шел к родственнице, которая еще не знала, что она не родственница уже
Веселку, а Веселок это знал, но нахально пер, круша подмерзшие лужи сво-
ими туристскими ботинками с железным осколком в подошве.
Тетя Вера была родственницей через жену. А жены уже не было ни факти-
чески, ни теоретически. Но Веселок не скажет об этом старушке, а вдруг
согласно обстоятельствам выгонит. Ему же ночевать негде будет.
Грех это или нет? Если спросить, Всевышний не скажет. Дело, мол, тво-
ей совести. А может быть, это такой незначительный вопрос, что и обра-
щать на него внимание не следует. Не может человек прожить жизнь, чтобы
каждый поступок был чист. Душа человеческая формируется не всеми поступ-
ками, а избранными, которые попадают на суд божественного закона. Иначе,
если разглядывать все поступки человека, то и божеского времени не хва-
тит. А вообще, иногда человеку виднее, чем богу, куда он катится.
В той ситуации Веселку бы надо избрать смерть. Совершил он тяжкое
преступление. А Всевышнему показалось все нормально, он остался доволен
выбором, девочка понравилась. Поистине, на бога надейся, но сам не пло-
шай.
Звонкий собачий лай оборвал рассуждения Веселка. Вдоль липовой аллеи
бежал серебристый пудель. Задрав голову к небу, он облаивал ворону, ко-
торая нагло перелетала с дерева на дерево. Ничего особенного в этой жан-
ровой картинке, разве только обращало на себя внимание лицо старухи,
стоящей у крылечка с поводком. Оно было хмурым, неприветливым, с неболь-
шой натяжкой его можно было бы назвать человеконенавистническим. Но это
только казалось, что тет злая, Романовна была добрейшей душой. И пуделя
она спасла от пыток, вырвав его из жестоких рук. От слепоты спасти она
его не могла, подростки выкололи глаза щенку. Ничего, не выбросила уро-
да, выкормила. Зато теперь ей награда смотреть, как резво бегает собака,
будто зрячая.
"Вот такие поступки и формируют душу", - подумал Веселок, здороваясь
с подружкой тети Веры. Та узнала, тоже поздоровалась. Приветливо его
встретила и тетя Вера. Она, каким-то чутьем угадав, что ботинки у Весел-
ка неблагополучные, тут же принесла мягкие тапочки, а ботинки поставила
на батарею сушиться.
- Романовну видел, - похвастался Веселок.
- Богохульствует, совсем на старости лет с ума сходит, - ледяным то-
ном сказала тетя Вера.
Веселок вздрогнул: тетя Вера не любила богоотступников, ох как не лю-
била.
Веселок с удовольствием сел за кухонный стол. Хорошо ему у родствен-
ницы, потому что его здесь сильно ценят. Как-то он тете Вере все еван-
гельские притчи растолковал, чем очень расположил старушку. Она до сих
пор смотрит на него с некоторым удивлением: человек молодой, а такие
знания в богословии.
Веселок с уютным удовольствием выпил чашку хорошо заваренного чаю,
попросил еще.
- Тетя Вера, - неожиданно спросил он, - а зачем надо в бога верить?
Старушку как молнией ударило. Вопросом ее смело из кухни. Веселок да-
же встревожился: уж не плачет ли в истерике, сидя под иконами. Она вер-
нулась, накинув на плечи старую железнодорожную шинель покойного мужа с
петлицами. Они придавали скупому на эмоции лицу тети Веры какую-то ка-
зенную важность, солидность.
- Бога нет, все позволено, - ответила тетя Вера расхожей фразой и
воскликнула от себя, своим сердцем: - А как же без веры любить Бога?!
Веселок понял. Старушка сказала искренне о заветном. Она не любила
людей. Покойный муж звал ее рыбой, имея в виду холодность жены, цветы
почему-то в ее квартире не росли, засыхали. Она держала на телевизоре
букет роз, аккуратно их поливала, как всякая обыкновенная хозяйка, но
это были искусственные цветы. Холодная, неприветливая аура тети Веры
действовала неживотворно на все живое. Она любила одного человека на
свете: Иисуса Христа. И любила, как человека с иконописным лицом, стро-
гих нравственных правил. Т.е. идеального человека, по которому надо ме-
рять остальных людей. А те, естественно, сравнения не выдерживали. Как
девицы собирают и клеют в альбом фотографии любимых артистов, так тетя
Вера имела несколько самодельных альбомов изображения Христа. Церковь
была любимым местом старушки. Фигурка распятия ее умиляла.
