точности плачу полную меру за то, чем я пожертвовал.
- Пожертвовал! - насмешливо хмыкнула она, но в ее голосе он услышал
сомнение. - Всякий деспот говорит что-нибудь вроде этого. Ты ответственен
только перед самим собой!
- Что делает меня ответственным за все живое. Я берегу вас, проводя
сквозь многие времена.
- Какие времена?
- Времена, которые могли бы наступить и все-таки не наступили.
Он увидел в ней нерешительность. Она не доверяла своим ИНСТИНКТАМ,
своим нетренированным способностям в предвидении. Она могла случайно
угодить в цель, как это с ней случилось, когда она захватила его дневники,
но почему именно она попала в яблочко - сразу затерялось за последующими
событиями, так много ей поведавшими.
- Мой отец говорит, что Ты можешь слишком хорошо жонглировать
словами, - сказала она.
- Он-то знает, что говорит. Но есть знание, которое можно приобрести,
лишь приобщаясь к нему. Нет способа усвоить его, стоя в стороне, глазея и
разговаривая.
- Это то самое, что имеет в виду он, - сказала она.
- Ты совершенно права, - согласился Лито. - Это не логично. Но это
свет для глаз, дающий возможность видеть, но сам по себе зрением не
являющийся.
- Я устала от разговоров, - сказала она.
- И я тоже, - и ему подумалось: "Я увидел достаточно и сделал
достаточно. Она широко распахнута навстречу сомнениям. До чего же они
уязвимы в своем невежестве!"
- Ты ни в чем меня не убедил, - проговорила она.
- Это не было целью нашей встречи.
- В чем же была цель?
- Увидеть. готова ли ты, для того, чтобы подвергнуться испытанию.
- Испытанию... - Она чуть вздернула голову направо и поглядела на
него.
- Не играй со мной в невинность, - сказал Лито. - Монео тебя
уведомил, а я говорю тебе, что ты готова!
Она попробовала сглотнуть, затем сказала:
- Что это...
- Я послал Монео, вернуть тебя в Твердыню, - сказал он. Когда мы
встретимся снова, по-настоящему узнаем, из чего ты сделана.
37
Вы знаете миф о Великом Хранилище Спайса? Да, и мне
тоже знакома эта история. Она гласит, будто существует запас
спайса, гигантский запас, огромный, как гора. Запас этот
спрятан в глубинах отдаленной планеты. Она не Арракис, эта
планета. Не Дюна. Спайс был спрятан там давным-давно, еще до
Первой Империи и Космического Союза. Легенда гласит, что
туда удалился Пол Муад Диб и все еще живет там, рядом с этим
запасом, поддерживающим его жизнь, выжидает. Мой мажордом не
может понять, почему эта легенда тревожит меня.
Украденные дневники
Айдахо, трепеща от гнева, широкими шагами шагал по коридорам серого
пласткамня по направлению к своим апартаментам в Твердыне. Все часовые
Рыбословши, мимо которых он проходил, щелкали каблуками, приветствуя его
по рангу, он не обращал на них внимания. Айдахо понимал, что сеет среди
них беспокойство. Нельзя ошибиться, в каком настроении сейчас командующий.
Но он не убавлял своего целенаправленного шага. Тяжелый топот его сапог
отдавался вдоль стен.
Но и это настроение не отбило у него вкуса во время полдневной
трапезы - странно знакомая атридесовская пища, которую едят палочками,
смесь зерновых, сдобренных травами, запеченных вокруг пряного куска
псевдомяса, залитых чистым СИТРИТНЫМ соком. Когда Монео нашел его в
воинской столовой, Айдахо одиноко сидел в углу, региональная операционная
сводка приткнута рядом с его тарелкой.
Монео без приглашения уселся за тот же стол и отодвинул в сторону
график операций.
- У меня есть послание для тебя от Бога Императора, проговорил Монео.
По жестким интонациям голоса Монео, Айдахо понял, что это не
случайная встреча. И другие это почувствовали. Среди женщин за соседними
столиками воцарилась тишина, разлившаяся затем по всей прислушивавшейся
столовой.
