из того я слеплен теста, из которого делаются мученики.
Майку же возможность совершить самоубийство была ни к чему,
наркотиками его не накачаешь, а боли он не чувствовал. Всю информацию о
нас он хранил в отдельном банке памяти под кодом, запрограммированным
исключительно на наши голоса, но поскольку плоть слаба, мы добавили еще
один сигнал, которым в случае чего любой из нас мог заблокировать голоса
двух остальных. По моему мнению, а я как-никак лучший компьютерщик в Луне,
Майк не мог самостоятельно снять блокировку. А самое главное - никому и в
голову не могло прийти спросить у компьютера босса об этом файле, ибо о
нем никто не знал, как никто не подозревал и о самом существовании Майка.
Что может быть надежнее?
Единственный риск состоял в том, что эта ожившая машина была
эксцентрична. Майк постоянно демонстрировал свои непредсказуемые
возможности; не исключено, что он смог бы додуматься, как обойти
блокировку, если бы захотел.
Но это мало вероятно. Майк был предан мне - своему первому и
старейшему другу; ему нравился проф; я думаю, он любил Вайо. Нет-нет, секс
тут ни при чем. Просто Вайо нельзя было не любить, и они с Майком сразу
прониклись взаимной симпатией.
Я верил Майку. В этой жизни всегда приходится делать ставку на
что-то. На Майка я бы поставил при любом раскладе.
Вот так мы и построили свою систему безопасности: Майку доверили
абсолютно все, а каждый из нас знал только то, что должен был знать.
Возьмем, например, "древо" кличек и номеров. Мне были известны имена моих
товарищей по ячейке и тройки, которой я руководил. Этого вполне хватало.
Майк придумывал партийные клички, отводил каждому подпольщику телефонный
номер, хранил реестр настоящих имен с указанием кличек. Скажем, член
партии Гордон (я его знать не мог, ибо он находился двумя ярусами ниже)
вербовал какого-нибудь Фрица Шульца. Гордон сообщал об этом наверх, не
называя никаких имен. Адам Селен звонил Гордону, ставил в известность, что
партийная кличка Шульца - Дэниел, затем звонил самому Шульцу по номеру,
полученному от Гордона, и сообщал ему кличку и экстренный номер телефона -
для _к_а_ж_д_о_г_о новичка _о_с_о_б_ы_й_. Номер, данный Дэниелу, не знал
даже руководитель ячейки. А то, чего вы не знаете, вы не сможете выдать ни
под воздействием наркотиков, ни под пыткой - никак! Даже по легкомыслию.
Теперь предположим, что мне нужно связаться с Дэниелом. Я понятия не
имею, кто он такой; может, он живет в Гонконге, а может, держит лавочку в
доме по соседству. Вместо того чтобы спускать сообщение вниз в надежде,
что оно дойдет-таки до адресата, я звоню Майку. Майк мгновенно соединяет
меня по коду "Шерлок" с Дэниелом, _н_е _н_а_з_ы_в_а_я_ мне его номера.
Или, предположим, что мне надо поговорить с товарищем, рисующим
карикатуру, которую мы разошлем по всем пивнушкам Луны. Я не знаю, кто он
такой, но мне надо внести изменения в рисунок.
Я звоню Майку: ему известно все, и меня мгновенно соединяют, причем
товарищ знает, что все в порядке - ведь вызов организован самим Адамом
Селеном. "Говорит товарищ Борк". Карикатурист не знаком со мной, но по
букве "Б" понимает, что я - важная шишка. "Мы должны изменить то-то и
то-то. Передай своему руководителю, чтоб он проверил, а сам начинай
работу".
И еще множество мелких преимуществ: у некоторых товарищей нет
телефонов, других можно поймать только в определенные часы, часть живет в
периферийных поселениях, где еще нет телефонной связи. Неважно - Майк
знает все, а остальные не знают _н_и_ч_е_г_о_ такого, что могло бы
повредить кому-нибудь, кроме горсточки людей, известных им в лицо.
