он умер на полу в ванной, а не в кровати? Зачем ему надо было
вылезать из кровати и ползти сюда, волоча за собой свои кишки,
легкие и искромсанное тело? Но тут он заметил, что под
неестественно выгнутой в сторону левой рукой трупа, возле
указательного пальца, застыли какие-то пятна... нет, там было
что-то написано! Он написал что-то перед смертью на белом
линолеуме пола! Написал своей кровью! Вдруг Ник в ужасе
заметил, что огромное пятно крови, которое постоянно
увеличивалось из-за того, что тело сеньора Эдуарде продолжало
кровоточить, постепенно наползает на написанное слово. В самый
последний момент, однако, он успел его прочитать. Там было
написано: "РОМ ДО".
Прибывшая через час судмедэкспертиза наконец-то погрузила
тело на носилки и увезла с собой. Хэп Фенкл все еще продолжал
орать на капитана из Отдела убийств новоорлеанского
полицейского департамента. Тот в свою очередь точно так же орал
на него. Это были вечные, непрекращающиеся споры между местными
и федеральными службами, возникающие, в основном, из-за
подобных убийств. Ник спустился в холл и набрал номер Уолли
Дивера. Дивер возглавлял службу безопасности одной крупной
фармацевтической фирмы в Бостоне, поэтому Нику потребовалось
очень много времени и усилий, чтобы вычислить, где тот может в
настоящий момент находиться.
- Уолтер Дивер слушает.
- Уолли? Эй, Уолли, ты ни за что не поверишь...
- Ник Мемфис, старина, я узнаю твой веселый голос даже у
черта на куличках! Как поживаешь? Как дела?
- Все в порядке, дружище. Послушай, у меня тут есть к
тебе...
- Ник, тебе немедленно следует завязывать со своим Бюро и
присоединяться ко мне. Боже, Ник, деньги, деньги, деньги, тут
такие могут быть деньги, что и Майра будет довольна, и ты
сможешь...
- Да, звучит красиво, это хорошо, когда на счете в банке
много денег. Послушай, Уолли, у меня к тебе тут одно старое
дело...
- Как Майра?
- Отлично, - солгал Ник. - Помнишь, как-то перед уходом
из конторы ты дал мне список осведомителей, которые, как ты
сказал, могут мне позвонить?
- Да. И что, один из них вышел на тебя?
- Да, он действительно вышел. Кто-то его грохнул, да еще
как! Он выглядел так, будто над ним потрудился целый батальон
"пантеровцов", - он, оказывается, имел отношение к тому
подразделению сальвадорских рейнджерс, которые сожгли деревню и
убили почти две сотни детей и женщин. Помнишь, эта история еще
была во всех газетах и ФБР проявило к ней особое внимание. Я
тут прикинул - над ним не меньше двух человек потрудилось.
Топориком. Они его так отделали, что ты себе представить не
можешь.
- О Боже! Видимо, он перешел дорогу колумбийцам. А эти
парни - варвары. Сегодня ты обедаешь с ними за одним столом, а
завтра - получаешь от них удар ножом в спину. С ними лучше не
связываться.
- Да, возможно.
- Кто же это был?
- Его звали Эдуарде. Он пытался дозвониться мне, но не
застал на месте. Пока я его вычислил, они уже замочили его в
одном убогом отеле рядом с аэропортом. Я как раз звоню сейчас
оттуда.
- Эдуарде?
-Да.
- А-а-а... Эдуарде... - как-то неубедительно произнес
Уолли.
- На вид я бы дал ему пятьдесят пять - шестьдесят лет, у
него еще очень аристократическая внешность. Что-нибудь
вспомнил?
- Да. Эдуарде Ланцман. Ну и что? Он же не колумбиец, он -
сальвадорец. Да, плохие новости. Это прокол. Дело в том, что он
- невидимка.
- Невидимка?
