бумажек. Затем человека раздевают и кладут на каталку под тонкое
покрывало, из-под которого торчат на холоде голые ступни, и оставляют
ждать перед лабораторией икс-лучей. После этого юная леди заставляет
помочиться в пластический баллон для анализа, при этом стоит рядом со
скучающим видом и разглядывает потолок. Правильно я говорю?
Но здешняя публика была, очевидно, не знакома с параграфом первым
госпитальных правил приема больных. Мои здоровые попутчики (пострадавшие
лишь от чрезмерных перегрузок) были уже на выходе, помещенные в сверкающие
"тележки для гольфа", а меня только еще подняли, понесли и поместили в
такую же штучку (каталку, коляску, "плавающие" носилки?). Рабби Эзра
оказался рядом со мной, но в собственной коляске. Хэйзел сопровождала нас,
неся дерево-сан и пакет с костюмом Наоми. Космолет испарился. Я едва успел
сказать Лэз (Лор?), что доктор Хьюберт шлет свою любовь. Она фыркнула:
- Если он думает, что сладкие речи помогут ему выбраться из конуры,
то пусть подумает еще!
Но ее грудки слегка выпятились, из чего я заключил, что моя
информация не была ей неприятна.
Нас на крыше осталось всего четверо: мы втроем и женщина из
госпиталя, маленькая, темная и, казалось бы, сочетавшая лучшие черты
М_а_т_е_р_и _Е_в_ы_ и _М_а_т_е_р_и _М_а_р_и_и_, но при этом безо всякого
стремления это сходство подчеркнуть.
Хэйзел положила пакет на меня, вручила деревце рабби Эзре и
распростерла руки:
- Тамми!
- Арли соол, м'тенга!
Женщина с материнской нежностью поцеловала Хэйзел.
- Рэкси, рэкси - как же это долго!
Они разняли объятия, и Хэйзел произнесла:
- Тамми, это мой любимый муж, Ричард.
Та поцеловала меня в губы, предварительно подняв и отставив в сторону
пакет. Человек, которого облобызала Тамми, остается с ее поцелуем надолго,
даже если он ранен и если поцелуй совсем краток!
- А это наш дорогой друг, преподобный рабби Эзра бен Давид.
Эзра не нуждался в такой заботе, как я. Тамми глубоко присела и
поцеловала его руку. Таким образом, я остался в чистом выигрыше.
Тамми (то есть Тамара) сказала:
- Я могу взять вас обоих внутрь, и чем раньше, тем скорее мы вылечим
Ричарда. Но оба моих возлюбленных гостя пробудут здесь немало времени.
Хэйзе, ты согласна разделить комнату с Джубалом?
- Тамми, это же чудесная идея! Тем более что я иногда буду
отлучаться. Джентльмены, а вы согласны поселиться вместе на то время, пока
вы - пациенты этого госпиталя?
Я уже хотел сказать: "да, разумеется, хотя...", но рабби Эзра,
опередив меня, возразил:
- Здесь какая-то ошибка! Миссис Гвендолин, объясните, пожалуйста,
этой леди, что я не пациент и не кандидат на госпитализацию. Совершенно
здоров! Ни насморка, ни даже заусениц!
Тамара глянула удивленно и... нет, не обеспокоенно, но как-то
задумчиво. Она приблизилась к рабби и легонько коснулась рукой его культи.
- А мы разве не будем возвращать вам ноги?
Рабби Эзра перестал улыбаться.
- Я уверен, что вы желаете мне добра. Но я не могу носить протезы.
Это правда!
Тамара снова перешла на непонятный язык, обращаясь к Хэйзел. Та
выслушала и обратилась к рабби:
- Отец Эзра, Тамара говорит о настоящих ногах! Из плоти и крови. Они
здесь это могут. У них есть целых три способа.
Реб Эзра глубоко вдохнул, выдохнул, поглядел на Тамару.
- Дочка, если вы можете вернуть мне ноги... то - вперед! Пожалуйста!
И что-то добавил еще. Я думаю, на иврите.
КНИГА ТРЕТЬЯ. СВЕТ В КОНЦЕ ТУННЕЛЯ
21
Бог создал женщину, чтобы приручить мужчину.
