застиранного платья свободного покроя. То же можно было сказать и о
вязаном кошельке, который она прижимала к своему большому животу. В
кошельке лежали две монеты по двадцать пять центов и десятипенсовик. А в
животе сидел Фрэнсис Долархайд.
Мэриан записалась в приемном покое как Бетти Джонсон. Это была ложь.
Еще она заявила, что ее муж - музыкант, но она не знает, где он
сейчас. И это была правда.
Мэриан поместили в отделение, где рожениц содержали бесплатно. Она
лежала, уставившись в пол.
Через четыре часа ее положили на родильный стол, и Фрэнсис Долархайд
появился на свет. Акушер сказал, что новорожденный больше похож на
летучую мышь, чем на младенца, и это тоже было правдой. Мальчик родился
с двусторонними разрывами верхней губы и твердого и мягкого неба.
Средняя часть верхней челюсти выдавалась вперед. Вдобавок у младенца
отсутствовала переносица.
Персонал больницы не решился сразу показать его матери. Врачи решили
проверить, выживет ли он без кислородной подушки. Под дружный рев других
младенцев Фрэнсиса положили в кроватку спиной к окну. Дышать-то он
дышал, а вот принимать пищу не мог - ему не давались сосательные
движения.
В первый день своей жизни Фрэнсис плакал не так много, как дети
наркоманов, но голосок у него оказался пронзительный.
К полудню следующего дня он лишь тихонько хныкал.
Когда в три часа пришла вторая смена, на кроватку малыша упала белая
тень. Принс Истер Майз, дородная женщина, весившая 260 фунтов, которая
убирала палаты и была на побегушках у медсестер, скрестив руки стояла и
глядела на Фрэнсиса. За двадцать шесть лет работы в роддоме через ее
руки прошло около 39 тысяч младенцев.
Если этот уродец сможет есть, он выживет, решила она.
Господь не приказывал Принс Истер уморить младенца голодом. Да и
остальной медперсонал вряд ли получил подобный приказ. Принс Истер
вынула из кармана резиновую пробку с изогнутой стеклянной трубочкой и
заткнула ею горлышко бутылочки с молочком. Младенец весь умещался на ее
огромной ручище. Принс Истер крепко прижала его к груди и, убедившись,
что он слышит ее сердцебиение, перевернула на спину и сунула ему в рот
стеклянную трубочку. Он выпил примерно две унции и заснул.
- Угу, - кивнула Принс Истер.
Она положила младенца в кроватку и приступила к исполнению своих
обязанностей.
На четвертый день медсестры перевели Мэриан Долархайд Тривейн в
отдельную палату. На умывальнике стояли розы в эмалированной жестяной
банке. Они прекрасно сохранились.
Мэриан была миловидной девушкой, ее лицо постепенно приобретало
нормальный вид. Она глядела прямо в глаза доктору, который говорил с
ней, положив руку ей на плечо. Мэриан почувствовала, как от руки доктора
воняет мылом. Обратила внимание на морщинки в уголках его глаз. И только
потом до нее дошел смысл его слов. Когда это произошло, она закрыла
глаза и не открывала их до тех пор, пока в комнату не внесли младенца.
Наконец Мэриан отважилась на него взглянуть...
Услышав ее вопль, врачи плотнее закрыли дверь. И сделали ей укол.
На пятый день Мэриан выписалась из больницы без ребенка. Она не
знала, куда податься. Домой возвращаться было нельзя: мать еще раньше
сказала ей об этом прямо в глаза.
Мэриан Долархайд Тривейн шла, считая шаги от одного фонаря до
другого. Возле третьего фонаря садилась на чемодан и отдыхала. Хоть
чемодан у нее есть - и то слава Богу! А в каждом городе возле автобусной
станции есть ломбард... Она узнала об этом, путешествуя по Штатам с
мужем.
***
В 1938 году в Спрингфилде еще не делали пластических операций. С
каким лицом человек родился, с таким он и жил всю жизнь.
Хирург, работавший в городской больнице, сделал для Фрэнсиса
Долархайда все, что мог: выкроил верхнюю губу из мягких тканей, залатал
квадратным (сейчас это вышло из моды) лоскутком кожи. Подобная операция,
разумеется, не превратила ребенка в красавца.
