжать в Лондон,
чтобы напиться. Это можно было сделать и в Москве.
-- Вера, я в Лондоне двадцать первый раз. В Москве работа,
а здесь непредусмотренная передышка, и я эту передышку разумно
использую. Прости меня, но сегодня я не смогу сопровождать тебя
в музеи и картинные галереи. Кстати, ты знаешь, что, когда наши
за рубежом говорят: мы пошли по музеям, это значит, что они
пошли по магазинам. Воспользуйся передышкой и пройдись по
магазинам.
-- У меня все есть.
-- Всего никогда не бывает.
Он налил себе виски, выпил, спохватился и спросил:
-- Прости. Что ты выпьешь? Может быть, холодного пива?
-- Может быть...
Он налил мне пива из холодильника-бара. Говорят, сны
человеку снятся при пробуждении. Все действие, на которое в
реальной жизни надо затратить часы, мозг выдает за доли
секунды. Не знаю, сколько мне потребовалось времени, но,
наверное, не больше нескольких секунд, чтобы просчитать все
последствия случившегося. Завтрашня встреча с американцем вряд
ли сможет чем-то нам помочь. Решение принимает Идкинд, и вряд
ли он с кем-то будет советоваться, как поступить с русскими,
дела у которых идут, мягко говоря, не блестяще. Решить может
только Идкинд, и поэтому нужна встреча только с ним.
-- Завтра, -- сказала я, мы должны быть у офиса сэра
Идкинда еще до того, как он приедет на работу.
-- Сэр Идкинд не ездит на работу. Он ходит пешком. Ровно
двадцать минут от дома до офиса вот уже тридцать пять лет.
-- Тем лучше. Мы случайно окажемся рядом.
-- В Лондоне случайно рядом не оказываются. Мы не рояль,
который случайно оказывается в кустах. И мы не нищие и не
просители, которые караулят у дома или офиса.
-- Мы нищие и просители.
-- Нет. Мы партнеры. У нас реальные деловые предложения.
Мы должны сохранять лицо.
-- И сколько времени мы будем сохранять это лицо?
-- Сколько потребуется!
-- Поспи, -- сказала я ему. -- Ты хотел поспать и тебе
надо выспаться.
Я вернулась в свой номер, достала старую записную книжку,
в которой сохранился московский телефон моего бывшего жениха
Бориса Рапопорта. К этому телефону я вчера, еще в Москве,
приписала его лондонский телефон. Я предусмотрительная. Подруги
удивлялись, но я никогда не занимала деньги. У меня всегда был
неприкосновенный запас, о котором не знала даже мать. Он
уменьшался, иногда тратился полностью, но всегда пополнялся.
Перед отъездом из Москвы я узнала лондонский телефон Бориса и
его двоюродного брата. Я записала телефон посольского
сотрудника, знакомого Риммы, еще у меня был телефон
представителя Аэрофлота, он был отцом одного из моих учеников,
который закончил школу год назад, я его встретила недавно,
когда он только что прилетел из Лондона. Перед отлетом я
вспомнила всех своих знакомых, которые были связаны с Англией.
Вряд ли Борис мог мне помочь, но в данный момент мне надо было
с кем-то поговорить. Конечно, он мог быть не в Лондоне, я не
особенно и надеялась его застать. Кто же днем сидит дома?
Я услышала женский голос.
-- Алло!
-- Добрый день, -- сказала я. -- Попросите, пожалуйста
Бориса.
В трубке молчали. Меня, наверное, не понимали. Я начала
подбирать свои немногочисленные английские слова и не могла
вспомнить, как по-английски "просить", сообразила, что можно
сказать "плииз", но женщина уже спросила почти по-русски:
-- Это Москва?
-- Нет. Я из Лондона.
Я услышала, как женщина сказала:
-- Борис, рашн леди.
Я ждала.
-- Слушаю, -- сказал Борис. Голос у него был более низкий,
чем я помнила, но я не слышала его уже тринадцать лет.
-- Борис, -- сказала я, -- это Вера Бурцева.
-- Вера! -- обрадовался Борис. -- Ты из Москвы?
-- Я из Лондона. Я в гостинице. Сейчас скажу, как она
называется.
-- Никакой гостиницы. Я хочу тебя видеть!
-- Я тоже.
-- Одну минуту, -- сказал он совсем по-московски. --
Вечером у меня переговоры по гастролям в Австралию. Значит, у
меня есть три свободных часа.
-- Мы можем встретиться завтра, -- сказала я.
-- Завтра с утра у меня репетиция, потом обед с
американским продюсером. Как я рад, что ты застала меня! Диктуй
адрес гостиницы, я за тобой заеду.
Я достала карточку гостиницы:
-- Улица Хаф Мун, по-моему, гостиница "Стар".
-- Знаю, -- сказал Борис, -- это рядом с площадью
Пикадилли, -- он задумался. -- Мне до твоей гостиницы ехать
минут сорок, потом мы с тобою поедем в мой клуб пообедать. Нет,
это не рационально. Дорога у меня займет почти два часа. Лучше
ты доедешь на метро, это близко, а из клуба я тебя отвезу. Ты
лондонское метро знаешь?
-- Я поеду на такси.
-- Русские на такси не ездят, у русских мало денег.
-- Такие русские, как я, сейчас, как и раньше, ездят на
такси, и у русских много денег.
-- Не заводись, -- рассмеялся Борис. -- Ты совсем не
изменилась. Записывай. Только английскими буквами. Отдашь этот
листок шоферу такси и не забудь у него взять чек.
-- Диктуй.
Борис назвал адрес клуба и начал диктовать его по буквам.
-- Я записала. Ты, наверное, забыл, что я изучала
английский в школе и в институте.
-- Проверяй по буквам, -- потребовал Борис. -- Я тоже учил
английский в школе и в Консерватории, здесь я переучивался
несколько лет.
Борис продиктовал по буквам. В десяти словах я сделала
четыре ошибки.
Шофер такси привез меня по адресу, который я записала.
Почти квадратные английские такси сразу выделялись из потока
машин. Мода их не коснулась, и в этом, наверное, была разумная
консервативность.
Клуб располагался в старинном четырехэтажном особняке,
судя по форме окон и простоте архитектурных решений, это была
постройка конца шестнадцатого -- начала семнадцатого веков.
Перед отлетом в Лондон я взяла у Риммы несколько справочников и
альбомов по Лондону. Она всегда говорила:
-- От мужиков ничего не остается. Вещи, которые они дарят,
снашиваются. От путешествий остаются хотя бы справочники и
альбомы.
На доме не было никаких вывесок. Я нажала на медную кнопку
звонка. Дверь открыл средних лет джентльмен в темном костюме.
-- Миссис Бурцева? -- спросил он, заглянув в лист бумаги
на пюпитре.-- Есс, -- ответила я почти по-английски.
Я поднялась с ним на второй этаж, он открыл массивную
темную дверь, и я оказалась в небольшом зале. Слева была стойка
бара, над которой возвышался джентльмен в точно таком же
костюме и галстуке, как и встретивший меня.
Шторы на окнах были полузадернуты, и мне показалось, что
уже поздний вечер, тем более, что на тех столиках, за которыми
сидели мужчины, горели свечи. Ни одной женщины, отметила я.
Если бы я встретила Бориса на улице, то никогда бы не узнала
его. Полный рыжеволосый мужчина с короткой стрижкой в льняном
пиджаке, больше похожем на плащ, чем на пиджак, шел мне
навстречу. Наверное, мне надо было протянуть руку, но я обняла
