работе в Комплексе Администрации. Меня классифицировали как
"аполитичного", причем кто-то дописал "туповат", что было с одной стороны
обидно, а с другой - справедливо, иначе черт бы занес меня в эту
революцию.
Через несколько часов проф попросил Майка прекратить чтение,
откинулся на спинку стула и задумался.
- Ясно одно, - сказал он. - Смотрителю много известно о Вайоминг и
обо мне, известно уже давно. Ты, Мануэль, в этот черный список не попал.
- А после вчерашнего?
- Ах, да. Майк, какие-нибудь дополнения вносились в файл за последние
двадцать четыре часа?
Оказалось - никаких. Проф продолжил:
- Вайоминг права - мы не можем отсиживаться тут всю жизнь. Мануэль,
сколько у тебя знакомых в списке? Шесть, не так ли? Кого-нибудь из них ты
вчера видел?
- Нет, но они могли видеть меня.
- Вряд ли им удалось засечь тебя в такой гуще народа. Я сам тебя
заметил, только когда вышел на трибуну, а ведь я знаю тебя с детских лет.
С Вайоминг дело другое. Трудно предположить, чтобы ее путешествие из
Гонконга и речь на митинге остались незамеченными для Смотрителя. - Он
взглянул на Вайо. - Дорогая леди, сможете вы разыграть фиктивную роль под
названием "последняя блажь старика"?
- Вероятно, смогу. А что это значит, профессор?
- Мануэль пока чист. Я - нет, но мое досье не дает оснований
предположить, что ищейки Администрации бросятся меня вылавливать. Вас же
они наверняка захотят допросить и даже задержать. Вы считаетесь опасной. С
вашей стороны было бы разумно не мозолить им глаза. Эта комната... Я
подумываю о том, чтобы снять ее на какой-то срок - на недели или даже на
годы. Вы можете скрываться здесь, если вам безразличны те совершенно
очевидные заключения, которые будут сделаны из этого факта.
Вайо хихикнула:
- Господи, мой миленький! Неужели вы думаете, что мне есть дело до
того, что обо мне подумают? Я с восторгом сыграю роль вашей ночной
подружки... и не слишком полагайтесь на то, что это будет только игра.
- Никогда не дразните старого кобеля, - ответил он мягко. - А то еще
куснет ненароком. На ночь я резервирую себе эту кушетку. Мануэль, я
намерен вести себя как обычно и тебе советую то же самое. Хотя
предполагаю, что они вряд ли пошлют за мной казаков, в этом убежище я буду
спать спокойнее. К тому же здесь удобно проводить собрания ячейки, и
телефон тут есть.
- Профессор, - вмешался Майк, - можно мне внести предложение?
- Конечно, амиго, мы будем рады выслушать ваше мнение.
- Я считаю, что с каждой новой встречей нашей исполнительной ячейки
опасность будет возрастать. Но вам не обязательно встречаться во плоти -
вы можете общаться по телефону, а когда будет желательно мое присутствие,
я к вам присоединюсь.
- Ваше присутствие нам всегда желательно, товарищ Майк. Больше того -
необходимо. Однако... - Проф заколебался.
- Проф, - сказал я, - не переживайте, что нас подслушают. - И я
объяснил, как можно звонить по коду "Шерлок". - Телефоны не опасны, если
их контролирует Майк. Кстати, о кодах... вы же не знаете, как связаться с
Майком. Как, Майк? Дать профу мой номер?
Обсудив этот вопрос, они остановились на коде "Мрак-и-тайна". Проф и
Майк по-детски обожали интригу ради интриги. Я сильно подозреваю, что проф
был в отпаде от самого процесса бунтарства задолго до того, как выработал
свою политическую философию; что же касается Майка... какое ему дело,
скажите на милость, до свободы людей? Революция была для него игрой,
причем в этой игре подобралась приятная компания и появилась возможность
продемонстрировать свои таланты. Майк был невероятно тщеславной машиной -
другую такую поискать.
- Но эта комната нам все равно нужна, - сказал проф, покопался в
своей сумке и вытащил толстую пачку банкнот.
Я вытаращил глаза:
- Ограбили банк?