Хирург долго думал и наконец принял правильное решение: не
оперировать твердое небо, пока ребенку не исполнится пять лет. Иначе это
. Может исказить черты его лица.
Местный стоматолог вызвался изготовить пластинку, закрывающую небо
младенца, чтобы молоко не заливалось в носовую полость.
Полтора года Фрэнсиса держали в спрингфилдском доме ребенка, потом
перевели в сиротский приют Моргана Ли.
Приют возглавлял преподобный С. Б. Ломаке по прозвищу Братец Бадди.
Он собрал всех мальчиков и девочек и рассказал им, что у Фрэнсиса заячья
губа, но они ни в коем случае не должны его дразнить.
Братец Бадди просил детей молиться за Фрэнсиса.
***
Родив Фрэнсиса, его мать быстро встала на ноги во всех отношениях.
Вначале Мэриан Долархайд поступила машинисткой к деятелю
демократической партии Сент-Луиса. С его помощью ей удалось расторгнуть
брак с отсутствовавшим мистером Тривейном.
При разводе о ребенке не упоминалось.
С матерью у Мэриан был полный разрыв.
- Я тебя вырастила не для того, чтобы ты стала подстилкой этому
ирландскому ублюдку! - заявила миссис Долархайд на прощанье, когда
Мэриан уходила из дома с Тривейном.
Однажды бывший муж позвонил Мэриан на работу и заявил торжественным и
благочестивым тоном, что спас свою душу и хочет узнать, не могут ли они
с Мэриан и ребенком, "которого он не имел счастья лицезреть", начать
втроем новую жизнь. Похоже, дела у него были хуже некуда.
Мэриан сказала, что ребенок родился мертвым, и повесила трубку.
Муж напился и пришел с чемоданом в пансион, где жила Мэриан. Когда
она велела ему убираться, он сказал, что во всех бедах виновата только
она. И добавил, что ребенок, скорее всего, был не от него.
Мэриан Долархайд пришла в ярость, описала в подробностях, что за
сыночка породил муженек, сказала, что он того заслужил, не преминув при
этом напомнить, что в семье Тривейнов было двое с волчьей пастью.
Мэриан выставила бывшего мужа за дверь и велела ему больше никогда не
появляться. Он и не появлялся, но через несколько лет, к тому времени
Мэриан вышла замуж за богача и жила припеваючи, напившись в доску,
позвонил ее матери.
Тривейн рассказал миссис Долархайд о ребенке-уроде и заявил, что в
рождении монстра виноваты не Тривейны, а Долархайды - ведь у миссис
Долархайд тоже торчат зубы.
Через неделю трамвай в Канзас-сити разрезал Майкла Тривейна пополам.
Узнав от Тривейна о том, что у Мэриан есть ребенок, миссис Долархайд
провела без сна всю ночь. Высокая, худощавая бабушка Долархайд видела в
кресле-качалке и глядела в горевший камин. К утру она обхватила руками
голову и стала медленно раскачиваться в кресле.
Где-то на верхнем этаже ее большого дома кто-то громко вскрикнул во
сне. Над головой бабушки Долархайд скрипнули половицы: кто-то поплелся в
ванную.
Затем раздался тяжелый стук упавшего на пол тела и стон.
Бабушка Долархайд, не отрываясь, смотрела на огонь. Она раскачивалась
все быстрей и быстрей, и стоны наверху постепенно стихли.
***
Незадолго до того, как Фрэнсису Долархайду исполнилось пять лет, в
приют пришла первая и последняя посетительница.
Он сидел в насквозь провонявшей убогой пищей столовой. К нему подошел
большой мальчик и отвел его в кабинет Братца Бадди.
Там его ждала высокая, пожилая, густо напудренная женщина с тугим
пучком на затылке. Ее лицо было белее мела. Ее седые волосы, зубы и
глаза, казалось, были покрыты желтоватым налетом.
Фрэнсиса больше всего поразило то, что, увидев его, женщина довольно
улыбнулась. Это он запомнил на всю жизнь. Еще бы - такого никогда не
случалось! И не случится...
- Это твоя бабушка, - сказал Братец Бадди.
- Здравствуй! - улыбнулась миссис Долархайд.
Братец Бадди утер губы длинными пальцами.
- Скажи "здравствуйте". Ну же!
