Вдруг внезапно и резко выросли перед глазами высокие силуэты старых
лип. Блеснули на фоне заката купола храма. Храма Нечаянной радости. Наз-
вание заворожило Веселка. Может, и его нечаянно озарит радостью небес-
ной?
Перед освещенной оградой храма все остановились и осенили себя крест-
ным знамением. Поднял и Веселок свою руку, но опустил. Ему почему-то
стыдно стало креститься. Может быть, это от гордыни, а может, от излиш-
ней совестливости.
Веселок вошел в храм. Там уже было тесно от народа. Веселок заметил,
что преобладает его возраст. Что ж, еще не вечер. Немало, конечно, было
и бабушек. Их хилые тела стояли неподвижно, как влитые. У Веселка затек-
ла поясница. Он завел руки за спину и пошел осматривать иконы, но больше
скользил заинтересованным взглядом по женщинам. У каждого свой бог!
- Сынок, - окликнула его какая-то старушка, - уберите руки из-за спи-
ны, здесь храм, а не тюрьма.
Веселок смутился, появилось желание уйти, потому что здесь он чужой в
доску. Веселок сдержал обиду.
Горело электричество: ХРИСТОС ВОСКРЕС. По деревянной скульптуре Хрис-
та ползла ожившая муха, откровенно смеялись певчие, набранные на этот
вечер из театров или филармонии. Веселок позавидовал их позиции. Они ве-
ли себя, как им естественно. А он притворялся и тем, и этим, а в резуль-
тате был и не тем, и не этим. Пора ведь определяться, Веселок. Он заг-
рустил.
Но чьи-то узловатые руки подали ему свечку: приближался крестный ход.
Он затеплил ее от свечки соседа, который, в свою очередь, позаимствовал
божьего огонька у рядом стоящего, и так по цепочке загорелся святой
огонь.
Чудо свершилось. Скованные одной верой, невольно чувствуя единство и
радуясь ему, люди тихо пошли вокруг храма, как тысячи и тысячи лет на-
зад. Свет милых звезд и холодный ветер окружили молчащую толпу, задрожа-
ли огоньки свечей. Веселок прикрыл его рукой. Как славно!
За церковной оградой сгрудились зрители. Веселок почувствовал опас-
ность: во всех церквях крестный ход обычно закидывали камнями. Но сегод-
ня зрители за оградой стояли со свечами в руках, с умилением и верой в
глазах. Забор не разделял их. Все были едины. И Веселок вдруг почувство-
вал великую радость от этого единства, от своего слияния с потоком лю-
дей, текущим под небесами. Он почувствовал, что его душа просветлела.
- Вам плохо? - щекой коснулась его плеча Вера. Он радостно поглядел
на нее и, наверное, в первый раз понял, что женщины могут быть просто
сестрами. Но ненадого.
Веселок лег, свернулся, как в детстве, калачиком и спокойно уснул.
Табаком он сбил в себе тоску по женщине, немедленную тоску, поэтому
спал, не ворочаясь в постели. Святым он тогда не стал, даже на пасху
оборвалась надежда.
не пРосыпайся, веселок!
Зачем тебе лишний раз убеждаться, что ты несчастный, что тебя девушки
не любят, что ты давно в бане не был. А ведь, действительно, ты уже дав-
ненько не мылся. В сарае дров нет, ни полешка. Последний раз ты топил
титан оставшейся от жены обувью, естественно, негодной: двумя босоножка-
ми, капроновыми чулками и одним резиновым сапогом, другой потерялся. Во-
да нагрелась, и пока Веселок мылся, он думал, что жена у него не крохо-
бор, старую обувь не вывезла из квартиры, спасибо ей большое за это.
Светало. Пора было вставать и идти на работу. Подал голос, настырно
загнусавил будильник - этот ненавистный человечеству и любому индивидуу-
му тикающий предмет первейшей необходимости. Уж лучше бы кричал петух.
Прав был печальный Торо, когда сказал: "Счастлив тот, чье утро начинает-
ся не с будильника". Кто же в таком случае счастлив на земле, у кого до-
ма нет этого беспощадного металлического крикуна? Только в могилах у по-
койников. Их не хоронят с нервообжигающими предметами. Спи спокойно, до-
рогой друг. Спи, Веселок!
Веселок вжался в теплую кровать с такой силой, с какой один отшельник
прижался чреслами к змее, не выдержав безбрачия. Устыдившись, он резко
откинул одеяло, вскочил, потому что еще не умер. Он еще был безобразно
жив. В отягощенных трусах звенело железо.
