другом свете: что могла бы сделать эта женщина при выполнении всех
необходимых условностей, навязанных орденом Бене Джессерит. От этого у нее
возникали новые вопросы относительно возвращения Джессики на Арракис.
- Было бы глупо проводить этот тест с тобой или с твоим братом, -
сказала Джессика. - Ты уже знаешь, как все это происходило. Я должна
признать, что вы люди, что вы не будете злоупотреблять наследованной вами
властью.
- Но ты не делай такого заключения, - сказала Ганима.
Джессика закрыла глаза, осознав, что препятствия снова возвращаются
на свои места. Она еще раз решила их убрать, спросив:
- Ты веришь, что я люблю тебя?
- Да! - Ганима подняла руку, когда Джессика пыталась договорить. - Но
эта любовь не остановит тебя от уничтожения нас. О, я знаю причину. Лучше
пусть полуживотное-получеловек умрет, чем переделает себя.
И это правда, когда это полуживотное носит имя Атридесов.
- Но вы - люди! - выпалила Джессика. - Я доверяю моей интуиции.
Ганима поняла, что это правда, она сказала:
- Но ты не уверена в Лито!
- Нет.
- Мерзость?
Джессика могла только кивнуть. Ганима сказала:
- Нет, пока. Мы оба знаем, какую опасность это представляет. Мы можем
видеть, что произошло с Алией от этого.
Джессика прикрыла глаза руками, подумала: "Даже любовь не может
защитить нас от нежелаемых фактов". И она знала, что еще любит свою дочь,
молча крича от безвыходности: "Алия! О, Алия. Я виновата со своей стороны
в твоей гибели".
Ганима молча проглотила горе.
Джессика впустила руки, подумала: "Я не могу бесконечно оплакивать
свою бедную дочь, но есть сейчас и другие вещи, с которыми необходимо
разобраться в первую очередь". Она сказала:
- Итак, вы поняли, что случилось с Алией.
- Лито и я наблюдали, как все происходило. Но мы были не в состоянии
предотвратить это, хотя мы обсуждали много возможных способов.
- Ты уверена, что твой брат свободен от этого проклятия?
- Да, уверена.
Спокойную самоуверенность этого утверждения нельзя было отрицать.
Джессика поверила этому. Затем:
- Как вам этого удалось избежать?
Ганима объяснила ей теорию, с помощью которой они с Лито определили,
как можно избежать транса от употребления спайса, в то время как Алия
всегда входила в транс. Она продолжала угадывать его видения и планы,
которые они обсуждали - и даже Джакуруту.
Джессика кивнула. Алия - из рода Атридесов, однако и это создает
большие проблемы.
Ганима умолкла, так как вдруг поняла, что Джессика все еще горюет по
своему Герцогу, как будто он умер только вчера, и память хранит в душе его
имя и память о нем вопреки всем угрозам. Воспоминания о жизни Герцога
пронеслись в сознании Ганимы, чтобы дать этому свою оценку, чтобы понять
это.
- А теперь, - сказала Джессика, ее голос оживился, - что ты скажешь
об этом Проповеднике? Я выслушала несколько тревожных сообщений вчера
после этого ужасного Очищения.
Ганима пожала плечами:
- Может быть, он...
- Пол?
- Да но мы еще не видели его, чтобы хорошенько изучить.
- Джавид смеется над этими слухами, - сказала Джессика.
Ганима задумалась. Потом спросила:
- Ты доверяешь этому Джавиду?
Угрюмая улыбка коснулась губ Джессики.
- Не больше, чем ты.
- Лито говорит, что Джавид смеется над дурными вещами, - сказала
Ганима.
- Так много всего для смеха Джавида, - сказала Джессика. - Но ты на
самом деле допускаешь возможность, что мой сын все еще жив, что он
вернулся в этом обличье?
- Мы думаем, что это возможно. И Лито... - Ганима вдруг почувствовала
сухость во рту, вспомнила, как страх сковал ее грудь. Она заставила себя
преодолеть его, пересчитав другие открытия Лито в его пророческих
видениях.