После того как мы решили, что в экстренных случаях Майк будет
говорить с каждым товарищем лично, возникла необходимость снабдить его
большим числом голосов и замаскировать его, придав ему трехмерность.
Короче говоря, создать "Адама Селена, председателя Временного комитета
Свободной Луны".
Необходимость в голосах вытекала из того факта, что у Майка был всего
один водер-вокодер, в то время как его мозг мог одновременно вести
десятки, а может, и сотни (сам не знаю, сколько) разговоров параллельно -
как гроссмейстер, одновременно играющий на пятидесяти досках.
Это могло стать нашим узким местом по мере роста организации и
увеличения числа обращений к Адаму Селену, особенно если бы мы
продержались достаточно долго и приступили бы к активным действиям.
Но я не просто хотел снабдить Майка несколькими голосами, я хотел,
чтобы он вообще перестал разговаривать вслух. Один из здешних
горе-компьютерщиков вполне мог заглянуть в машинный зал, когда Майк
разговаривал с нами; даже последний недоумок заподозрил бы, что дело
нечисто, увидев, как главный компьютер оживленно беседует сам с собой.
Водер-вокодер - старое изобретение. Человеческий голос состоит из
шипения и жужжания, смешанных в разных пропорциях, что верно даже для
колоратурного сопрано. Вокодер раскладывает шипение и жужжание на
составные элементы, которые компьютер (и даже тренированный человеческий
глаз) может прочесть. Водер - маленькая коробочка, которая умеет жужжать и
шипеть, - с помощью управляющего устройства варьирует эти элементы в
соответствии с данными вокодера. Человек способен "играть" на водере,
производя искусственную речь; правильно запрограммированный компьютер
делает это так же быстро, чисто и ясно, как вы разговариваете.
Но голос в телефонной трубке представляет собой не звуковые волны, а
электрические сигналы. Поэтому Майку не нужна была звуковая часть
водера-вокодера, чтобы говорить по телефону. Звуковые волны необходимы
лишь человеку, находящемуся на другом конце провода. Но Майку в машинном
зале Комплекса вовсе ни к чему говорить вслух, поэтому я решил убрать звук
и, следовательно, устранить опасность подслушивания.
Сначала я поработал дома, в основном рукой номер три. Результатом
явилась крошечная коробочка, в которую мне удалось впихнуть двадцать цепей
водеров-вокодеров минус голосовой вывод. Затем позвонил Майку и попросил
его "заболеть" так, чтобы это вызвало тревогу у Смотрителя. После чего
стал ждать.
Фокус с "болезнью" мы проделывали уже не раз. Я вернулся к работе
после того, как выяснилось, что я чист, то есть в четверг той самой
недели, когда Альварес ввел в файл "Зебра" доклад о происшествии в
Стиляги-Холле. В его версии перечислялось около сотни имен (примерно из
трех сотен присутствующих). Список включал Коротышку М'Крума, Вайо, профа,
Финна Нильсена, но меня там не было - видимо, стукачи меня не приметили. В
докладе сообщалось также, что девять полицейских офицеров, выполнявших
приказ Смотрителя по наведению порядка, были хладнокровно застрелены.
Назывались и имена трех наших погибших товарищей.
В дополнении, последовавшем через неделю, говорилось, что "известная
бунтовщица Вайоминг Нотт ив Гонконга-в-Луне, поджигательская речь которой
в понедельник 13 мая вызвала мятеж, стоивший жизни девяти доблестным
офицерам, не обнаружена в Луна-Сити, не вернулась домой в Гонконг и,
очевидно, погибла в бойне, которую она же спровоцировала". Далее
признавалось, что предыдущий рапорт был неполным и что тела убитых
исчезли, а точное число погибших установить невозможно.
Сей постскриптум означал, что Вайо не может ни вернуться домой, ни
снова стать блондинкой.