- В последние дни не приходилось. Может, в ближайшем будущем и
возьмусь, если Дело того потребует. Думаю, для начала подойдет арендный
срок на один лунный месяц. Организуешь, Мануэль? Портье может удивиться,
услышав незнакомый голос. Я ведь прошел через грузовой отсек.
Я позвонил портье и договорился о выдаче ключа на четыре недели. Он
запросил девятьсот гонконгских долларов, я предложил девятьсот купонов. Он
осведомился, сколько человек будут проживать в номере. Я поинтересовался,
давно ли в "Малине" взяли моду совать нос в личные дела клиентов.
Мы сошлись на четырехстах семидесяти пяти гонконгских долларах, я
послал ему деньги, он мне - два ключа, действительных в течение месяца.
Один я отдал Вайо, другой профу, а себе оставил однодневный ключ, решив,
что замки они менять не будут, разве что мы задержим оплату в конце срока.
(На Земле я столкнулся с крайне неприятной практикой - от клиентов
отелей требовали заполнять анкеты и даже предъявлять удостоверения
личности.)
- Что еще? - спросил я. - Еда?
- Я не голодна, Манни.
- Мануэль, ты просил нас подождать, пока Майк ответит на твои
вопросы. Вернемся к основной проблеме. Как мы поступим, когда окажемся
лицом к лицу с Террой, словно Давид с Голиафом?
- Ах, да. Я надеялся, что этим мы займемся позже. Майк, у тебя
действительно есть идея?
- Я сказал, что есть, Ман, - ответил он грустно. - Мы можем закидать
их камнями.
- Ради _Б_о_г_а_, Майк! Сейчас не время для шуток!
- Но, Ман, - запротестовал он, - мы _м_о_ж_е_м_ закидать Терру
камнями! И мы это сделаем!
8
До меня наконец дошло, как до жирафа, что Майк, во-первых, говорит
совершенно серьезно, а во-вторых, его идея действительно может сработать.
Еще более длинношеими оказались Вайо и проф - в том, что касалось
"во-вторых". Хотя, в принципе, и первое и второе было очевидно.
Майк рассуждал вот как: что такое "война"? В одной из прочитанных им
книг война определялась как использование силы для достижения политических
целей. А "сила" - это воздействие одного тела на другое, производимое с
помощью энергии.
На войне такое воздействие осуществляется оружием - его у Луны не
было. Но, подумав, Майк классифицировал "оружие" как устройство для
манипулирования энергией, а уж энергии в Луне навалом. Одно Солнце в
лунный полдень дает около киловатта на каждый квадратный метр поверхности.
Солнечная энергия хотя и циклична, но практически неиссякаема.
Термоядерная энергия обходится еще дешевле и почти так же неисчерпаема -
магнитная ловушка установлена, знай себе только лед добывай. Энергии
хватает - вопрос лишь в том, как ее использовать.
А вдобавок у нас есть, так сказать, энергия положения. Луна находится
на верхнем краю гравитационного колодца "глубиной" одиннадцать километров
в секунду, и от падения туда ее удерживает лишь собственная сила тяжести,
эквивалентная скорости в два с половиной километра в секунду. [11,186 и 2,
375 км/с - вторая космическая скорость (она же скорость убегания) на Земле
и Луне, необходимая для вывода ракет за пределы соответственно земной и
лунной гравитации] Майку это взаимодействие гравитаций было отлично
известно - он ежедневно перебрасывал через рубеж лунного притяжения
зерновые баржи, чтобы затем дать им свободно скользить вниз к поверхности
Терры.
Майк просчитал, что может случиться, если баржа массой сто тонн (или
такая же каменная глыба) рухнет на Терру без торможения. Кинетическая
энергия при ударе составит 6,25 на 10^12 джоулей, то есть более шести
триллионов джоулей.
В долю секунды она превратится в тепло. Взрыв, да еще какой!
Результат очевиден - взгляните на Луну. Что вы видите? Тысячи тысяч
кратеров - это отметины, свидетельствующие о том, что Некто забавлялся,
швыряя в Луну камешки.
