яркое пятно.
- Это кот, сэр.
- Еще бы. - Здоровенный котище, полосатый. На плече у сержанта он
выглядел нелепо. - Скажем по-другому - что делает здесь этот кот?
- Это талисман отделения техобслуживания, сэр.
Кот слегка приподнял голову, пошипел и снова задремал.
- Довольно жестоко, - сказал Чарли. - После ускорения от него одна
шкура останется.
- Нет, нет, сэр! - Сержант почесал кота по спине. Оказалось, что там
имеется вводной канал для флюокарбона, точно такой, как у меня над бедром.
- Мы его купили на Старгейте. Такие коты сейчас есть на многих кораблях,
сэр. Командор подписал нам бланки.
Что ж, она имеет право, это ее корабль.
- А собаку нельзя было купить? - Боже, я ненавидел котов, они вечно
лезут под ноги.
- Нет, сэр, собаки не приспосабливаются. Не выносят невесомости.
- А как вы его хотите поместить в резервуар? - спросил Чарли.
- Мы поставили добавочную кушетку.
Значит, вместе со мной в резервуаре будет это животное.
- Мы только укоротили привязные ремни. Ему требуется особый препарат
для упрочнения стенок клеток, но он входит в цену кота.
Чарли погладил кота, почесал ему за ухом, кот замурлыкал, но не
шевельнулся.
- По-моему, он довольно глупый.
- Мы уже ввели ему "микстуру", заранее.
Вот отчего он такой сонный, наркотик снижает темп обмена веществ до
предела.
- Так его легче укладывать.
- Ладно, пускай живет, - сказал я. - Но если он будет путаться под
ногами, я лично отправлю его в регенератор.
- Да, сэр, - с облегчением сказал сержант, думает, наверное, что я
пожалею кота. Погоди, парень.
Таким образом, мы осмотрели весь корабль, кроме двигателей, мы не
могли пройти в грузовое отделение, где замерли в массивных гнездах
роботоснаряды и штурмовики, а возиться с накачкой воздуха и обогревом не
хотелось - удовлетворенное любопытство того не стоило.
Я уже начал чувствовать себя каким-то суперкладовщиком. Вернувшись в
комнату отдыха, вызвал Холлибоу. Она доложила, что все в порядке. У нас в
запасе оставался еще час, и мы сыграли с компьютером в интересную игру
"Кригшпилер", что по-немецки означает: "игра в войну". В самый разгар игры
прозвучал сигнал десятиминутной готовности.
Противоперегрузочные резервуары гарантируют пятьдесят процентов
выживаемости при пятинедельном погружении. То есть, у вас пятьдесят шансов
из ста выжить, если вы будете находиться внутри пять недель. На самом деле
трудно представить такую ситуацию, когда потребуется даже двухнедельное
погружение.
Пять недель или пять часов - в резервуаре вы не ощущаете течения
времени. Абсолютная изоляция от окружающего. Можно несколько часов подряд
вспоминать собственное имя.
Поэтому я вовсе не удивился, что не почувствовал прошедшего времени,
когда вдруг все тело защипало и защекотало - кровь приливала к онемевшим
тканям. Зал резервуарной напоминал сборище астматиков - тридцать девять
человек и один кот кашляли и чихали, стараясь избавиться от остатков
флюокарбона.
Около сотни людей слонялось уже снаружи резервуаров, потягиваясь и
массируя руки-ноги. Великий космос! Окруженный целыми арками обнаженного
женского тела, я старательно смотрел им прямо в лица, отчаянно стараясь
решить в уме дифференциальное уравнение третьей степени. С переменным
успехом, но все же спокойно я добрался до лифта.
Холлибоу уже вовсю командовала, выстраивая людей в шеренги. Я обратил
внимание, прежде чем закрылась дверь, что у людей из одного взвода имеется
легкий кровоподтек по всему телу - у всех до одного. Я решил
поинтересоваться на этот счет у медиков и техобслуживающего персонала.