Поскольку меня не засветили, я вернулся к своей обычной жизни:
обслуживал клиентов, подвернувшихся на этой неделе, то есть бухгалтерские
машины и каталожные файлы в библиотеке Карнеги, а в свободное время сидел
в номере отеля "Малина" и слушал, как Майк по телефону читает материалы
"Зебры" и других специальных файлов, поскольку связь в своей мастерской я
тогда еще не оборудовал. Всю неделю Майк приставал ко мне, как капризный
ребенок (а он и был ребенок), спрашивая, когда же я приду к нему за новой
порцией шуток. Отчаявшись дождаться, он решил рассказать мне их по
телефону.
Я было рассердился, но тут же напомнил себе, что с точки зрения Майка
анализ шуток не менее важен, чем освобождение Луны, и что грех нарушать
обещания, данные ребенку.
Кроме того, меня ужасно интересовало, пустят меня в Комплекс или нет.
Мы знали, что проф засвечен, а потому ночевать он ходил в "Малину". Но
хотя участие профа в митинге не было секретом и днем он даже не пытался
скрываться, желтомундирники его не трогали. Когда же мы выяснили, что
Альварес разыскивает Вайо, меня снова охватило беспокойство - в самом ли
деле я чист? Надо было проверить.
Поэтому я позвонил Майку и попросил разыграть сценку с "расстройством
желудка". Он тут же "заболел", меня вызвали - никаких проблем. Кроме того,
что мне пришлось предъявить паспорт на станции, а потом новому охраннику в
Комплексе, все было как обычно. Я поболтал с Майком, забрал у него тысячу
анекдотов (условившись, что мы будем давать оценки по сотне в три-четыре
дня, не быстрее), велел ему "выздороветь" и отправился обратно в
Луна-Сити, завернув по пути к главному инженеру, чтобы получить денежку за
отработанное время, транспортные расходы, материалы, амортизацию
инструментов, спецобслуживание - в общем, за все, что мне удалось впихнуть
в счет.
После этого я посещал Майка примерно раз в месяц. Чтобы не возбудить
подозрений, ездил туда только по вызову, в случае каких-то неполадок, с
которыми не мог справиться персонал Комплекса. Я же _в_с_е_г_д_а_ был в
состоянии их "исправить" - порой быстро, а порой возился целый день,
прогоняя разные тесты.
Я не забывал оставлять на корпусе Майка следы от своих инструментов и
имел при себе распечатки, сделанные до и после ремонта, чтобы показать, в
чем заключались неполадки, как я производил обследование и как исправлял
машину. После моих визитов Майк работал безупречно. Так что я был
незаменим.
Смастерив новый водер-вокодер, я не долго думая предложил Майку
"заболеть" еще разочек. Вызов пришел через тридцать минут. Майк был в
ударе: его "болезнь" проявлялась в виде диких скачков режима
кондиционирования смотрительской резиденции. Температура поднималась и
падала каждые одиннадцать минут, а давление - еще чаще и сильнее, что
способно не только довести человека до нервного срыва, но и вызвать острую
боль в ушах.
Разумеется, кондиционирование резиденции не следовало передавать
главному компьютеру. В Дэвисовых туннелях мы управлялись в доме и на ферме
с помощью простейших устройств с обратной связью в каждом помещении, так
что любой, услышав тревожный звонок, мог выскочить из постели и вручную
регулировать систему, пока не будут исправлены повреждения. Если коровам
становилось холодно, то с кукурузой все было в порядке; если гасли лампы
над пшеницей, то над овощами они продолжали гореть. То, что Майк сумел
создать такой переполох в резиденции Смотрителя и никто не мог понять, что
же делать, лишний раз показывает, насколько глупо взваливать все на
один-единственный компьютер.
Майк веселился от души - такой юмор он обожал. Мне его проделка тоже
понравилась, и, посоветовав ему продолжать в том же духе, я разложил
инструменты и достал маленькую черную коробочку.
И вдруг в дверь начал ломиться дежурный компьютерщик. Я не спеша
пошел к двери. В правую руку взял свою левую номер пять, а культю выставил
на всеобщее обозрение - некоторых людей от этого тошнит, другим становится
не по себе.
- Какого черта _т_е_б_е_ тут надо, приятель? - поинтересовался я.
