- Я изучал доклады и отчеты о Баша, - сказал Тэг. - Он был знаменитым
воином и Ментатом.
- Я полагаю, ты этим гордишься? - похоже, Белл изливает свои возраже-
ния на мальчика.
- Не особенно, - ответил он, не моргнув, встретив ее взгляд. - Я ду-
маю о нем, как о ком-то другом. Впрочем, он довольно интересен.
- Кто-то другой, - пробормотала Беллонда и с плохо скрытым несогласи-
ем посмотрела на Одрейд. - Ты провела его через курс глубокого учения.
- Как сделала это та, что родила его.
- Я ее вспомню? - спросил Тэг.
- Вспомнишь, - Одрейд улыбнулась ему заговорщицкой улыбкой, какую они
не раз делили во время прогулок по фруктовым садам.
- Все?
- Ты вспомнишь все: свою жену, детей, сражения. Все.
- Отошли его! - воскликнула Беллонда.
Мальчик улыбнулся, но продолжал смотреть на Одрейд, ожидая ее прика-
за.
- Ладно, Майлз, - сказала Одрейд, - скажи Стегги, чтобы она отвела
тебя в твою новую комнату на не-корабле. Позднее я приду и познакомлю те-
бя с Дунканом.
- Можно мне поехать у Стегги на плечах?
- Спроси ее.
Импульсивно Тэг кинулся к Одрейд, поднялся на цыпочки и поцеловал ее
в щеку.
- Надеюсь, моя настоящая мать была похожа на тебя.
- Очень похожа, - Одрейд похлопала его по плечу. - А теперь беги.
Когда дверь за ним закрылась, Тамейлан со вздохом сказала:
- Так ты не говорила ему, что ты одна из его дочерей!
- Пока нет.
- Ему расскажет Айдахо?
- Если потребуется.
Беллонду мелкие детали не интересовали:
- Что ты затеваешь, Дар?
- Армию возмездия под командованием нашего Ментата-Баши, - ответила
за нее Тамейлан. - Это очевидно.
Она захватила приманку!
- Это так? - потребовала ответа Беллонда.
Одрейд одарила их пристальным взглядом:
- Тэг был лучшим из всех, что у нас когда-либо были. Если кто и спо-
собен наказать наших врагов...
- Пожалуй, нам стоит начать растить нового голу, - сказала Тамейлан.
- Мне не нравится, что я не знаю, как на него может повлиять Мурбел-
ла, - вмешалась Беллонда.
- А Айдахо будет нам помогать? - осведомилась Тамейлан.
- Он сделает то, о чем попросят его Атридесы.
Одрейд говорила с большей уверенностью, чем чувствовала, но эти слова
открыли ей глаза на еще один источник чувства враждебности.
Я вижу нас так, как видит нас Мурбелла! Я способна думать, как думает
по меньшей мере одна Чтимая Матре!
Мы не учим истории, мы воссоздаем опыт. Мы следуем цепи последствий -
следам зверя в лесу. Загляните за наши слова и вы увидите протяженную
кривую общественного поведения, которой не касался до сих пор ни один
историк.
Бене Джессерит Паноплиа Пропетикус
Скитейл насвистывал, вышагивая по коридору перед своими апартамента-
ми. Взад и вперед, взад и вперед. Свист.
Пусть они привыкнут к моему свисту.
Под свист он составил слова песенки: "Сперва Тлейлаксу не говорит".
Вновь и вновь слова перекатывались в его мозгу. Они не смогут использо-
вать его клетки для того, чтобы восполнить генетическую брешь и выведать
его секреты. Они должны прийти ко мне с дарами.
Одрейд заглянула к нему "по пути на беседу с Мурбеллой". Она часто
упоминала при нем пленную Чтимую Матер. В этом была какая-то цель, о су-
ти которой он никак не мог догадаться. Угроза? Всегда возможно. Со вре-
менем и это будет раскрыто.
- Я надеюсь, вас не гнетут никакие страхи, - сказала Одрейд.
Они стояли в нише у окошка, через которое ему поставляли еду, он как
раз ожидал появления ленча. Меню никогда не было полностью в его вкусе,
но приемлемо. Сегодня он попросил даров моря. Невозможно предугадать,
какую форму это примет.
- Страхи? Бояться вас? Ах, дорогая Великая Мать, я бесценен для вас
живой. Чего же мне бояться?