- Вот сейчас бога забыли, - веско проговорила тетя Вера, кутаясь в
шинель, как будто теперь посмертно пыталась найти защитное супружеское
тепло, - и какое хулиганство творится. Романовна ведь у детей щенка от-
няла, глаза ему выкалывали. Безобразное преступление. Дети же... Христос
в этом возрасте с богословами мог беседовать.
"Так-то все так, - подумал Веселок, - но ведь безбожница и матершин-
ница Романовна отняла щенка, выкормила, вырастила. Тетя Вера только по-
молилась за него. Она не переносит запахов посторонних в доме. Терпит
вот меня, но и только!"
Пока Веселок пил третью чашку чая, тетя Вера постелила ему на диване.
Веселок с удовольствием лег подремать. Старушка поверх простыни укрыла
его пледом. Веселок с благодарностью принял этот жест. Почему-то с этой
старушкой, влюбленной не в людей, а в Христа, ему хорошо. Правда, в каж-
дый приезд приходится ей Евангелие читать. У тети Веры зрение не очень.
С ощущением, что ему хорошо и покойно (постель чистая, грех не засчи-
тан на небесах), Веселок уснул подобно младенцу. Перед ним лежал чистый
лист судьбы, будто предложили попробовать начать жизнь по новой. И в
первую очередь приснилась ему симпатичная женщина с приятными уютными
грудями, свято не допускающая и мысли о том, что у ее мужчины могут быть
недостатки. Она любила его, как Христа, только все больше с человеческим
уклоном. Она понимала: хоть он и Христос, а все человеческое ему не чуж-
до.
Как жалко, что у нее во сне не было плоти, хотя Веселок и проснулся с
ощущением женских касаний. Проснулся в хорошем настроении, потому что
подумавшаяся мысль не огорчила его, а подумалось следующее: душа может
существовать в нескольких мирах, но тело принадлежит только одному миру,
который по этой причине и называют реальным. Из этого следует только од-
но, что сожитие с призраком или вымыслом невозможны из-за отсутствия
плоти.
Попив чаю с рыбным пирогом (рыба в этом доме не переводилась), Весе-
лок засобирался в центр. Он не забыл, конечно, почитать старушке немного
из Евангелия. То место, где блудница омывала мирром ноги Христа. Эту
картинку тетя Вера особенно любила. Плакала.
Старушка, когда кончилось животворное чтение, полила свои искусствен-
ные розы, а Веселок, надев ботинки с шерстяными носками, пошел морозной
дорогой, под сопровождение ледяного хруста, искать себе новую судьбу. Он
пошел искать призрак женщины, которая сегодня приснилась. Ее присутствие
вдохновило его. Так хорошо было после сна, как будто в трех водах умыл-
ся.
Подойдя к театру, Веселок почувствовал, что у него в жизни начинается
стеснительный период. Во-первых, поношенных до срамоты своих стеснитель-
ных ботинок со стружкой в подошве он начал стесняться еще дома, сейчас
на него нашел стыд за старомодное драповое пальто, до ужаса тяжелое от
влажности. Он почувствовал большое облегчение, когда сдал его в гарде-
роб, свитерок-то на нем был ничего. Но все же, увидев свое отражение в
зеркале, он отвернулся. Что зеркало может утешительного поведать Весел-
ку? Только какую-нибудь гадость: о некрасивом полненьком теле, нищете
одежды... Лицо, правда, более-менее интересное у Веселка. Сытого хамско-
го жлобства нет, лицо страдающего за человечество интеллигента. Какая
ложь, господи!
Веселок с неловкой рассеянностью отыскал свое место в свободном ряду
и сразу повернулся лицом ко входу, затылком к пустой темной сцене.
Пришел дворник. Один.
- А где подруга? - спросил его Веселок.
- Это не для ее мозгов, - проворчал он в свою густую бороду.
- Так зачем водишься с такой? - машинально упрекнул Веселок. - Еще и
Апину слушаешь?
