испанский двор и Casa de la Contratacion откажутся сами вложить необходимые
деньги, снарядить в компании с другими коммерсантами нужную Магеллану
флотилию.
Благодаря этому неожиданному предложению шансы Магеллана удваиваются.
Стучась в дверь Casa de la Contratacion, он был просителем, ходатайствующим
о предоставлении ему флотилии, и даже после аудиенции там еще пытаются
оспаривать его претензии, настаивать на снижении требований. Но теперь, с
обязательством де Аро в кармане, он может выступать как капиталист, как
человек, диктующий свои условия. Если двор не желает рисковать, на его
планах это не отразится - вправе гордо заявить Магеллан, ибо в деньгах он
больше не нуждается и ходатайствует только о чести плыть под испанским
флагом, за что и готов великодушно отчислить в пользу испанской короны пятую
часть прибылей.
Это новое предложение, избавляющее испанский двор от всякого риска,
настолько выгодно, что королевский совет весьма парадоксально, или, вернее,
руководствуясь довольно здравыми соображениями, его отклоняет. Ведь если,
прикидывает совет, столь прожженный делец, как Христофор де Аро, намерен
вложить в это предприятие деньги, значит оно чрезвычайно доходно. Не лучше
ли поэтому финансировать его из королевской казны и таким образом обеспечить
себе наибольшую прибыль, а вдобавок и славу. После недолгого торга все
требования Магеллана и Руй Фалейру удовлетворяются, и дело с быстротой,
отнюдь не свойственной работе испанских государственных канцелярий, проходит
все инстанции. 22 марта 1518 года Карл V от имени своей (безумной) матери
Хуаны подписывает, а затем и скрепляет собственноручной пышной подписью 37 <Капитуляцию> - действительный, двусторонний договор
с Магелланом и Руй Фалейру.
<Ввиду того - так начинается этот многословный документ - что вы,
Фернандо де Магелланес, рыцарь, уроженец Португальского королевства, и
бакалавр Руй Фалейру, подданный того же королевства, намерены сослужить нам
великую службу в пределах, в коих находится предоставленная нам часть
океана, повелеваем мы, чтобы с этой целью с вами было заключено
нижеследующее соглашение>.
Далее идет ряд пунктов; согласно первому из них, Магеллану и Фалейру
предоставляется исключительное и преимущественное право открывать земли в
этих неисследованных морях. <Вам - дословно говорится витиеватым языком
королевской канцелярии - надлежит действовать успешно, дабы открыть ту часть
океана, коя заключена в отведенных нам пределах, а так как было бы
несправедливо, ежели бы, в то время как вы туда направляетесь, другие бы вам
причиняли убытки, тем же самым делом занимаясь, тогда как вы взяли на себя
бремя этого предприятия - я, по милости и воле своей, повелеваю и обещаю,
что на первые десять предстоящих лет мы никому не будем давать разрешения
плыть по тому же пути с намерением совершать те открытия, кои вами были
задуманы. А ежели кто-либо пожелает таковые плавания предпринять и станет на
то наше соизволение испрашивать, то мы, прежде чем таковое соизволение
даровать, намерены о том вас известить, дабы вы в продолжение того же
времени, с тем же снаряжением и столькими же кораблями, как те другие,
подобное открытие замыслившие, сами могли бы такое совершить>. В следующих,
касающихся денежных вопросов параграфах Магеллану и Фалейру <во внимание к
доброй их воле и оказанным ими услугам> обещается двадцатая часть всех
доходов, какие будут извлечены из вновь открытых ими земель, а также, если
им удастся найти более шести новых островов, право владения двумя из них.
