"Ромео Дог Два", а еще были "Ромео Дог Три", "Ромео Дог Четыре"
и "Ромео Дог Пять". А у того, кто руководил всей операцией, он,
кстати, был на корабле, позывные были "Ромео Дог Шесть". "РОМ
ДО"? Этот человек слишком торопился это написать, у него плохо
соображала голова, он умирал. Это было послание из прошлого.
"Ромео Дог". Понял?
- "Ромео Дог"? Ни черта не понял, - ответил Ник, со всех
сторон пытаясь осмыслить полученную информацию. Что же, черт
побери, это "Ромео Дог" значит?
Хауди Дьюти не изменился. Он принадлежал к той категории
людей, которые никогда не меняются. Но в Ник тоже не изменился.
Ник никогда не изменится: он так и будет всегда специальным
агентом. Стать инспектирующим агентом ему не светит. Он все это
прекрасно понимал, потому что где-то в глубине души чувствовал,
что ему не дано командовать и что его не интересуют власть и
шикарный дом в городских предместьях Вашингтона. Но наличие в
его личном деле отметки о запрещении дальнейшего продвижения по
службе навсегда лишало его возможности попасть в серьезные
подразделения, где работа действительно была интересной и
захватывающей, не говоря уже о возможности попасть работать в
Вашингтон. Ему как своих ушей не видать легендарного Взвода по
борьбе с терроризмом, который считался самым известным и
престижным подразделением. Эта группа быстрого реагирования
состояла из прекрасно подготовленных, тренированных
специалистов своего дела; у них на вооружении находилось самое
лучшее оружие, и все их действия отрабатывались по специальной
тактике СВИТ. Их деятельность пересекалась с работой других не
менее интересных организаций и учреждений. Нику также никогда
не попасть и в Группу по спасению заложников. Сейчас те, кто
служил в этой группе, считались элитой: когда подходило время
идти напролом, они выбивали двери и выкуривали преступников из
их убежищ. Не стоит ему мечтать и об Управлении по борьбе с
организованной преступностью. Это было крутое место, его
сотрудники боролись с мафией, внедряясь в ее извращенный, но
чем-то привлекательный мир. Если вы работали здесь, то вы
действительно что-то делали. То же самое можно было сказать и
об Управлении по борьбе со шпионажем, чья работа заключалась
лишь в том, чтобы вылавливать кубинцев вокруг Вашингтона и
подслушивать телефонные разговоры в посольствах. Но это было
тоже интересно. Увы, Нику навсегда суждено остаться за бортом и
влачить свою жизнь в филиалах второразрядных городов. И
Балтимор, и Ричмонд, и Фредерик находились от Вашингтона на
одинаковом расстоянии - чуть меньше чем сто миль, - но в то же
время между ними лежала целая пропасть, потому что заявки на
должностные перемещения Ника из одного города в другой
утверждались, но... без разрешения остаться для работы в
Нью-Йорке, Майами или Лос-Анджелесе (даже в этот город Нику
никогда не светит получить направление). Все эти новые
назначения были лишь имитацией служебного роста, фикцией...
потому что, по неписаным правилам ФБР, реальное повышение по
службе для Ника было просто невозможно. Но, несмотря на все
это, он не питал ненависти к Хауди Дьюти. Ютей просто
столкнулся с трудным решением: как преподнести тот инцидент в
Талсе наверх, чтобы это было максимально выгодно для Бюро и не
повредило его собственному авторитету. Все произошло так, как и
должно было произойти. В принципе Ник этого и ожидал. Поэтому,
встречая Ховарда Д. Ютея в аэропорту Нового Орлеана, Ник не
чувствовал никакого напряжения или неловкости. Они оба друг
друга понимали.
Ховард стоял на тротуаре рядом с конечной остановкой
автобуса и пытался остановить машину. В этот момент он увидел
Ника в сером правительственном "форде". Бросив вещи на заднее
сиденье, он даже слегка улыбнулся:
- Привет, Ник. Слушай, старина, ты прекрасно сохранился,
даже прическа не изменилась.