Джессика поворачивала голову из стороны в сторону, как будто она
болела.
Ганима сказала:
- Лито говорит, что он должен найти этого Проповедника, чтобы
убедиться.
- Да... Конечно. Я никогда не должна была покидать это место. Я
поступила ужасно.
- Почему ты обвиняешь себя? Ты достигла предела. Я знаю это. Лито
знает это. Даже Алия может это знать.
Джессика прижала руку к горлу, слегка потерла его. Затем произнесла:
- Да, проблема Алии.
- Она имеет на Лито какое-то странное воздействие, - сказала Ганима.
- Вот почему я сделала все, чтобы ты встретилась только со мной. Он
согласен, что она совершенно безнадежна, но однако он находит способы,
чтобы быть с ней и изучает ее. И... это очень меня тревожит. Когда я
пытаюсь говорить что-то против этого, он засыпает. Он...
- Она дает ему наркотики?
- Не-е-ет. - Ганима отрицательно покачала головой. - Но у него есть
какое-то странное проникновение к ней. И... во сне он часто произносит:
"Джакуруту".
- Опять это! - И Джессика воспроизвела в памяти сообщения Гурни о
заговорщиках, обнаруженных на посадочном поле.
- Иногда я боюсь, что Алия хочет, чтобы Лито нашел Джакуруту, -
сказала Ганима. - И я всегда думала, это это лишь легенда. Ты, конечно,
знаешь ее.
Джессика вздрогнула. "Жуткая история. Жуткая".
- Что нам надо делать? - спросила Ганима. - Я боюсь искать это в моих
воспоминаниях, во всех моих жизнях...
- Гани! Я не позволяю тебе этого делать. Ты не должна рисковать...
- Это может случиться когда угодно, даже если я не буду рисковать.
Как мы узнаем, что на самом деле случилось с Алией?
- Нет! - выкрикнула она. - Итак... Джакуруту, не так ли? Я послала
Гурни найти это место, если оно существуют.
- Но как он сможет... О! Конечно, контрабандисты.
Исходя из этого разговора, Джессика поняла, что мозг Ганимы работал в
соответствии с тем, что творилось в сознании других. "В моем! Как все это
было действительно странно", - думала Джессика, что эта юная плоть могла
содержать в себе воспоминания Пола, по крайней мере до момента
спермального отделения Пола от его собственного прошлого. Это было
проникновение в глубину души, в самые сокровенные уголки сознания, против
чего в Джессике протестовали какие то первобытные инстинкты.
Мгновенно они начали погружаться в абсолютное и безоговорочное
суждение Бене Джессерит: "Мерзость!" Но в этом ребенке было что-то милое,
желание жертвовать ради своего брата, что нельзя отрицать.
"Мы - это одна жизнь, стремящаяся в неизведанное будущее, - подумала
Джессика. - Мы - одной крови". И приготовилась принять события, которые
она и Гурни Хэллек оценили на ходу. Лито надо было отделить от сестры,
надо было обучить, как того требовал орден Сестер.
11
Я слышу, как в пустыне воет ветер, и я вижу, что
зимняя луна поднимается, как большие корабли в пустоте. Им
я даю свою клятву: "Я буду решительна и форму правления
сделаю искусством; я приведу в равновесие мое
унаследованное прошлое и стану современным сокровищницей
своих воспоминаний, представляющих реликвию. И я буду
известен своей добротой более, чем знанием. Мое лицо будет
излучать свет, который заполнит лабиринт времени, пока
будет существовать человечество".
Харк ал-Ада. Клятва Лито.
Будучи совсем юной, Алия-Атридес часами занималась прана-бинду,
пытаясь защитить свою собственную личность от внезапных попаданий других.
Она знала, в чем суть: меланж не мог затеряться где-то на пустыре съетча.