Кроме того, как и в договоре, заключенном с Колумбом, им обоим, а также их
сыновьям и наследникам, жалуется титул adelantado (наместника) всех этих
земель и островов. То, что экспедицию для наблюдения над денежными расчетами
будут сопровождать королевский контролер (veedor), казначей (tesorero) и
счетовод (contador), отнюдь не ограничивает свободы действий обоих
капитанов. Далее, король обязуется снарядить пять судов условленного тоннажа
и на два года обеспечить их командой, продовольствием и артиллерией; этот
документ всемирно-исторического значения заканчивается торжественными
словами: <И касательно всего этого я обещаю и ручаюсь своей честью и
королевским своим словом, что мною приказано будет все и каждую статью
соблюдать в точности, как они здесь изложены, и с этой целью я повелел,
чтобы означенная капитуляция была составлена и моим именем подписана>.
Но это не все. Издается еще особое постановление, предписывающее всем
правительственным учреждениям и чиновникам Испании, от высших до низших,
отныне и впредь (en todo у рог todo, para agora у para siempre) ознакомиться
с этим договором, дабы оказывать Магеллану и Фалейру содействие во всех
делах вообще и в каждом деле в частности, причем приказ об этом надлежит
сообщить <... al ylustrisimo Infante D. Fernando, у а los Infantes,
Prelados, Duques, Condes, Marqueses, Rices-homes, Maestres de las Ordenes,
Comendadores у Subcomendadores... Alcaldes, Alguaciles de la nuestra Casa у
Corte у Chancillerias, у a todos los Concejos, у Gobernadores, Corregidores
у Asisten-tes, Alcaldes, Alguaciles, Meriones, Prebostes, Regidores у otras
cualesquier justicias у oficiales de todas las ciudades, villas у logares de
los nuestros Reinos у Senorios>, то есть <... светлейшему инфанту дону
Фернандо и инфантам, прелатам, герцогам, графам, маркизам, вельможам,
магистрам орденов, командорам и вице-командорам, алькайдам, альгвасилам
нашего совета и двора и канцелярий и всем советникам, губернаторам,
коррехидор a м и заседателям, алькайдам, альгвасилам, старшинам, начальникам
стражи, рехидорам и прочим лицам, состоящим в судебных и гражданских
должностях во всех городах, селениях и местностях наших королевств и
владений>, то есть всем сословиям, и учреждениям, и отдельным лицам, от
наследника престола и до последнего солдата, это постановление черным по
белому возвещает, что с данной минуты в сущности все испанское государство
поставлено на службу двум безвестным португальским эмигрантам.
На большее Магеллан даже в самых смелых своих мечтах не мог надеяться.
Но происходит нечто еще более чудесное и знаменательное. Карл V, в юношеские
свои годы обычно медлительный и сдержанный, выказывает себя наиболее рьяным
и пылким поборником этого плавания новых аргонавтов. По видимому, в
исполненном достоинства поведении Магеллана или в смелости самого
предприятия было что-то необычайно разжегшее юного монарха, ибо он больше
всех торопит снаряжение и отправку экспедиции. Еженедельно запрашивает он о
ходе работ, и, где бы ни обнаружилось противодействие, Магеллану стоит
только обратиться к нему, и королевская грамота тотчас сокрушает любое
препятствие; едва ли не единственный раз за все свое долгое царствование
этот обычно нерешительный и поддающийся чужому влиянию монарх с неизменной
преданностью служил великой идее. Иметь своим помощником такого монарха,
располагать силами целой страны - этот баснословный взлет должен казаться
Магеллану чудом. За одну ночь он, безродный нищий, отверженный и
презираемый, сделался адмиралом, кавалером ордена Сант-Яго, наместником всех
островов и земель, которые будут им открыты, господином над жизнью и
смертью, повелителем целой армады и прежде всего, наконец, и впервые -
господином своих поступков.
ВОЛЯ ОДНОГО ПРОТИВ ТЫСЯЧИ ПРЕПЯТСТВИЙ
22 марта 1518 г.- 10 августа 1519 г.