Он горестно вздохнул, подумав, что женщины и не подозревают, как они
несчастливы, не зная его, Веселка. А жаль, подозревать бы надо. С таким
вот фаллическим настроением Веселок приступил к утренней гигиене. Вещи
не слушались его. Зубная щетка упала на дно ванны, пока он ее доставал,
зацепил локтем открытуб пачку со стиральным порошком. Содержимое высыпа-
лось. И так каждый день: то шуруп потеряется, а потом найдется в посте-
ли, то очки обнаружатся в холодильнике. Вещи как бы мстили ему за то,
что он когда-то хотел покинуть материальный мир, за то, что он в своих
философских суждениях отрицает первичность материи.
Опять! Плюха зубной пасты с нежеланием вылезла из тюбика и ловко про-
летела мимо щетки. Пропади все пропадом! Веселок сунул в рот голую щети-
ну и поводил ею по зубам. Перед трюмо он причесался, поиграл жиром вмес-
то предполагаемых железных бицепсов (сделал зарядку) и, ссутулившись,
толстенький сутулик, побрел на кухню, на которой два засохших таракана и
обгрызенный кусок черствого хлеба.
Свежезавренный чай, его домашний аромат как-то смягчили завтрак
"аристократа".
Лучше бы ты спал, Веселок. Зачем тебе куда-то идти? Сыро, на улице
ненастье, небо затянуто, к тому же у тебя нет чистой рубашки на сегод-
няшний день. Вчера поленился постирать. Лицо Веселка помрачнело. Он
склонился в ванной над тазом с грязным бельем, порылся, перенюхал все
рубашки. Потом от них несло за версту. Все же он выбрал темно-серую с
короткими рукавами: под свитер пойдет. Когда решился вопрос с рубашкой,
надо было решить вопрос с ботинками. Грязь с них он стер тряпочкой, а
вот со шнурками пришлось повозиться: узлы затянулись так, что пришлось
потрудиться зубами, разболелась десна.
И наконец Веселок был готов встретить трудовой день лицом к лицу, но
он совсем был безоружен перед дождем. Когда же Веселок купит себе зон-
тик: то денег нет, то зонтиков нет в продаже. Да он лучше шампанского
купит на эти деньги и напоит Таньку до беспамятства, потом изнасилует.
Он усмехнулся: "Скорее всего, таким образом и исполнится моя мечта".
Веселок присел на тумбочку под обувь, обдумывая свои невеселые думы,
и просидел не шелохнувшись до восьми часов. В восемь пятнадцать он поз-
вонил на работу и сказал, что болен, что пойдет на прием в больницу.
Есть на свете величайшее наслаждение, после соития с женщиной его
можно поставить на второе место. Это после завтрака и выкуренной сигаре-
ты снова лечь спать. Кайф невероятный: тело томится от счастья в своей
конюшне, немного покалывает совесть, хотя и на вполне легальных правах
не пошел на работу: отпросился же. Вот это покалывание совести придает
всему мероприятию пикантность, создает особую атмосферу зыбкости, небес-
ного покачивания, делает обыкновенный утренний сон райским.
И правильно, Веселок, что не пошел на работу. Какая ему радость идти
на работу, если он туда ходил уже тысячу раз. К тому же твое грубое су-
конное пальто еще от вчерашнего дождя не просохло, а сегодня льет беспо-
щадно, будто вселенское мельничное колесо проворачивается. По асфальту
уже реки текут, протекли жестяные крыши, у многих прохожих, хотя они и
прикрылись зонтами, захлюпало в обувке. А тебе, Веселок, простужать ноги
нельзя, ты сразу захлюпаешь носом, а что за удовольствие: и так некраси-
вый, да еще нос распух. Спи, Веселок, во сне ты приятный и мудрый, твоя
аура - небесная лазурь. Да сбудется твоя мечта: переспишь ты со своей
молодой упругой особой, как мячиком поиграешь - скок-скок-скок.
А за пределами твоего сна такое творится! Вон в потоке зонтов колы-
шется Танькин розовый с голубыми потеками зонтик. А она же тебя пускала
под него, когда вы вместе из кино возвращались. Ну что ты за бесстыдник:
поседел, а с молыми девками по кинам шатаешься! Ольге Петровне, которая
из этого же кино шла, ваша дружба не понравилась. Она два стакана ва-
лерьянки выпила после такого зрелища. Что ты делаешь? Солидную, порядоч-
ную женщину, которая свитера узорами вяжет, променял на пигалицу, не
умеющую пуговицу толком пришить. Как бы не пожалел. Как бы поздно не бы-
ло.