Айдахо положил свои палочки.
- Ну?
- Вот каковы слова Бога Императора, - проговорил Монео. - По
несчастному для меня случаю, Данкан Айдахо оказался подверженным любовным
чарам Хви Нори. Это не должно продолжаться.
От гнева губы Айдахо плотно поджались, но он промолчал.
- Эта глупость подвергает опасности нас всех, - проговорил Монео. -
Нори - избранница Бога Императора.
Айдахо постарался совладать со своим гневом, но он чувствовался в
каждом его слове:
- Он не может на ней жениться!
- Почему бы и нет?
- В какую игру он играет, Монео?
- Я всего лишь посыльный, передающий только эти слова, и ничего
более, - ответил Монео.
Голос Айдахо стал тих и угрожающ.
- Но он доверяет тебе.
- Бог Император сочувствует тебе, - солгал Монео.
- Сочувствует! - Айдахо выкрикнул это слово, и в помещении наступила
еще большая тишина.
- Нори - женщина явно привлекательная, - сказал Монео. - Но она не
для Тебя.
- Так сказал Бог Император, - глумливо отозвался Айдахо, - и нечего
взывать к нему.
- Я вижу, ты понимаешь мое послание, - сказал Монео.
Айдахо резко приподнялся из-за стола.
- Куда ты направляешься? - вопросил Монео.
- Я собираюсь разобраться с этим прямо сейчас!
- Это верное самоубийство, - сказал Монео.
Айдахо бросил на него полыхающий гневом взгляд и внезапно осознал, с
какой напряженностью слушают женщины за столиками вокруг. Выражение,
которое Муад Диб опознал бы, немедленно появилось на лице Айдахо:
"Пускание пыли в глаза дьяволу", вот как называл это выражение Муад Диб.
- Ты знаешь, что говорили первоначальные герцоги Атридесы?
осведомился Айдахо, в его голосе звучала насмешка.
- Это что, относится к делу?
- Они говорили, что все твои вольности исчезают, если слишком
считаешься с абсолютным правителем.
Окоченев от страха, Монео наклонился к Айдахо. Губы Монео едва
шевелились. Его голос упал почти до шепота.
- Не говори так.
- Потому что одна из этих женщин донесет?
Монео недоверчиво покачал головой.
- Ты безрассуднее всех остальных.
- Да ну?
- Пожалуйста! Такой подход до крайности опасен.
Айдахо услышал, как по столовой прокатилось нервное шевеление. - Он
может всего лишь только нас убить, - сказал Айдахо. Монео проговорил
сдавленным шепотом:
- Дурак ты! При малейшей провокации им может овладеть Червь!
- Червь, говоришь? - голос Айдахо был нарочито громким.
- Ты должен доверять ему, - сказал Монео.
Айдахо поглядел направо и налево.
- Да, по-моему, они это слышали.
- Он - миллиарды и миллиарды людей, объединенных в одном теле, -
сказал Монео.
- Так мне говорили.
- Он - Бог, а мы - смертные, - сказал Монео.
- Как же это так, бог - и творит зло? - осведомился Айдахо. Монео
оттолкнулся на стуле и вскочил на ноги.
- Делай что хочешь, я умываю руки! - повернувшись всем телом, он
опрометью выбежал из помещения.
Айдахо оглядел столовую и обнаружил, что находится в центре внимания,
лица всех стражниц обращены к нему.
- Монео не судит, но я сужу, - проговорил Айдахо.
Его удивило, что в ответ на лицах женщин мелькнуло несколько кривых
улыбок. Затем все женщины вернулись к своей трапезе.
Проходя через большой зал Твердыни, Айдахо проигрывал в памяти этот
разговор, припоминая все новые и новые странности в поведении Монео. Его
ужас было легко увидеть и даже понять, но, за этим стояло нечто много
большее страха смерти... Намного, намного большее.
"Им может овладеть Червь!".
Айдахо чувствовал, что эти слова, вырвались из Монео случайно и не
были умышленным ходом. Что они могут означать?
"Безрассудней всех остальных".
У Айдахо желчь закипала от того, что его сравнивали с самим собой,
ему незнакомым. Насколько осторожны были эти Я - ДРУГИЕ?