Когда речь идет о великих достижениях, то, упрощая наблюдение, мир
охотнее всего останавливается на драматических, ярких моментах из жизни
своих героев: Цезарь, переходящий Рубикон, Наполеон на Аркольском мосту. Но
зато в тени остаются не менее значительные творческие годы подготовки
вошедшего в историю подвига, духовное, долготерпеливое, постепенное
созидание. Так и в случае с Магелланом для художника, поэта соблазнительно,
конечно, изобразить его в момент триумфа, плывущим по открытому им водному
пути. На деле же его необычайная энергия всего разительнее проявилась в то
время, когда еще нужно было добиваться флотилии, создавать ее и вопреки
тысяче противодействий ее снаряжать. Бывший sobresaliente, <неизвестный
солдат>, оказывается поставленным перед геркулесовой задачей, ибо этому
человеку, еще неопытному в вопросах организации, предстоит выполнить нечто
совершенно новое и беспримерное - снарядить флотилию из
пяти судов в еще небывалое плавание, для которого непригодны все
прежние представления и масштабы. Никто не может помочь Магеллану советом в
его начинаниях, ибо никому неведомы эти не исхоженные еще земли, не
изборожденные моря, в которые он решается проникнуть первым. Никто не может
хотя бы приблизительно сказать ему, сколько времени продлится странствие
вокруг еще не измеренного земного шара, в какие страны, в какие
климатические пояса, к каким народам приведет его этот неведомый путь. Итак,
с учетом всех мыслимых возможностей - полярной стужи и тропического зноя,
ураганов и штилей, войны и торговли - на год, а может быть, на два, на три
года должна быть снаряжена
флотилия; и все эти с трудом поддающиеся учету нужды должен установить
он один, во что бы то ни стало добиться их удовлетворения, преодолевая самые
неожиданные противодействия. И лишь теперь, когда этому человеку, прежде
только созидавшему свой план, открываются все трудности его выполнения, для
всех становится очевидным внутреннее величие того, кто так долго оставался в
тени. Тогда как его соперник по мировой славе, Колумб, этот <Дон Кихот
морей>, наивный, неопытный в житейских делах фантазер, предоставил все
практические хлопоты по снаряжению экспедиции Пинсону и другим кормчим,
Магеллан сам занимается всем непосредственно; он - подобно Наполеону -
настолько же смел в создании общего плана, насколько точен и педантичен в
продумывании, в расчете каждой детали. И в нем гениальная фантазия
сочетается с гениальной точностью; как Наполеону за много недель до его
молниеносного перехода через Альпы приходилось заранее высчитывать, сколько
фунтов пороху, сколько мешков овса должно быть заготовлено на такой-то день,
на таком-то этапе наступления - так и этот завоеватель вселенной, снаряжая
флотилию, должен на два-три года вперед предусмотреть все необходимое и по
возможности предотвратить все лишения. Исполинская задача для одного
человека - в подготовке такого сложного, необозримо огромного начинания
преодолеть все бесчисленные препятствия, неизбежно возникающие при
воплощении идеи в жизнь. Месяцы борьбы потребовались на одно только
раздобывание кораблей. Правда, император дал слово принять все необходимые
меры и приказал всем правительственным учреждениям оказывать Магеллану
безусловное содействие. Но между приказом, даже императорским, и его
выполнением остается немалый простор для всевозможных проволочек и задержек;
чтобы подлинно творческое начинание было завершено, его должен осуществлять
сам творец. И действительно, подготовляя подвиг своей жизни, Магеллан не
поручал другим ничего, даже самой ничтожной мелочи. Неустанно ведя
переговоры с Индийской палатой, с правительственными учреждениями, с
купцами, поставщиками, ремесленниками, он в сознании ответственности перед
теми, кто вверит ему свою жизнь, вникает в каждую мелочь. Он сам принимает
все товары, проверяет каждый счет, лично обследует все поступающее на борт -
каждый канат, каждую доску, оружие и продовольствие; от верхушки мачт до