Вольтер (1694-1778)
Я просыпался неторопливо, давая возможность своей душе потихонечку
вернуться обратно в тело. Не открывая глаз, ощущал, как восстанавливается
память, а с нею и осознание того, кто я, где я и что со мной произошло.
Да, да, я женился на Гвен Новак. Это было неожиданно, но
восхитительно! А потом мы... Эй, это же не вчера случилось! Вчера ты...
Малый, вчера у тебя выдался хлопотный денек! Стартовал из Луна-Сити,
а прискакал в Гриннелл... Как? А зачем спрашивать "как" о нелепице? Просто
прими ее и все! Так как же назвала это место Гвен? Погоди, погоди, ее-то
саму звать вовсе не Гвен, а Хэйзел! Правда? Выяснишь позднее... Так вот,
Хэйзел назвала его "Третьей Землей" - Теллус Тертиус. А Тамми еще как-то
обозвала. Тамми? Ну да, Тамара. Всякий же знает Тамару!
Тамми не дала им притронуться к моей раненой ноге, пока я
бодрствовал. А как, черт побери, я получил эту рану? Стал, что ли,
неповоротливым на старости лет? Или уставился на рожу Билла в гуще тех
липовых "шрайнеров"? Как-то непрофессионально дать себя повалить, даже
напоровшись на неожиданное. Если в драке покажется, что видишь свою
бабушку, все равно стреляй и двигайся дальше!
А как ты понял, что они не шрайнеры? Ну, это просто: настоящие
шрайнеры - люди пожилые и дородные, а эти жеребцы были молодые и жилистые.
И агрессивные.
Но ты же только что до этого додумался. Да неужто? И все же это так.
Ты просто ощутил это вчера, но не осознал. На то, чтобы думать, времени не
было. Просто увидел эту банду - что-то внутри заорало: "Враг!" - и ты
прыгнул на него раньше, чем он рванулся к тебе. Если ты в драке позволишь
себе "сортировать" впечатления, считай, что ты уже мертвец. Потому-то и
надо всегда действовать немедля.
А ведь вчера ты действовал не слишком-то проворно, хоть и прихватил с
собой неплохого дружка, правда? Быструю маленькую коралловую змейку по
имени Хэйзел. Впрочем, если ты вышел из потасовки с температурой тридцать
семь, то эту потасовку нельзя считать полным поражением.
Кончай себя тешить. Ты сам-то скольких уложил? Двоих? Остальных
прикончила она. И если по правде, то это она тебя "прихватила", а не то...
ты давно уже был бы хладным, как камень. А может, ты как раз и таков?
Давай-ка проверим. И я открыл глаза.
Место поистине выглядело райским. Но именно это и свидетельствовало,
что я жив, ибо рай вовсе не для меня! Кроме того, каждому известно, что
когда помрешь, то первым делом проходишь через длинный туннель, дальний
конец которого светится. И там тебя должна ожидать возлюбленная. Но ведь
со мной ничего такого не случилось! Ни туннеля. Ни света в конце. И, к
сожалению, совсем не видно Хэйзел!
Итак, я пока не мертвец и это - не рай. Но и не госпиталь. Ни в каком
госпитале не бывает так красиво и не пахнет так хорошо! И где же шум и
суета, которые всегда доносятся из коридора, когда лежишь в госпитале?
Ведь здесь слышится только пение птиц и далекая музыка струнного трио.
Эй, а вот и дерево-сан! Тогда, значит, где-то неподалеку обретается и
Хэйзел? Где ты, сладкая моя девочка? Мне нужна помощь! Найди мой протез и
дай его, пожалуйста! Я не рискну прыгать на одной ноге при этом
притяжении: уже отвык от него, да еще... черт возьми, мне надо помочиться!
Это что-то ужасное, аж зубы сводит!
- Вижу, вы уже проснулись, - произнес нежный голос у моего правого
уха.
Я повернул голову, а она обошла кровать и стала так, чтобы мне легче
было ее увидеть. Молодая женщина, миловидная, стройная, с небольшим бюстом
и длинными черными волосами. Она улыбнулась, встретившись со мной
взглядом.
- Я - Минерва. Что вам угодно на завтрак? Хэйзел говорила, что вам по
вкусу вафли. Но можно заказать любую другую еду.
- Любую? - пробормотал я, задумавшись над открывшейся возможностью. -
А как насчет филе бронтозавра, поджаренного на медленном огне?
