скуки.
С каждой минутой я все больше наливалась злобой, что на меня совсем
не похоже - от природы я приветлива и любезна. Подумать только, неужели
моя мама построила все это для того, чтобы меня держали в стеклянной
коробке, как белую мышь в виварии.
(Честно говоря, мама только достраивала Деймос, начали-то марсиане,
когда у них под рукой оказался блуждающий астероид. Бог весть сколько
миллионов лет назад космос им надоел, и все свое время они с тех пор
тратят на разбор того-и-этого-не-разбери-поймешь. Так что Деймос был
здорово запущен, когда за дело взялась мама. Ей пришлось полностью его
перестраивать, от скорлупы до косточки.)
Как бы то ни было, все, что я видела сквозь стеклянную стенку, было
плодом маминых талантов, изобретательского и инженерного. Я начала
закипать. Кларк уединился в углу с каким-то типом, они тихо беседовали.
Несмотря на свои антисоциальные наклонности, Кларк везде и всюду находит
знакомцев, хоть бы и во втором колене. Временами он напоминает мне
функционера какого-то подпольного братства - у него довольно сомнительные
знакомые, и он никогда не приводит их домой.
Злиться на пару с Кларком - одно удовольствие: он всегда готов помочь
ненавидеть что-нибудь ненавистное и при этом найдет резоны, из которых
станет ясно, что положение еще даже, чем тебе думалось вначале. Но он был
занят, так что оставался только дядя Том. Ему-то я и стала жаловаться,
как, мол, возмутительно, что свободных граждан Марса на марсианской же
Луне держат взаперти, словно зверей, и все из-за Администрации Договора
Трех Планет и ее дурацких правил.
- Политики! - процедила я. - Честное слово, я все устроила бы гораздо
лучше.
- Конечно, - серьезно согласился дядя. - Но ты еще не все понимаешь.
- Еще как понимаю!
- Нет, голубка моя. По-твоему, было бы логичнее позволить пассажирам
шататься по магазинам. И это верно: зачем держать тебя здесь, когда ты
могла бы осчастливить дюжину спекулянтов своими деньгами. То, что для тебя
- мелочь, для них - мечта всей жизни. И вот ты произносишь: "политики",
словно это какая-то брань, и думаешь, будто все объяснила. - Он перевел
дух. - А вот это НЕ верно. Политика - вовсе не зло, это самое чудесное из
людских изобретений. Хорошая политика - и все прекрасно... плохая - тоже
хорошо.
- Как это? - вымолвила я.
- А ты подумай сама. Политика - это способ вести дела... без драки.
Мы торгуемся из-за каждой мелочи, в чем-то уступаем друг другу, причем
каждый думает, что обжулили именно его, спорим до хрипоты и, наконец,
кое-как договариваемся, не разбивая при этом голов. Вот что такое
политика. Есть и другой способ - разбить-таки эти головы... Так и бывает,
когда одна или обе стороны больше не желают торговаться. Поэтому-то я и
говорю, что хороша даже плохая политика... ведь единственная альтернатива
- насилие и страдания.
- Э-э... странные слова для ветерана Революции. Сдается мне, дядя
Том, что среди кровожадных злодеев, что подняли пальбу, был и ты. Так
говорит Па.
Он ухмыльнулся.
- Я большей частью увертывался. Если политика не срабатывает, надо
драться. Наверное, надо пострелять в человека, чтобы он понял, насколько
лучше путаться в политических дрязгах, чем подставлять лоб под пули. - Он
нахмурился и вдруг сделался совсем старым. - Самая трудная из жизненных
проблем: когда говорить, а когда - драться. - Тут он улыбнулся и снова
помолодел. - Это не люди изобрели войну, она появилась задолго до нас. Но
мы изобрели политику. Вникни, малышка: ведь Homo sapiens - самое
безжалостное, самое злобное, самое хищное и, уж конечно, самое
смертоносное животное в этой планетной системе. Но именно человек придумал
политику! Он придумал, как сосуществовать с себе подобными, и в результате
мы не убиваем друг друга, во всяком случае, как правило. И чтобы я больше
не слышал, как ты ругаешься словом "политика".