- Джоули мне ничего не говорят, - сказала Вайо. - Как это выглядит в
сравнении с водородной бомбой?
- Хм... - Я попробовал подсчитать в уме, но "голова" Майка сработала
быстрее. Он ответил:
- Падение массы в сто тонн на поверхность Терры приблизительно
соответствует взрыву двухкилотонной атомной бомбы.
- "Кило" - это тысяча, - пробормотала Вайо, - а "мега" - миллион.
Значит, это всего лишь одна пятидесятитысячная от стомегатонной бомбы?
Совсоюз, кажется, применил именно такую?
- Вайо, детка, - сказал я очень мягко, - на самом деле все иначе.
Надо просто посмотреть на вещи под другим углом. Взрыв двухкилотонной
бомбы эквивалент взрыву двух _м_и_л_л_и_о_н_о_в_ кило тринитротолуола, а
килограмм ТНТ - это очень сильный взрыв, спроси у любого бурильщика. Два
миллиона килограммов сотрут с Земли вполне приличный город. Верно, Майк?
- Да, Ман. Но, Вайо, моя единственная подруга, тут есть еще один
аспект. Мультимноготонные бомбы малоэффективны. Взрыв происходит на
сравнительно небольшой площади, и значительная часть энергии тратится
впустую. Хотя стомегатонная бомба по силе в пятьдесят тысяч раз
превосходит двухкилотонную, но разрушительный эффект у нее выше лишь в
тысячу триста раз.
- Мне кажется, в тысячу триста раз - это очень даже немало, особенно,
если они решат применить эти мегатонные бомбы против нас.
- Ты права, Вайо, моя подруга. Но у Луны _м_н_о_г_о_ скал!
- Да. Что верно, то верно.
- Товарищи, - сказал проф, - в этих делах я профан; во дни моей
юности, когда мы занимались метанием бомб, мой опыт ограничивался взрывами
одного килограмма того химического вещества, о котором ты, Мануэль,
упомянул. Но я надеюсь, что вы двое знаете, о чем говорите.
- Мы знаем, - согласился Майк.
- Тогда я принимаю ваши цифры на веру. Но, если вернуться к
привычному для меня способу мышления, ваш план требует захвата катапульты.
Так?
- Да, - хором ответили мы с Майком.
- Это можно сделать. А потом мы должны удержать ее и сохранить в
работоспособном состоянии. Майк, вы продумали, как защитить катапульту,
скажем, от небольшой ракеты с ядерной боеголовкой?
Дискуссия затянулась. Мы сделали перерыв на обед и по обычаю профа
прекратили на время все деловые разговоры. Майк рассказал несколько
анекдотов, каждый из которых сопровождался со стороны профа словами "это
напоминает мне один случай".
К тому времени, когда мы покинули отель "Малина", вечером 14 мая 2075
года, у нас - вернее, у Майка, - был, разработанный с помощью профа, план
революции, включающий основные варианты действий в переломные моменты.
Когда пришла пора уходить - мне домой, а профу в вечерний класс (если
не арестуют), а потом домой, чтобы принять душ и прихватить с собой
манатки на случай, если он вернется сюда ночевать, стало ясно, что Вайо не
хочет оставаться одна в незнакомом отеле. Ей не занимать мужества, когда
дела идут наперекосяк, но в остальное время она беззащитна и легко ранима.
Поэтому я позвонил Ма по коду "Шерлок" и сообщил, что приведу с собой
гостя. Ма ведет дом с большим искусством и тактом; каждый супруг имеет
право привести гостя - на обед или на год, и наше второе поколение
пользуется почти всеми свободами, только сначала нужно получить
разрешение. Не знаю, как принято в других семьях, но наши обычаи
складывались чуть не целое столетие, и нас они устраивают.
Так что Ма не спросила ни имени, ни пола, ни возраста, ни семейного
положения гостя; я был в своем праве, а Ма слишком горда, чтобы задавать
вопросы. Она сказала только: "Прекрасно, дорогой. Вы поужинали? Сегодня
ведь вторник, ты помнишь?" "Вторник" - это напоминание о том, что
семейство ужинает сегодня рано, так как вечером Грег читает проповедь.