- Пожалуйста. Но его придется готовить дольше, чем вафли, - ответила
она совершенно серьезно. - Может, пока что-нибудь перекусите?
- Да нет, мне бы сперва получить свою ногу, ту, искусственную... Мне
до завтрака надо наведаться в освежитель, а для этого - пристегнуть
протез. Понимаете, при этом притяжении...
Минерва без околичностей объяснила мне, что к чему.
- В эту кровать вмонтирован санузел. Вы все равно не можете еще
пользоваться освежителем: у вас блокирован позвоночник ниже пояса. А это
устройство очень удобно, в самом деле. Так что давайте делайте, что вам
нужно!
- Уф... я не могу.
(Я был уверен, что и вправду не смог бы: когда ампутировали мою ногу,
персоналу госпиталя пришлось порядком со мной повозиться. Наконец они
стали вводить мне катетер и кое-что еще, пока я не научился ходить на
костылях.)
- Вы сами поймете, что можете. Все будет в порядке!
Я попробовал двинуться, но ни одна из моих ног - ни длинная, ни
короткая, - меня не послушались.
- Миссис Минерва, а нельзя ли принести мне обычную госпитальную
"утку"?
Она посмотрела на меня с тревогой.
- Если желаете. Но вряд ли она вам пригодится. - Тревога на ее лице
сменилась озабоченностью. - Я пойду поищу. На это уйдет время. Не меньше
десяти минут. И придется запечатать вашу дверь, чтобы никто вас не
потревожил. - Она повторила: - Десять минут!
И направилась к белой стене. Та, щелкнув, распахнулась, и женщина
вышла.
Я тут же хотел сдернуть простыню, чтобы поглядеть, что там они
сотворили с моей целой ногой.
Но простыня не отдернулась - я спасовал перед ней: мне стало очень
больно.
Я попытался ее перехитрить: не может же простыня причинять боль, как
живая? А вдруг может? Да, увы, она могла.
И я наконец сказал себе: слушай, дружок, мы же с тобой находимся
н_и_г_д_е_. И давай предположим, что миссис Минерва сказала истинную
правду. Что эта кровать с вмонтированным в нее "отводом" способна
выдержать худшее из того, что может сделать лежачий больной. Сказав себе
это, я мысленно решил парочку баллистических задач, достаточно
замысловатых, чтобы отвлечь даже того, кто идет на гильотину! А попутно
"спустил" с поллитра жидкости, вздохнул и дал стечь остальной половине...
Да нет, постель вроде совершенно не намокла!
Какой-то женский голос нежно проворковал:
- Славный бэби!
Я поспешно огляделся. Никаких признаков носительницы голоса.
- Кто это сказал и где вы?
- Я - Тийна, сестра Минервы. Нахожусь не дальше вашего локтя...
притом на расстоянии полукилометра. И ниже на двести метров. Если что
надо, только скажите. Мы найдем это, или сотворим, или подделаем. Чудеса
мы творим сразу, а остальное - еще быстрее. Исключение: настоящие девицы
по спецзаказу. Среднее время изготовления - четырнадцать лет. Девы
заводского изготовления - четырнадцать минут.
- Да кто же, к дьяволу, просит девиц? Миссис Тийна, вы полагаете, что
это прилично - наблюдать, как я мочусь?
- Юноша, не учите свою бабушку, КАК НАДО СПЕРЕТЬ КОРАБЛЬ! Одна из
моих обязанностей - наблюдение за всеми отделениями этого забавного домика
и предупреждение ошибок прежде, чем они свершатся. Во-вторых: я сама
девица и могу это доказать, а вы еще пожалеете, что родились мужчиной! Уж
я постараюсь, раз вы так неучтиво отзываетесь о девах!
(О черт!)
- Миссис Тийна, я вовсе не хотел вас обидеть. Просто стало неудобно,
вот и все! Но ведь позыв был такой сильный, а это занятие требует
уединения.
- Только не в госпитале, крошка! Все эти дела входят в общую
клиническую картину в любое время.
- Но...
- А вот и моя сестра. Если не верите, спросите у нее.
Через парочку секунд стена распахнулась, и вошла миссис Минерва, неся
госпитальную "утку" старинной формы, без всякой автоматики и электроники.
- Благодарю вас. Но она мне уже ни к чему. Впрочем, думаю, сестра уже