Он проник во все: в пищу, в воду, в воздух, даже строения, и из-за этого
она иногда кричала по ночам. Очень рано она поняла смысл оргий,
устраиваемых в съетче, когда племя выливало омерзительную воду червям. Во
время оргии свободные высвобождали из-под накопившегося гнета свою
генетическую память и избавлялись от нее. Она часто видела, как ее друзья
становились временно одержимыми на оргии.
Что касается ее, не было ни такого высвобождения, ни избавления. Она
владела полностью своим сознанием еще задолго до ее появления на свет. С
этим сознанием пришло роковое видение событий: желая того или нет она
вступала в неизбежный контакт с думами ее предков и тех личностей, которые
благодаря спайсу жили в Леди Джессике. До рождения Алия уже содержала в
себе знания, которыми необходимо было обладать Преподобной Матери из Бене
Джессерит - плюс еще больше знаний от других.
Это знание таило в себе признание жуткой действительности - это была
Мерзость. Все эти знания лишали ее сил. То, что она была рождена до своего
рождения, постоянно напоминало ей об этом. До сих пор она боролась против
самых ужасающих ее предков, на время одерживая пиррову победу, которая
продолжалась все ее детство. Она знала, кому принадлежит какое "я", но
невозможно было избавиться от того, чтобы чья-нибудь жизнь не вторгалась в
нее. "Когда-нибудь я тоже буду внедряться в чью-нибудь жизнь", - говорила
она. Эта мысль приводила ее в уныние. Идти и вторгаться в жизнь ребенка,
порожденного ею самой, воздействуя на сознание, чтобы добавить какую-то
часть жизненного опыта.
Страх крался за ней по пятам, преследовал все ее детство. Он перешел
вместе с ней в отрочество. Она боролась с ним, никогда не прося о помощи.
Кто бы смог оказать ей помощь, в которой она нуждалась? Ни ее мать,
которая никогда не могла избавиться от этого призрака суда Бене Джессерит:
рожденные до рождения были Мерзостью.
И вот наступила та ночь, когда ее брат ушел один в пустыню, чтобы
найти смерть, отдав самого себя Шаи-Хулуду, как думали Свободные. Через
месяц Алия вышла замуж за мастера фехтования Пола Данкана Айдахо, ментата,
возвращенного к жизни из мертвых с помощью искусства планеты Тлейлакс. Ее
мать сбежала на Келадан. Близнецы Пола были по закону отданы Алии на
попечение.
Также она управляла Регентством.
Ответственность за возложенные на нее обязанности отгоняла прочь
прежний страх, и она настежь раскрывала душу всем внутренним жизням,
требуя их совета, погружаясь в транс от спайса в поисках нужных решений.
Кризис наступил в самый обычный, как и многие думают, день весенним
месяцем Лааб, ясным утром в Крепости Муад Диба, где из отверстия сверху
проникал холодный ветер. Алия все еще носила траур желтого цвета, цвета
стерильного солнца. Все больше и больше в последние несколько недель она
отрицала внутренний голос своей матери, который насмехался над
приготовление к предстоящему празднику Святых Дней, который должен был
состояться в Храме.
Голос Джессики становился все тише, и под конец прозвучало какое-то
безликое требование о том, что Алия лучше бы занялась работой над
усовершенствование Закона Атридесов. Вместо этого новые голоса начали
громко заявлять о себе, о том, что наступила их очередь. Алии казалось,
что в ней открылся бездонный колодец, из глубин которого поднимались все
новые лица, как нашествие саранчи, пока наконец она не сосредоточила
внимание на одной из них, которая походила на зверя: это был старый Барон
Харконнен. В охватившем ее ужасе она пронзительно закричала, чтобы как-то
противостоять всему этому внутреннему настойчивому многоголосию, одерживая
временную победу над ними.
В это утро Алия совершала свою обычную прогулку перед завтраком по
саду, расположенному на крыше Крепости. В новой попытке одержать победу в
борьбе с внутренними голосами, она все свое сознание направила на
предостережение Чода Дзэнсунни: "Спускаясь с лестницы, можно упасть