Веселок ожидал, что дворник переспросит: "Кого-кого?" Но он, оказыва-
ется, знал и Апину, и Кузьмина, и всех звезд эстрады.
- Чувствуется женское влияние, - засмеялся Веселок.
- Только не надо смеяться, - огрызнулся дворник. - Всё в этом мире
относительно.
- Ну уж! - даже присвистнул Веселок. - Не будешь же ты спорить, что
Моцарт совершеннее Добрынина?
- Совершеннее, - нехотя ответил дворник, - но это ничего не доказыва-
ет. Под куполом бескрайней Вселенной они одинаковые.
- Это тебе твоя пассия сказала? Не узнаю тебя, Стас.
- Тебя это же ждет!
- А чем ты занимаешься, Стас?
- Развратом.
Веселок рассмеялся, кажется, азартно. Женщина, сидевшая впереди, ог-
лянулась. Оглянулась всего на секунду, на долю секунды, но этой песчинки
времени хватило Веселку, чтобы разглядеть, узнать в этой женщине свою
судьбу.
Стас, заметив реакцию Веселка на женщину, сочувственно вздохнул, пот-
репал за плечо.
- Извини, старик, помочь не могу. - Он имел в виду стеснительность
Веселка, вдвоем было бы легче найти с женщиной язык. - После спектакля
сразу на такси домой.
- Да что за спешка? - удивился Веселок.
- Понимаешь, такая любовница ждет, что сейчас уже охота.
- Поздравляю, хотя я удивлен.
- Мы давно не виделись, - уклончиво ответил бывший богослов Стас, а
ныне обыкновенный грешник по женской линии.
- Мог и не приходить, - сказал Веселок, - раз так прижало.
- Да спектакль нахвалили. Говорят, много нового, может служить учеб-
ником жизни. Любопытно. Может быть, под сводом философских знаний есть
что-то новенькое.
На сцене вдруг загорелся свет. Спектакль начался. Но прежде чем за-
няться им серьезно, Веселок украдкой посмотрел на женщину, которую он
назвал своей, правда, она об этом еще не знала. И узнает ли!
Хороша...
На сцене силуэт горы: один склон крутой, другой пологий. К скале
приставлен здоровый камень. На нем цепи. Камень и цепи, каторжный союз.
За скалой высветился большой занавес. Бог мой, какими только он сюже-
тами не расписан. Здесь и женщины, ждущие любви, и женщины, продающие
любовь, и натюрморты с кувшинами вина, жареными фазанами. Изумительные
пейзажи, на каждом по стогу сена. А как все выписано - так натурально,
что если бы в театре оказались птицы, они набросились бы на виноград. А
Веселок бы набросился на смуглую фламандку, она уже напомнила ему, что
он мужчина. Но женщина, которую он назвал своей судьбой, опять оберну-
лась и посмотрела на Веселка, ему показалось, укоризненно. Он сразу от-
вел глаза от фламандки и уставился на яблоню. Яблоки на ней были сочные,
и у Веселка скоро вытекла слюна. О, волшебная сила искусства.
Занавес заколыхался. Заиграли на фруктах блики, зашумели листья, уд-
линнились тени. Полнейшая иллюзи жизни. Несколько зрителей бросились к
сцене. Но Веселок остался на месте. К сожалению, он был не свободен.
Стас рылся в кошельке, искал денег на такси.
Выбежавшие из-за скалы милиционеры прогнали прибежавших мужиков. Пос-
рамленные, они вернулись на свои места. "Яблок хотел тебе набрать", -
оправдывались они перед женами. Иллюзия жизни удивительная.
"И вот такой жизни был лишен Сизиф. Он не мог смириться с этим. Обма-
нул богов и ушел из царства Аида", - прокомментировали со сцены.
На сцене появляется Сизиф. Где только нашли такого культуриста. В за-
ле происходит перемена. Теперь мужчины начанают следить за женами. Вели-
колепное тело Сизифа многих, наверное, натолкнуло на грех. Тем более
всеми движениями, всеми жестами он дает понять, что не евнух.
Он выпил вина, съел яблоко и увидел симпатичную девицу в набедренной
повязке. Последовательность действий Сизифа настолько ясна, что женский
истеричный голос из зала крикнул девице:
- Беги!
Девица как будто не слышит. Она продолжает рвать виноград, лакомиться