4
Мы шли с ускорением в один "ж" три недели, не считая кратких периодов
невесомости. "Масарик-2" по широкой петле удалялся от коллапсара Реш-10,
тормозясь, а потом, разгоняясь, двинулся в обратную сторону. Люди вполне
удовлетворительно приспособились к корабельному распорядку. Я старался
занять их как можно больше тренировками и занятиями по теории - для их
собственной пользы. Хотя я был не настолько наивен и понимал, что они
смотрят на все это со своей колокольни.
Примерно через неделю полета обнаружилось, что рядовой Рудковский
(помощник повара) соорудил кустарный перегонный аппарат и продуцирует 95%
спирт. Я решил не пресекать - жизнь и без того была лишена разнообразия,
но мне было чертовски любопытно узнать, где он достает сырье - это при
нашем-то замкнутом цикле, и чем ему платят за "бормотуху". Я начал с
конечного звена командной цепочки - с доктора Алсевер. Она пункт звена у
Джарвиса. Джарвис - у Каррераса. Каррерас - у Орбана. Оказалось, что
сержант Орбан все это и придумал. Рудковский выполнял черновую работу.
Система была такая:
Каждый день подавался какой-то сладкий десерт: желе, крем или пирог.
Вы могли его съесть - хотя, как правило, десерт был до невероятности
приторным - или не съесть. Если десерт оставался у вас на подносе, когда
вы опускали поднос в окошко регенератора, Рудковский выдавал вам
расписочку на десять центов, а десерт отправлял в чан. У них имелось два
чана - один "работающий", другой в стадии заполнения. В каждый чан
вмещалось двадцать литров.
Записка-десятицентовка значила, что вы находитесь в самом низу
системы, позволяющей купить пол-литра чистого этилового спирта за пять
долларов (в расписках). Отделение из пяти человек вполне могло позволить
себе покупать литр "бормотухи" раз в неделю. Для здоровья не опасно, но
достаточно для вечеринки.
Когда Диана доставила мне эти сведения, она принесла с собой и
бутылку "Рудковского худшего" - в буквальном смысле, это была неудачная
серия. До меня она дошла, потеряв несколько сантиметров содержимого.
На вкус это была жуткая смесь клубничного сиропа и тмина. Как и все
не привыкшие пить люди, Диана с удовольствием его поглощала. Я лично не
допил и одного стакана.
Уже на полпути к счастливому забытью, она вдруг резко подняла голову
и посмотрела на меня с детской прямотой.
- Уильям, у тебя большая проблема.
- Завтра утром у тебя обнаружится проблема побольше, доктор Диана.
- Нет, что ты, - она слабо помахала рукой, - немного витаминов...
глю-глюкозы... адреналин, если... не поможет, у... у... тебя... серьезная
проблема.
- Послушай Диана, неужели ты хочешь, чтобы...
- Ты должен... должен пойти на прием к нашему милому капралу
Вальдесу. - Вальдес был мужским сексологом. - Он большой специалист. Он...
поможет тебе...
- Ведь мы уже говорили об этом, помнишь? Я хочу остаться таким, какой
я есть.
- И мы тоже. - Она смахнула слезу - готов побиться об заклад, что в
ней имелось не меньше процента алкоголя. - Ты же знаешь, они прозвали тебя
Старый Извращенец.
Она поглядела на пол, потом на стену.
- Старый Извращенец, вот как.
Я ожидал чего-нибудь похуже. Но не так скоро.
- Ну и что? Командиру всегда приклеивают прозвище.
- Я знаю, но ведь... - Она вдруг поднялась, слегка качнувшись. - Я
перебрала. Нужно полежать. - Она повернулась ко мне спиной и с хрустом
потянулась. Потом свистнул замок, и она стряхнула с плеч одежду. Она
присела на койку и похлопала по одеялу. - Иди ко мне, Уильям.
- Ради, бога, Диана, это нечестно.
- Все честно, - хихикнула она. - Кроме того, я врач, мне разрешается.
Помоги мне, пожалуйста. - Оказывается, застежки у лифчика и пять столетий
спустя все так же размещаются сзади.
Джентльмен на моем месте мог поступить двояко, или помог бы ей
раздеться и тихонько покинул комнату, или покинул бы комнату сразу. Но я
совсем не двигался.
