надежды на спасение, словно пытаясь убежать от настигающего его
автомобиля. Камни сбивали ноги до крови, а воздух застревал в легких. Он
не оглядывался и не думал ни о чем, кроме спасения. Он не чувствовал ни
боли, ни усталости, только отчаянный страх, пытаясь укрыться в гуще
сумерек.
Когда Руди упал, он сразу подумал, что с левой ногой все кончено. А
руки, которые он выставил, чтобы ухватиться за что-нибудь, встретили
пустоту, и горемыка полетел вниз сквозь кучу веток, которые маскировали
яму. В полутьме и неразберихе он почувствовал, как сучья рвут ему волосы.
Он уткнулся во что-то деревянное и жесткое, что ободрало кожу на лице,
когда, полукатясь, полускользя последние два-три фута, упал наконец на
свежевскопанную землю. Слишком ошеломленный, чтобы понять, что произошло,
он перевернулся на спину и посмотрел наверх. В десяти футах над ним,
закрывая горизонт, на краю поросшего кустарником обрыва стояла ужасная
птица и, наклонив голову, разглядывала его, как бы не понимая, почему он
так неожиданно очутился внизу. Замерев, Руди с ужасом думал, не прыгнет ли
она вслед за ним. Ему никогда не справиться с ней, даже если бы, падая, он
не сломал руку. Но птица недовольно взъерошила перья, открыла сабельный
клюв, издала хриплый звук неудовольствия и ушла, растворившись в сумерках.
Руди прислонился спиной к столбу и закрыл глаза. Он почувствовал, что
мог бы уснуть, упасть в обморок, умереть - все уже было безразлично. Но
потом он сказал себе, что дела его не так уж плохи, и лучше сесть и
поразмыслить над ситуацией, если он действительно не хочет плохо кончить.
Наконец неутомимый путешественник открыл глаза и огляделся.
Фантастика. Я угодил в ловушку для мамонта.
Другого нельзя предположить. Большую часть веток, составляющих крышу
ловушки, он увлек своим падением вниз, и теперь был виден край ямы и
угасающее небо. В яме пахло свежевскопанной землей, а наверху из черных
стен торчали белые отростки корней. В центре ямы были вбиты три огромных
кола, против одного из которых Руди и упал. Подтянувшись вверх и потрогав
ободранную щеку, он сказал себе: "Веселее! Ты мог бы проткнуть себя, когда
летел вниз".
Какой дьявол выкопал эту ловушку? Существует какой-нибудь город?..
Белые Рейдеры!
Фантастика!
Руди соскользнул назад, тяжело опустился у основания столба и уронил
голову на руки. Лучше бы я угодил на этот кол, подумал он. По крайней
мере, все закончилось бы быстрее. Как происходит, что мрачные вещи
становятся еще хуже, стоит только мне пошевелиться?
"Чего мне сейчас не хватает, - с горечью размышлял он, - так это
самого мамонта".
Земля задрожала.
Высокий пронзительный трубный звук раненого зверя долетел до него
издалека вместе с глухим звуком массивного тела, спасающегося бегством, и
быстрым топотом копыт.
"Если я останусь здесь, - подумал Руди устало, - чертов мамонт
свалится прямо на меня и раздавит в лепешку".
"Нет, - решил он, - с недавних пор все идет по-другому. Я буду
покалечен, а затем встречусь с Рейдерами. Но, боже, они же на лошадях.
Даже целый и невредимый, я не смог бы убежать от них".
Какого черта! На коленях Руди отполз в угол ямы, подальше от места,
куда должен был свалиться мамонт и где ему меньше угрожала опасность.
Земля грохотала, сотрясаясь под ногами зверя; пронзительный звук напоминал
охотничий рог и отдавался резкой болью в голове Руди. Грохот напоминал
приближающуюся бронетанковую дивизию - неизбежный, пропитывающий Руди
сумеречным кошмаром шума и страха. Сотрясение земли пронизывало его до
самых костей.