- Мой Совет воздержался от решения относительно вашей просьбы.
- Этого я и ожидал.
- Ошибочно ставить меня в затруднительное положение, - сказал он. -
Ограничивает для вас возможности выбора. Ослабляет вас.
На то, чтобы составить эти фразы, у него ушло несколько дней, и те-
перь он ждал, какой эффект они произведут.
- Зависит от того, как использовать инструмент, Мастер Скитейл. Неко-
торые инструменты ломаются, если их использовать неправильно.
Будь ты проклята, ведьма!
- Испытываете вплоть до угасания. Великая Мать? - улыбнулся Тлейлак-
су, показывая острые клыки.
- А вы действительно ожидаете, что я придам вам сил? - позволила она
себе одну из редких вспышек юмора. - За что теперь торгуетесь, Скитейл?
Я уже больше не Мастер Скитейл. Ударь ее клинком плашмя!
- Вы Рассеиваете Сестер в надежде, что кто-нибудь из них избежит раз-
рушения. А каковы экономические последствия ваших истерических действий?
Последствия! Они всегда говорят о последствиях.
- Мы пытаемся выиграть время, Скитейл, - очень мрачно.
Этому он уделил мгновение молчаливого раздумья. За ним следят глаза
ком-камер. Никогда не забывать об этом! Экономика, ведьма! Странное это
место для торговли - ниша у окошка выдачи пищи, подумалось ему. Дурное
управление экономикой. Управленческая суета, планирование и стратегичес-
кие совещания должны проходить за закрытыми дверями, в верхних комнатах,
вид из окон которых не отвлекает функционеров от дел, которые оказались
у них на руках.
Череда воспоминаний из его прошлых жизней отказывалась принимать про-
исходящее. Необходимость. Люди совершают свои торговые сделки где при-
дется - на палубах кораблей, на замусоренных улицах, полных пробегающих
мимо клерков, в просторных залах традиционной биржи, где над их головами
бегут строки информации, видной всем.
Планирование и стратегия могут исходить из этих верхних комнат, но
свидетельства их деятельности, как обычная информация на бирже - видны
всем.
Так пусть подглядывают ком-камеры.
- Каковы ваши намерения относительно меня, Великая Мать?
- Сохранять вас живым и полным сил.
Осторожно, осторожно.
- Но не давать мне свободы действий.
- Скитейл! Вы говорите об экономике, а потом хотите получить что-то
свободно?
- Но мои силы вам немаловажны?
- Верьте этому!
- Я вам не доверяю.
Именно в этот момент окошко решило выбросить на поднос тарелки: блюдо
с белой рыбой под изысканным соусом. Он уловил запах трав. В высоком
стакане вода с запахом меланжа. Зеленый салат. Одна из немногих их удач.
Он почувствовал, как рот у него наполняется слюной.
- Наслаждайтесь своим ланчем, Мастер Скитейл. В нем нет ничего, что
могло бы повредить вам. Разве это не мера доверия? - Когда он не отве-
тил, Одрейд продолжала: - Какое отношение к нашей сделке имеет доверие?
В какую игру она играет теперь?
- Вы рассказали мне, что планируете для Чтимых Матер, но не сказали
ничего о своих намерениях в отношении меня, - он и сам понимал, что зву-
чит это жалобно. Ничего не поделаешь.
- Я намереваюсь заставить Чтимых Матер осознать, что и они смертны.
- Как это вы делаете со мной!
Не промелькнуло ли в ее глазах удовлетворение?
- Скитейл, - как мягок ее голос, - люди, которых заставили что-то
осознать таким образом, действительно слушают. Они слышат тебя, - Одрейд
глянула на его поднос. - Может быть, вам хотелось бы чего-нибудь особен-
ного?
Насколько возможно, он попытался взять себя в руки:
- Может, немного стимулирующего напитка. Он помогает, когда мне нужно
подумать.
- Конечно. Я прослежу, чтобы его доставили немедленно.
Одрейд перенесла свое внимание с ниши на главную комнату его апарта-
ментов. Он наблюдал за Преподобной Матерью, отмечая те места, где она
останавливалась, ее взгляд переходил с места на место, с предмета на
предмет.
Все на своих местах, ведьма. Я не животное в своей норе. Вещи должны
лежать удобно в тех местах, где я могу найти их, даже не думая об этом.