- Да. Помнишь встречу Буша на высшем уровне в Картахене
по поводу наркотиков? Я встретился с ним там. Тогда многие
ребята из УБН смешались с народом и были незаметны. Он,
естественно, тоже был в Колумбии, но там было полно людей из
группы "Центр А". Ланцман служил в Отделе разведки национальной
полиции Сальвадора. Он казался таким вежливым и культурным. Ну,
ты знаешь полицейских - мы обменялись визитками, и я попросил
его, чтобы, в случае если он узнает что-нибудь важное для меня,
он мне сразу же об этом сообщил. Но позже кто-то сказал мне,
что он был двойным агентом. Понимаешь, он был агентом не только
УБН, но и работал на ЦРУ.
- Гм... если у него что-то случилось, то почему он не
обратился в свою собственную контору?
- Теперь этого, 'Ник, уже никто никогда не узнает. Может,
кто-нибудь из батальона "Пантеры" его и прикончил и он ничего
общего с наркотиками не имел, а наоборот - был замешан в
политику. Это серьезная организация. Зацепишь кого-нибудь из
этих крутых парней - и ровно в полночь за тобой прикатит
"команч" с затемненными стеклами.
- Ты сообщил ему мое имя?
- Если это тот самый человек, то, может, и да. Как раз
перед своим уходом я отослал официальные письма. Веем своим
осведомителям и связным.
- Ладно. И еще один вопрос. У тебя ни с чем не
ассоциируется выражение РОМ ДО? Что бы это могло значить? Это
было его последнее послание. Может быть, он хотел мне что-то
сообщить? Как ты думаешь?
- Не имею ни малейшего представления. Ник.
- Ну хорошо, спасибо, Уолли. Он положил трубку и
попытался переварить полученную информацию.
- Ник, мы тут нашли кое-что. Его паспорт! - Это был голос
Фенкла, который звал его из пятьдесят восьмого номера.
- Его имя Эдуарде Лакин. Он из Панамы - здесь есть
корешок его авиабилета, рейс был сегодня утром. Самолет делал
промежуточную посадку в Мехико. Как нам удалось узнать, из
аэропорта он направился прямо сюда, наверное, на такси. По
сообщению телефонного оператора отеля, им был сделан всего один
звонок...
- Мне.
- Да. Я тоже так считаю.
- Мы можем получить его багаж?
- Никакого багажа нет. Горничная говорит, что при нем
тоже не было вещей. В комнате тоже. Его поездка не была
путешествием. Он приехал сюда с определенной целью - с кем-то
встретиться, может быть, с тобой.
- Это его и погубило, - заметил Ник.
Глава 6
Полковник вел себя очень спокойно и уверенно, это было
заметно всем.
На его лице не было никаких признаков сожаления или
раскаяния. Он ни в чем не сомневался. На яростную правду Боба и
скрытую угрозу, звучавшую в его словах, полковник никак не
прореагировал.
- Хорошо, Суэггер, - сказал он, - вы нас раскусили. Ну и
чего вы ждете - поздравлений и аплодисментов? Вы и должны были
так поступить. Пришло время выложить все карты на стол.
- Зачем вам понадобилось проделывать со мной все эти
штуки? Какого черта вы заставили меня стрелять в самого себя
и беднягу Донни?
- Говорят, что вы не любите охотиться ради трофея,
Суэггер. А я хочу, чтобы вы знали, что трофей, за которым вам
стоит поохотиться, на самом деле существует.
Они сидели в маленькой грязной комнате в трейлере, на
котором был знак "Экьютека". Он стоял как раз рядом е
трехсотярдовыми мишенями. Полковник не отрываясь смотрел на
Боба. Среди других присутствующих был и тот бородатый козленок,
похожий на маменькиного сынка, которого Боб видел на
стрельбище, и вечно готовый лизать начальственную задницу
Хатчер. Странным было то, что на столе, за которым они сидели,
стоял большой телевизор "Сони" с плоской коробкой
видеомагнитофона. Они что, собираются устроить тут просмотр
фильмов или какого- нибудь шоу?
- Как ваше имя, сэр? - спросил Боб.
- Не Уильям Брюс, - ответил полковник. - Хотя полковник
Брюс существует, он действительно получил орден Почета и был
инспектором полицейского управления в штате Аризона. Прекрасный
человек. А я - нет. Я - тот человек, который вынужден следить
за тем, чтобы все делалось так, как надо, и в срок, поэтому у
меня обычно не остается времени на то, чтобы быть еще кем-то,
кроме начальника. Кстати, сейчас именно такое время.