Он посмотрел вверх и увидел на фоне неба силуэт мамонта - массивную
бурую голову, гору мяса с двухэтажный дом, повисший хобот и красные глаза,
наполненные дикой болью и яростью. Темная кровь до колен омывала его
громадные дрожавшие ноги. Загнанный в ловушку, Руди с безысходным ужасом
наблюдал за этой сценой. Топот мамонта, рев и дробь копыт слились в единый
звук.
Всадник пронесся над самым краем ямы, и косы белесовато блеснули во
мраке. Завороженный, он смотрел, как мамонт остановился и свернул у края
ямы в сторону; из-под его подогнувшихся ног на Руди посыпались град камней
и комья земли, когда зверь завис над ним. И, будто в замедленном кино,
Руди увидел, как всадник вытащил из колчана стрелу и натянул тетиву и как
мамонт бросился в сторону, задрал свой хобот и издал неистовый
предсмертный вопль.
Лошадь в испуге подалась назад, копыта мелькнули в дюйме от края;
всадник натянул лук, направив его в тень, и громадная туша мамонта
полетела прямо на Руди. Медленно стрела вылетела из лука и плыла, как
показалось ему, с величайшей осторожностью несколько футов разделяющего
расстояния, прежде чем войти в ярко-красный глаз мамонта. Зверь дернулся с
последним ревом агонии, поднялся на дыбы и, казалось, завис, невесомый,
над ямой, в которой сидел пойманный и застывший от ужаса Руди. Затем,
подобно пришедшей в движение горной лавине, мамонт рухнул вниз.
9
Сначала было абсолютно тихо, только по-прежнему монотонно завывал
ветер. Руди различил рассеянный пятнистый свет, запах сломанного мескита и
крови, влажную сырость земли под исцарапанной щекой. Он вздохнул и
вздрогнул от боли в сломанном ребре. Черт с ним, решил Руди и остался
лежать неподвижно. Голова болела, но не было сбивающих с толку хаотических
видений последней ночи. Лошади, шум и медленный грациозный полет стрелы в
сумеречном небе слились воедино в его памяти, но последним четким
воспоминанием была та гигантская, корчащаяся от боли, ревущая туша,
рухнувшая на него с вершины. Он осторожно вздохнул и мысленно обследовал
свое тело, сантиметр за сантиметром, как показал однажды Ингольд.
Во-первых, он был жив - обстоятельство, которое весьма удивило его.
Голова болела, а на боку красовался здоровенный синяк. Левая нога ныла, но
не больше, чем вчера. Руди решил, хотя и не был уверен, что у него,
возможно, сломано еще несколько ребер. Он не мог шевелить руками.
Они были связаны за спиной.
Некоторое время Руди думал, что Белые Рейдеры просто связали его и
оставили на съедение крысам, но плывущий дымок достиг его ноздрей, и Руди
услышал приглушенное ржание. Он лежал лицом вниз в каком-то укрытии из
кустарника, и то немногое, что он смог увидеть, повернув лицо, была куча
веток с серыми листьями и цепочка муравьев, безобидно ползущих по ним. Ему
стало любопытно, один ли он, но особого желания смотреть по сторонам у
него не было.
Вместо этого маг стал слушать, заставив разум замолчать и затаив
дыхание. Он обнаружил, что это отсутствие мыслей стало легче ему даваться
после нескольких дней одиночества в пустыне. Остался только слух. Медленно
звуки достигали его ушей: мягкий шелест сухой травы на ветру, щелканье
сухих листьев, еле слышное шуршание ног, проходивших неподалеку от его
пристанища, и звук ножа, которым отделяли кожу от мяса.
Обдирают мамонта?
Рядом послышалось слабое шуршание одежды и тонкое поскрипывание кожи,
когда караульный около его убежища переступил с ноги на ногу.
Итак, меня стерегут.
Руди напрягся, пытаясь найти какие-то характерные приметы природы и
определить границы лагеря. Некоторые звуки ничего не говорили ему - мягкий
шум строгания и затем приглушенное постукивание камнем по дереву. Потянуло
дымком от разгорающегося костра. Порыв ветра пронесся по лагерю, предвещая
близкий снегопад, и он услышал какой-то сильный звенящий звук, который был
знаком ему, и напоминал музыку ветра, играющего костями.
Звук почему-то напугал его.