К счастью, Диана погрузилась в забытье раньше, чем что-то успело
произойти. Чувствуя себя последним хамом, я кое-как обмундировал ее, потом
поднял на руки - о, сладкая ноша! - с намерением доставить доктора в ее
каюту.
Но тут я сообразил, что если меня кто-то заметит в коридоре, Диана
станет притчей во языцех до конца кампании. Я вызвал Чарли, сообщил ему,
что мы, мол, попробовали немного нашей корабельной "бормотухи"; Диана не
рассчитала сил, и попросил его помочь доставить доктора домой.
К приходу Чарли Диана невиннейшим образом посапывала в кресле.
Чарли улыбнулся.
- Врачу, исцелися сам.
Я предложил ему бутылку, с предупреждением. Он понюхал и скривился.
- Что это? Политура?
- Это приготовил наш доблестный повар, вакуумная перегонка.
Он осторожно, словно бомбу, поставил бутылку на место.
- Скоро у него поубавится клиентов. Преждевременная смерть от
отравления. Неужели она действительно ее пила?
- Кок признался, что это неудачная экспериментальная партия.
Остальные марки, очевидно, повыше качеством. А Диане понравилось.
- Ну-у... - он засмеялся. - Ладно, давай ты возьмешь ее за ноги, а я
- за руки.
- Нет, лучше мы возьмем ее под руки. Может, она сможет идти хоть
немного.
Диана что-то проворчала, когда мы ее поднимали, приоткрыла глаза и
поприветствовала Чарли. Потом она зажмурилась и позволила доставить себя в
каюту. По дороге мы никого не встретили, но в каюте сидела соседка Дианы,
Лаасонен, и читала.
- Ой, зачем же она пила эту гадость. - Лаасонен захлопотала вокруг
подруги. - Давайте я помогу.
Мы уложили ее в постель. Лаасонен откинула с лица Дианы волосы.
- Она сказала, что это в качестве эксперимента.
- Такой преданности науке я еще не встречал, - заметил Чарли. - И
такого крепкого желудка.
И зачем он это сказал?!
Диана кротко призналась, что после первого стакана память ей
отказала. Осторожно прощупав почву, я убедился, что она уверена, будто
Чарли был с нами с самого начала. Оно и к лучшему, конечно. Но Диана,
Диана, прекрасный ты мой скрытый носитель атавизма, если только мы
вернемся на Старгейт (через семьсот лет), я куплю тебе бутылку настоящего
шотландского.
Мы снова залегли в резервуары для прыжка от Тем-10 к Каппа-35. Две
недели при двадцати пяти "ж"... потом четыре скучных недели на однократном
ускорении.
Преимуществами моей политики "открытых дверей" что-то плохо
пользовались. Поэтому я мало общался с солдатами - только на проверках, на
сборах и на редких лекциях. Разговаривали неохотно и малопонятно, если
только не отвечали на прямой вопрос.
Хотя все они знали английский - как родной язык или второй, - но за
450 лет он так изменился, что я с трудом понимал что-нибудь. Особенно,
когда говорили быстро. К счастью, все они были обучены языку моей эпохи.
Этим языком, диалектом, мы пользовались для коммуникации.
Я вспомнил своего первого командира, капитана Скотта, которого
ненавидел всем сердцем, как и все остальные наши ребята, и представил, что
если бы он еще оказался человеком с сексуальными отклонениями, и для
общения с ним пришлось бы выучить новый язык?
Ясно, что у нас были проблемы с дисциплиной. Но удивительно, что у
нас вообще была дисциплина. За это нужно было благодарить Холлибоу. Пусть
я ее и недолюбливал как человека, но людей она умела держать в кулаке.
Отношения между вторым боевым офицером и командиром служили самой
популярной темой наших корабельных граффити.
От Каппы-35 мы прыгнули к Самк-78, оттуда - Айин-129, и наконец, к
Сад-138. Последний прыжок покрывал 140.000 световых лет - очевидно, самый
дальний прыжок в истории земной навигации.
Время, занимаемое прыжком, было всегда одним и тем же, не зависимо от
дистанции. Кстати, раньше неправильно считали, что прыжок не занимает
времени вообще, но позже какие-то сложные волновые эксперименты показали,