Да, то у моего кресла - стимулирующие карандаши. Так я прибегаю к каран-
дашам, но я не потребляю алкоголь. Заметила?
Появившийся стимулятор имел привкус какой-то горькой травы, на опре-
деление которой у Скитейла ушло несколько секунд. Касмине. Генетически
модифицированный усилитель крови из фармакопеи Гамму.
Она собиралась напомнить ему о Гамму? Они так изобретательны, эти
ведьмы!
Подшучивала над ним в вопросе экономики. Ее колкость все еще продол-
жала жечь его, когда он повернул назад в конце коридора и возобновил
свою послеобеденную прогулку, потом перешел на быстрый шаг, спеша к себе
гостиную. Какой клей не давал, на самом деле, распасться Старой Империи?
Многое, какие-то моменты были серьезными, какие-то мелкими, но в основ-
ном экономика. Связующие нити, о которых часто думают, как об удобствах.
А что сдерживало их от того, чтобы не взорвать планеты друг друга? Вели-
кая Конвенция. "Взорви кого-нибудь, и мы объединимся, чтобы взорвать те-
бя".
У самой своей двери он остановился как вкопанный, ошеломленный при-
шедшей ему в голову мыслью.
Что это? Как наказания, может быть, достаточно, чтобы остановить жад-
ных неверных? Или все дело в клее, составленном из чего-то неуловимого?
Может, все дело во мнении равных тебе? Но что если равные тебе не гнуша-
ются никакой непристойности? Ты свободен делать все, что хочешь. И это
кое-что говорило о Чтимых Матер. Вот уж точно.
Он тосковал по келье сарга, где мог бы обнажить, излить свою душу.
Ягхиста больше нет! Неужто я последний Мастер?
Он чувствовал давящую пустоту в груди. Каждый вдох давался с трудом.
Может быть, наилучшим выходом было бы торговаться с женщинами Шайтана
более открыто.
Нет! Это сам Шайтан искушает меня!
В свои апартаменты он вступил очищенным.
Я должен заставить их заплатить. Дорого заплатить. Дорого, дорого,
дорого. Каждое "дорого" сопровождалось шагом в сторону кресла. Усевшись,
он автоматически потянулся за стимулирующим карандашом. Вскоре его мысли
набрали скорость, выстраиваясь в восхитительные боевые порядки.
Они даже не догадываются, насколько хорошо я знаю икшианский корабль.
Он весь здесь, у меня в голове.
Следующий час он провел, решая, как запечатлеть эти мгновения, когда
придет ему время рассказывать соратникам о триумфе над повинда. С Божьей
помощью!
Это будет ослепительный рассказ, исполненный драматизма и напряжения
его испытаний. История, в конце концов, всегда пишется победителями.
Говорят, что Великой Матери ничем нельзя пренебрегать - бессмысленный
афоризм, до тех пор пока до тебя не дойдет иное его значение: Я - слу-
жанка всех моих Сестер. И они критическим взором следят за своей служан-
кой. Мне нельзя тратить слишком много времени ни на общие вопросы, ни на
будничные мелочи. Поступки Великой Матери должны выказывать глубокую
проницательность, иначе ощущение беспокойства захлестнет даже самые от-
даленные уголки нашего Ордена.
Дарви Одрейд
То, что Одрейд обычно называла "мое я служанки", этим утром отравило
ее прогулку по залам Централи.
Управляющая не в духе! Одрейд совсем не нравилось то, что она видела.
Мы слишком глубоко завязли в наших сложностях, почти потеряли способ-
ность отделять мелкие проблемы от по-настоящему серьезных.
Что случилось с их совестью?
Хотя некоторые это отрицали, Одрейд знала, что совесть Бене Джессерит
все же существует. Но они так перекрутили ее, вылепили из нее нечто та-
кое, что нелегко распознать сразу.
Ей отвратительно было вмешиваться в эти решения, принимаемые во имя
выживания Миссионария (со своими вечными иезуитскими аргументами!) - все
уклонялось от чего-то более требовательно, чем человеческие суждения.
Тиран знал это.
Быть человеком - вот в чем все дело. Но прежде чем быть человеком,
нужно нутром чувствовать это.
Никаких клинических ответов! Все упиралось в обманчивую простоту, чья
сложная природа проявлялась, когда кто-то пытался воспользоваться ею как
инструментом.
Как я.
Загляни внутрь самого себя, чтобы увидеть кто и что, по твоему мне-