- Да, Ховард. Волосы почему-то никак не хотят выпадать.
Даже не знаю, что делать.
- Ник, я так сожалел, когда услышал о Майре. Она хоть не
мучилась перед смертью?
- Нет. Она очень долгое время провела в коме. У нее
остановилось дыхание. Это был легкий конец. У нее была
тяжелая жизнь, зато смерть не была мучительной.
- Да... слава Богу за то, что хоть в последние дии
ниспослал ей свое милосердие.
- Спасибо, Ховард, - скучно ответил Ник, все время следя
за тем, чтобы не назвать его Хауди*. Порой такое случалось,
однако Ютей, который прекрасно знал свое прозвище, всегда делал
вид, что ничего не замечает. Хауди Дьюти был маленького роста,
немного похожий на хорька, но отнюдь не глупый и не
заторможенный. Просто он всего себя посвятил работе в Бюро,
взбираясь по служебной лестнице с яростным терпением бедного
парня. Несомненно то, что в этом у него был определенный
талант, но надо признать, что и работал он максимально много.
- Меня по-прежнему называют Хауди Дьюти, Ник?
- К сожалению, да, Ховард, - отозвался Мемфис, когда они
выезжали из зоны аэропорта.
- Ладно, все будет нормально до тех пор, пока это будет
за моей спиной и пока я не узнаю, что это дошло до Секретной
Службы. Тогда мне придется расценивать это как акт вероломного
предательства не по отношению ко мне лично, а к Бюро в целом.
Кстати, Ник, тебя все любят, куда ни пойдешь - везде к тебе
относятся с симпатией, поэтому кое-кому ты оказал бы неоценимую
услугу, распространив эту информацию. Я же знаю, что
неофициально распространенная информация иногда намного
эффективней, чем официальные меморандумы и директивы. Надеюсь,
ты понимаешь?
- Да, Ховард, - сказал Ник. В этом был весь Ховард. Он
сам устанавливал правила и сам по ним играл... пока ему не
приходила охота их изменить.
- Так вот, Ник, большая часть предстоящей работы в
ближайшие несколько недель будет посвящена налаживанию связей.
У тебя снова появится возможность вернуться в команду. Ты
обладаешь прекрасным качеством - умением ладить с людьми. Не
думай, что этого никто не заметил. Но теперь тебе понадобится
вся твоя любезность, понимаешь? Вся. Полностью.
- Конечно, Ховард. Ну и что мне надо будет сделать? Я
слышал, что прези...
- Да, да. Ник. Первого марта утром президент прилетит из
Вашингтона, чтобы выступить с речью в центре Нового Орлеана. Он
собирается вручить архиепископу Джорджу Роберто Лопезу орден
Свободы. Ты должен звать: это архиепископ из Сальвадора, ему
была присуждена Нобелевская премия.
Конечно, Ник знал, о ком шла речь. Архиепископ Роберто
Лопез заслуженно считался великим человеком, он был наследником
замученного архиепископа Оскара Ромеро. Лопез не покладая рук
старался примирить враждующие стороны и уговорить их прекратить
войну, которая особенно усилилась после кровавой бойни,
учиненной батальоном "Пантеры".
Ник вспомнил фотографию с обложки журнала новостей:
епископ Роберто Лопез идет среди мертвых детей на берегу реки,
в своей длинной черной рясе, со скромным серебряным крестом на
шее, и сквозь маленькие круглые очки в тонкой проволочной
оправе видны полные слез глаза. Поэт, эксперт по
средневековой алхимии в Латинской Америке, он был абсолютно вне
политики и обладал такой любовью к человечеству в своем сердце,
что говорил: "Я не питаю ненависти к тем, кто это сделал. Я
люблю их и прощаю. Ненавидеть их и требовать их наказания -
значит заранее знать, что весь этот ужас повторится".
- Со времени окончания войны популярность президента
покачнулась, Ник, - продолжал говорить Ховард. - Я думаю, что
он хочет привлечь епископа Роберто Лопеза на свою сторону,
чтобы победить на выборах. Естественно, ничего плохого это ему
не принесет.