- Я не люблю, когда мне лгут. Лучше скажите мне всю
правду, иначе я просто встану и уйду.
- Вы будете сидеть здесь, пока я не закончу говорить, -
сказал полковник, остановив на нем свой тяжелый, невозмутимый
взгляд, лишний раз подтверждающий его высокое положение.
Боб почувствовал, что полковнику присуще то качество
настоящего командира, которое он встречал у самых лучших
офицеров во Вьетнаме, оказывавшихся всегда, как правило, на
самых тяжелых участках боя. За редким исключением такое
качество нельзя было назвать вдохновением, чувством, идущим из
глубины души. Скорее всего, речь шла об огромной концентрации
воли и неумолимом стремлении либо победить, либо умереть. Это
был настоящий талант, и без такого таланта армии обычно
проигрывают свои битвы. Но Боб видел и отрицательную сторону
этого качества: грубость, которая не могла воспринять ничье
другое мнение, кроме своего собственного, и желание швыряться
чужими жизнями - следствие того, что такие люди, как правило,
не дорожили сами собой, считая, что выполнение боевой задачи
намного дороже и важнее, чем их жизнь. У этого человека на лице
было написано: "Долг, долг и еще раз долг". И именно это
делало его особенно опасным.
- Мы следим за одним человеком, - начал полковник. - Он
очень специфическая личность. Очень хитрый и скрытный. Мы
думаем, что настало время сделать по нему выстрел. Человек, за
которым мы следим, - советский снайпер, сделавший в спое время
немало прекрасных выстрелов, среди которых, кстати, были и те
два выстрела, которые раздробили вам бедро и пробили
позвоночник Донни Фенну. Поразительно, - думал доктор Добблер,
наблюдая за Суэггером. - Его способность контролировать свои
эмоции просто восхищает. Никаких признаков волнения, ни тени
сомнения, как будто его это не касается. Он просто сидит и
внимательно слушает, немигающим взглядом глядя на полковника.
Не заметно никаких признаков возбуждения или волнения, которые,
как правило, всегда проявляются в моменты конфронтации. Дыхание
не участилось, румянца на лице нет, губы не пересохли, не
заметно напряжения мышц. Никакого возбуждения! Не удивительно,
что он был таким неординарным солдатом в бою".
Добблер задумался над тем, как редко подобный природный
дар встречается среди людей. Был ли он так редок, как, скажем,
способность метко стрелять из винтовки, которой обладают около
сотни ежегодно рождающихся детей, или как талант не
промахнуться на расстоянии 350 ярдов и более, которым обладает
максимум один ребенок в поколении? Добблер понимал, что
столкнулся с чем-то действительно необычным, и это приводило
его в легкое возбуждение, но одновременно и немного пугало.
Боб наклонился вперед:
- Не надо попусту беспокоить имя Донни Февна. В мире
осталось только два любящих его человека. Прошу вас, давайте не
будем тревожить память о нем.
- Знаете что, Суэггер? Пожалуй, вы правы. Не будем
говорить о Донни Фенне. Так же, как и о пашем бедре. Оно меня
не волнует, а вот этот русский - да! Потому что он вернулся. Он
снова вышел на охоту.
Ник бросил пятидесятицентовую монету в автомат, и спустя
несколько секунд там что-то защелкало и зазвенело, потом, после
небольшой паузы, раздался звук скатывающейся по желобу банки,
которая наконец с грохотом свалилась в металлическую корзину.
На банке было написано:"Диетическая кока". Он достал ее из
корзинки и, откупорив, сделал большой, жадный глоток.
- Черт, - раздался голос Хэпа Фенкла, - пятьдесят центов.
А у нас в здании такая же банка - за семьдесят пять. Ник ничего
не ответил.
- Никак не могу понять, почему ему захотелось снять
комнату именно рядом с этими автоматами коки, - спустя
некоторое время сказал он. - Дьявол, два автомата коки и два
автомата пепси, плюс машина со льдом и автомат, который