Фрэнсис научился говорить кое-какие слова, закрывая ноздри верхней
губой, но с приветствиями у него было туго. - "Ддаффу", - все, что он
мог сказать.
Но бабушка пришла в еще больший восторг.
- А "бабушка" ты можешь сказать?
- Постарайся сказать "бабушка", - велел Братец Бадди.
Взрывная "б" никак не выходила у Фрэнсиса. Он разревелся.
Рыжая оса жужжала и билась в потолок.
- Ничего, - успокоила его бабушка. - Я уверена, что ты можешь
сказать, как тебя зовут. Такой большой мальчик наверняка умеет
произносить свое имя. Ну, скажи! Для меня!
Мальчик просиял. Большие ребята научили его говорить это слово. Он
так хотел угодить бабушке. Он сосредоточился и отчетливо произнес:
- Выблядок.
***
Спустя три дня бабушка Долархайд забрала Фрэнсиса из приюта. И тут
же, не откладывая, начала учить его говорить. Они упорно разучивали одно
и то же слово: "мама".
***
Через два года после того, как Мэриан Долархайд развелась с первым
мужем, она вышла замуж за Говарда Вогта, преуспевающего юриста, имевшего
большие связи в высших кругах Сент-Луиса и среди бывших приятелей
Пендергаста в Канзас-сити.
Вогт, вдовец с тремя малолетними детьми, человек в высшей степени
честолюбивый, был на пятнадцать лет старше Мэриан Долархайд. Всю свою
ненависть он сосредоточил на сент-луисской газете "Пост-Диспетч",
которая здорово подпалила ему перышки, раздув скандал с регистрацией
выборщиков в 1936 году, а в 1940 году помешала стать губернатором штата.
К 1943 году звезда Вогта снова начала восходить. Он был выдвинут
кандидатом в законодательное собрание штата и имел все шансы стать
делегатом предстоящего съезда.
Мэриан проявила себя как очаровательная, гостеприимная хозяйка, и
Вогт купил прекрасный старинный особняк на Олив-стрит, где они
устраивали пышные приемы.
Через неделю после того, как Фрэнсис Долархайд поселился в доме
бабушки, она повезла его туда.
Миссис Долархайд ни разу не была у своей дочери. Служанка, открывшая
ей дверь, разумеется, не знала ее.
- Я - миссис Долархайд, - сказала бабушка и, громко топая, прошла
мимо служанки.
Ее комбинация на три дюйма висела сзади из-под платья. Бабушка
провела Фрэнсиса в большую гостиную, в которой уютно потрескивал камин.
- Кто там, Виола? - раздался сверху женский голос.
Бабушка торопливо прошептала:
- Иди к матери, Фрэнсис. Иди к матери. Беги!
Он отшатнулся и съежился под ее пронзительным взглядом.
- Иди к матери! Быстро! - Бабушка схватила его за плечи и подвела к
лестнице. Он взобрался по ступенькам и, оглянувшись, посмотрел вниз.
Бабушка кивком показала наверх.
В конце незнакомого коридора он увидел открытую дверь.
Мать сидела за туалетным столиком и красилась, глядя в зеркало, по
краям которого горели лампочки. Она готовилась к политическому митингу,
куда не полагалось являться слишком нарумяненной. Она сидела спиной к
двери.
- Меме, - пропищал Фрэнсис, как его учили. Он очень хотел, чтобы у
него получилось. - Меме!
Она увидела его отражение в зеркале.
- Если тебе нужен Нед, то он еще не вернулся из...
- Меме! - он вышел на свет, на безжалостный свет...
Мэриан услышала внизу голос матери, требовавшей чаю. Ее глаза
округлились. Она сидела все в той же позе, потом вдруг быстро выключила
лампы, освещавшие зеркало, и ее изображение исчезло. Мэриан издала тихий
жалобный стон и всхлипнула. Может, она горевала о себе, а может, о нем.
После этого бабушка водила Фрэнсиса на все политические сборища и
объясняла, кто он и откуда. И со всеми заставляла здороваться. А
"здравствуйте" они дома не разучивали.
Мистер Вогт проиграл выборы, не добрав 1.800 голосов.
ГЛАВА 26
В бабушкином доме Фрэнсиса Долархайда повсюду окружали ноги со
вздувшимися сизыми венами.