- Может быть, он просто восхищен им, - предположил Ник. -
В принципе многие им восхищаются.
- В любом случае ты вряд ли представляешь себе всю
картину. - Ник понял, что он имеет в виду его уровень. -
Недавно отношения между Бюро и Разведслужбой снова осложнились.
В Чикаго три месяца назад у нас пересеклись интересы по одному
делу. В министерство финансов попали фальшивые деньги, и мы
провели расследование по этому поводу. Никто из нас даже
подумать не мог, что еще кто-то занимается этим делом.
Результаты ареста были плачевные: кто-то из наших попал в их
человека. Нет, не насмерть. Они говорят, что месяцев через
шесть он встанет на ноги. Но от всего этого остался неприятный
осадок.
Ник покачал головой. Только этого не хватало. С
Разведслужбой никто не любил работать, особенно когда это
касалось вопросов, связанных с обеспечением безопасности, в
которых эти крутые парни в затемненных очках были полнейшими
профанами. Однако по неписаным законам они в любой ситуации
брали командование на себя. Отношения всегда накалялись до
температуры кипения. Естественно, что те, кто проработал в ФБР
по десять лет и более, не очень любили выполнять то, что им
говорили двадцатитрехлетние юнцы в солнцезащитных очках, с
торчащими из ушей наушниками плейеров, с разно- цветными
значками на лацканах пиджаков и короткоствольными "узи" в
маленьких дипломатах. Тем не менее всегда все происходило по
одному и тому же сценарию.
- Все по тому же сценарию. Ник. Секретная Служба
обеспечит людей и максимальную безопасность. Все
предварительные мероприятия и подготовку они проведут сами. А
мы, как всегда, будем их подстраховывать, сдерживать местное
население, чтобы оно не мешало ям работать, и выполнять
кое-какие мелкие задания, которые не вошли в официальный
перечень мероприятий.
"То есть быть на побегушках", - мрачно подумал Ник.
- Сейчас директор очень суров, - продолжал Хауди.
- Нам надо будет кое-что сделать, чтобы наладить
дружеские отношения. В конце концов, это наша работа -
улаживание споров и проблем. И ты и я, Ник, мы оба с тобой
своего рода миссионеры. Через тебя я буду передавать сообщения
в Секретную Службу прямо из нашего Управления в Новом Орлеане,
мы ведь тоже будем представлять из себя определенный элемент
структуры безопасности к моменту появления Флэшлайта. Это
прекрасный шанс, Ник. Я думаю, что тебе это понравится, и, если
все пройдет хорошо, я обязательно отмечу в докладе твою особую
роль. Тебе придется пустить в ход всю свою любезность и
учтивость. В этом плане ты волен делать все, что тебе угодно.
Кто знает, жизнь так изменчива. Может, это и вытащит тебя из
твоей трясины.
- Может, Ховард. Благодарю за поддержку. Но Ник понимал,
что Ховард поступает с ним как с самой последней дворнягой. Это
был способ работы Ховарда, точно так же работала вся система
ФБР. Приблизительно то же самое произошло в Талсе. Теперь все
повторяется. - После смерти Майры тебя здесь уже ничего не
держит. Ну как, ты готов рвануть куда-нибудь на новое место?
Кстати, Хэп Фенкл сказал, что у тебя ко мне есть какое-то дело,
которое тебя очень беспокоит. Это правда?
- Да, в общем-то... Просто кое-что непонятно в одном
маленьком дельце. Тут было совершено одно убийство... да, так
вот оно было совершено при помощи специального устройства,
сделанного по самым современным технологиям. Знаешь, как это ни
странно, но тот, кого убили, был сальвадо...
- Нам не здесь сворачивать? Они как раз проехали знак,
который указывал, что поворот налево ведет к центру города.
- Что?
- Я остановлюсь в "Хилтоне". Разве нам не здесь надо было
к нему свернуть?
- Э-э... ну-у... нет, Ховард, не здесь. В это время дня
обычно быстрее проехать по Шестьдесят первой улице, а потом