Айдахо подошел к своим дверям, положил руку на запор и заколебался.
Он ощутил себя затравленным животным, убегающим в свое логово. Наверняка
стража в трапезной уже доложила Лито об этом разговоре. Что сделает БОГ
Император? Айдахо провел рукой по замку. Дверь отворилась. Он вошел в
переднюю и запер дверь, просто взглянув на нее.
"Пошлет ли он за мной своих Рыбословш?"
Айдахо оглядел переднюю. Это было удобное помещение - вешалки для
одежды, стойки для ботинок, зеркало в полный рост, стенной шкаф с оружием.
Он поглядел на закрытые дверцы стенного шкафа. Ни одно оружие в этом шкафу
не представляет угрозы для Бога Императора. Там не было даже лазерного
пистолета... Хотя, даже лазерные пистолеты не действенны против ЧЕРВЯ,
согласно всем отчетам.
"Он знает, что я брошу ему вызов".
Айдахо вздохнул и поглядел на дверную арку в гостиную. Монео заменил
мягкую мебель более тяжелыми и прочными предметами обстановки, некоторые
из них были извлечены из запасников музея Свободных.
"Музейные Свободные!".
Айдахо сплюнул и прошел в гостиную. Пройдя пару шагов в комнату, он
потрясенно остановился - мягкий свет из северных окон лился на Хви Нори,
сидевшую на низком подвесном диване. На ней было посверкивающее голубое
платье, откровенно подчеркивавшее очертания ее фигуры. Когда он вошел, Хви
подняла взгляд.
- Слава богам, ты не пострадал, - сказала она.
Айдахо оглянулся на вход, на дверной замок, открывающийся только если
он приложит собственную ладонь. Затем он бросил задумчивый взгляд на Хви.
Никто, кроме нескольких избранных стражей, не был в состоянии открыть эту
дверь.
Она улыбнулась его замешательству.
- Эти замки делаем мы, икшианцы, - сказала она.
Его стал заполнять страх за нее.
- Что ты здесь делаешь?
- Мы должны поговорить.
- О чем?
- Данкан... - она покачала головой. - О нас.
- Тебя предостерегли, - сказал он.
- Мне велено бросить Тебя.
- Тебя послал Монео!
- Две стражницы, услышавшие тебя в трапезной, вот кто меня привел.
Они считают, что ты в ужасной опасности.
- И вот почему ты здесь?
Она встала - одним грациозным движением, напомнившем ему о том, как
двигалась Джессика, бабушка Лито - такое же текучее владение своими
мускулами, каждое движение прекрасно. Понимание обрушилось на него, как
шок.
- Ты бенеджессеритка...
- Нет, они были среди моих учителей, но я не бенеджессеритка.
Подозрения затмили его ум. Какие вассальные зависимости работают
сейчас в империи Лито? Что знает гхола о таких вещах?
"Изменения, произошедшие с тех пор, как я жил...".
- По-моему, ты остаешься всего лишь простой икшианкой, сказал он.
- Пожалуйста, не насмехайся надо мной, Данкан.
- Кто ты?
- Я невеста, предназначенная Богу Императору.
- И ты будешь верно ему служить!
- Да, буду.
- Тогда нам не о чем говорить.
- Кроме того, что есть между нами.
Он кашлянул.
- А что между нами есть?
- Это - взаимопритяжение, - она подняла руку, когда он попробовал
заговорить. - Мне хочется заснуть в твоих объятиях, найти любовь и защиту
в них. Я знаю, ты тоже этого хочешь.
Он сохранял жесткость.
- Бог Император запрещает!
- Но я здесь, - она сделала два шага к нему, по одежде пробежала рябь
вдоль всего ее тела.
- Хви... - он судорожно сглотнул сухим горлом. - тебе лучше всего
уйти.
- Благоразумней всего, но не лучше всего, - ответила она.
- Если он обнаружит, что ты была здесь...
- Это не мой путь, покинуть тебя вот так, - опять она подняла руку,
не давая ему ответить. - Я была выведена и воспитана только для одной