Мягкие шаги шуршали по песку, и до него долетал запах полевой грязи и
сладкой травы. Он услышал шаги второго караульного. Почему они молчат?
Может, они переговариваются знаками? Кровля его укрытия была слишком
низкой, чтобы встать. Должно быть, оба снаружи. Он осторожно повернул
голову, чтобы удостовериться, и увидел две пары ног, обутых в мягкие
сапоги, а в стороне от них призрачно трепетало пламя кажущегося бледным
при дневном свете костра. По другую сторону костра стоял жертвенный
помост, украшенный стеклянными гирляндами, вымпелы на нем слабо
развевались на ветру, подобно пугалу, отгоняющему легионы дьявола.
Напротив помоста женщина-воин с длинными, ячменного цвета косами вбивала в
землю столбы для жертвоприношения.
Руди догадывался, кого они выбрали для этой цели.
"Спокойно, - приказал он себе, готовый броситься бежать, ослепленный
паникой, - Ингольд учил тебя разрушать заклинания, и это прекрасно
получалось там, в лагере". Тем не менее ему понадобилось три попытки,
прежде чем он смог разорвать связывающие его запястья путы и освободить
украдкой руки, а затем лодыжки. Руди старался не двигаться, зная, что
охранники все еще стоят снаружи. Он почти задыхался. Он понял уже, что
нужно делать.
Вместе с плащом и перчатками у него забрали нож и меч. Но если бы он
мог добраться к лошадям незамеченным и украсть двух для себя, а остальных
распустить, у него появился бы шанс убежать, и к тому же верхом, может
быть, проделав таким образом весь путь до Сивардских гор. Даже если
навлечь на себя простые чары-иллюзии, можно прокрасться между ближним
караульным и тем, кто стоял у передней двери, так как его пристанище было
чем-то вроде палатки, сделанной из нарезанных веток мескита, открывающейся
спереди и только слегка прикрытой сзади.
Чары-иллюзии были просты, как и все иллюзии. "Клоп-вонючка", - решил
Руди. Безвредный, черный, маленький, ползущий по своим клопиным делам.
Какой дурак станет смотреть на клопа-вонючку? Представляя критический
взгляд Ингольда, он перевоплотился в иллюзию и остался весьма доволен
результатом. Чтобы облечь себя в иллюзию, нужно было почувствовать на коже
ветерок от холодного огня, мягкий мерцающий покров неправильности.
Он раздвинул кусты перед собой.
Если бы новообращенный клоп не находился в середине лагеря, он едва
бы узнал, каким тот был. Лагерь располагался на плоской площадке, поросшей
полынью, а сделанные из веток укрытия сливались с окружающей местностью. С
того места, где он стоял, был виден только один костер, но он почувствовал
запахи и других, сложенных из бездымной древесины и полузарытых в землю.
Около костров собрались Рейдеры: и мужчины, и женщины. Женщины,
которых Руди заметил сразу, напоминали Джил - девы войны, одетые и
вооруженные, как мужчины, и смотревшиеся, как воины. У них были одинаковые
плотно прилегающие мундиры и брюки из волчьей или кугуаровой кожи серого и
золотистых тонов, сливающихся с землей. Некоторые носили плотно облегающие
куртки из волчьей или буйволиной кожи. Все они были вооружены ножами и
луками. Перед некоторыми укрытиями Руди заметил воткнутые в землю копья с
древками-ручками.
Он заметил раньше, что помост стоял в центре лагеря. Какой-то старик
украшал его, как рождественскую елку, бусами костей и сплетенной травы,
разбитым стеклом и цветами, а у его подножия женщина точила длинный нож
для снятия кожи. Вдали виднелись лошади и мустанги, которых можно было
случайно принять за пасущееся дикое стадо.
С величайшими предосторожностями Руди-клоп начал свое путешествие по
открытой местности лагеря.
Он полз медленно, стараясь не выйти за рамки принятого образа. Руди
миновал караульного, который разговаривал с одной из женщин в двух шагах
от его бывшей тюрьмы и который даже не взглянул на преобразившегося
пленника. Впервые за много дней высоко в небе появился бледный,
серебристый диск солнца, и тень, которую Руди отбрасывал на песок, была