Так вот, Веселок, твоя любимая звездочка идет не одна, рядом под чер-
ным пиратским зонтом мужественный молодой Марс, бог уличных драк, ковы-
ляет. Да он, Веселок, теб одним мизинцем поборет. И чего ты путаешься у
них под ногами, как под ногами смеющейся тебе в лицо судьбы: ты хрупкий
Паскаль или какой-нибудь мыслящий тростник, но не Ричард же Львиное
сердце. Ты осень, а не знойный полдень. Усмири свой пыл.
Они любезничают, он ее по талии да по бедрышкам, как по перышкам,
гладит, он любовник-то ласковый. А когда сила и нежность рядом, мужчина
неотразим. Спи, Веселок, тебе лучше этого не видеть. Ты ревнивый. Пом-
нишь, еще в юности, босой на снегу стоял, подслушивал, о чем твоя девуш-
ка с парнем разговаривала. Спи.
А вот Ольга Петровна одна идет, под зонтом, в синем плаще, тяжелая,
как копна сена. Зонтик мал, и она от этого несчастна. Левый бок ее плаща
намок, а так она выглядит хорошо: надежно!
Вот она в отделе вывесила промокший плащ на два стула, поставила чай-
ник и и вытащила из сумки бумажный сверток, где пирожки с печенью. Лучше
спи, Веселок, а то еще придется тебе расплачиваться за эти пирожки моло-
дой жизнью и всеми честолюбивыми замыслами, которые ты имеешь в отноше-
нии женщин. Ольга Петровна измены не допустит. Она убьет любую. И осно-
ванием ее поступка послужит даже самое маленькое подозрение , еле слыш-
ное, как шорох листьев.
Спи, Веселок, пусть Ольга Петровна кушает свои пирожки и печенья. Она
одинока, за окном дождь, в ее домашней светлице не работает выключатель.
Она хотела тебя позвать, чтобы ты ей отремонтировал. Но ты не придешь,
Веселок, ты спишь. Но ты не проспишь свое счастье, потому что в нашем
мире такового для тебя нет. Может, где-то в ином, созданном только для
тебя мире. Белены ты что ли объелся, Веселок: да какой бог возьмется
создавать для тебя персональные миры? Где он такое количество женщин
возьмет, а еще и ублажение для твоей души?
На вахте стоит все тот же вахтер с офицерской кокардой на фуражке,
рычит на входящих, дышит перегаром. Спи, Веселок, пусть твоих ноздрей
никогда не коснутся злые людские запахи. Поправь одеяло и спи. Фу, Весе-
лок, вот этого делать нельзя, даже когда никого нет рядом. А если тебе
это нравится, то ты эго, крупнейший эгоцентрист, влюбленный в собствен-
ный апендицит.
Ноздри Веселка затрепетали , и губы расползлись в довольнехонькой
улыбке: да, в его организме ничего дурного нет. Ему стыдиться самого се-
бя не за что. Да, он грызет ногти, рубаха всегда выползает из брюк, у
него всегда настоящие когти на ногах. Зато он никогда не лезет руками в
кастрюлю, потому что таковых нет: жена увезла. "У меня ребенок, - сурово
сказала она, - а ты себе и в кружке сваришь". Веселок щелкнул каблуками.
Варит он в ковше. Хватает.
Спи, Веселок. На заводе и без тебя все в порядке. Сегодня же поне-
дельник. Шеф твой после вчерашней рыбалки пришел хмурый, сразу же уронил
свою голову на стол, положил под лоб свои корявые, как клешни рака, мор-
щинистые руки и уснул. Не переживай, старик еще крепок, ему еще через
год на пенсию, сон в неудобной позе ему не повредит. Спи, Веселок, спи,
старик. Чем больше народу будет спать, тем легче человечеству будет. Во
сне сбываются желания: Веселок сейчас ведет под венец ту, котрую нашел,
а старик поймал щуку, которая в том году сошла с блесны и так ударила
хвостом по борту лодки, что волны три дня колыхали мировые воды. Во сне
сбываются желания, поэтому люди во сне добрые. Во сне и без знания бога
исчезают страдания.