- Прости, дядя Том, - покорно сказала я.
- Так я тебе и поверил. Но если эта мысль поварится в твоей голове
лет двадцать-тридцать, ты, может быть... Ага! Вот твой мучитель, девочка -
тот самый бюрократ, поставленный сюда грязными политиканами специально для
того, чтобы неправедно держать тебя в заточении подлом. Так вцепись же ему
в очи, покажи, что ты думаешь об его идиотских инструкциях.
Я светила гордым молчанием. Никогда не угадаешь, шутит дядя Том или
нет; он любит поводить меня за нос, да еще и оторвать не прочь. Сейчас он
имел в виду проктора Администрации Трех Планет - тот стоял на пороге
нашего загона и напоминал служителя зоопарка, когда тот смотрит, чисты ли
клетки.
- Паспорта! - каркнул он. - Сперва дипломатические. - Он оглядел нас
попристальнее и засек дядю: - Пожалуйста, Сенатор.
Дядя Том покачал головой:
- Спасибо, но сейчас я просто турист.
- Как вам будет угодно, сэр. Прошу построиться в порядке, обратном
алфавитному.
Это отбросило нас в самый хвост очереди, и пошла изнуряющая волокита
на полных два часа: паспорта, медицинские свидетельства, проверка багажа.
Марсианская Республика не взимает таможенной пошлины, но зато есть куча
вещей, которые нельзя вывозить без специального разрешения. В первую
очередь, это марсианские древности. Па часто прохаживался по адресу первых
исследователей, которые изрядно выпотрошили Марс, отчего бесценные
марсианские артефакты хранятся теперь в Британском музее и в Кремле.
Кое-что, например, наркотики, нельзя вывозить ни при каких
обстоятельствах. Пистолеты и другое оружие можно вывозить, но на корабле
они обязательно сдаются казначею.
Именно во время проверки Кларк решил блеснуть своим аномальным
юмором. Вдоль очереди пустили длиннющий список запрещенных к вывозу
предметов - захватывающий перечень, я и не знала, что нелегального,
аморального и смертоносного может быть так много.
- Хотите-заявить-о-чем-нибудь? - одним духом выпалил инспектор, когда
семейство Фрайз добралось до барьера. Сам он был с Марса и, подняв глаза,
сразу узнал дядю Тома. - О-о! День добрый, Сенатор! Польщен и счастлив
нашей встречей. Думаю, ваш багаж не нужно проверять. Эти молодые люди с
вами?
- Пошманали бы вы все-таки мое хозяйство, - посоветовал дядя Том. - А
то я волоку оружие для интерпланетных подразделений нашего Легиона. А
детки - мои племяши. Вот за них я ручаться не стану; оба они - подрывные
элементы. Особенно девчонка; пока мы ожидали, она призывала к
ниспровержению основ государства.
Инспектор улыбнулся.
- Пожалуй, не будет беды, если вы провезете пару ружей, Сенатор:
вы-то знаете, с какого конца за них берутся. Ну а вы, ребята? Хотите о
чем-нибудь заявить?
- Мне не о чем заявлять, - ответила я с ледяным достоинством.
И тут встрял Кларк.
- Я хочу заявить, - пискнул он срывающимся голосом. - У меня два кило
"пыльцы блаженства"! А кому какое дело? Я заплатил за нее наличными и не
позволю толпе бюрократов заиграть мою собственность.
Тон его был довольно вызывающим, а морда прямо-таки кирпича просила.
Все мигом переменилось. Инспектор собирался формы ради заглянуть в
один из моих чемоданов, и тут мой дурак-братец нарочно начал бузу. Стоило
прозвучать словам "пыльца блаженства", как вокруг нас выросли еще четыре
инспектора. Судя по акценту, двое из них были с Венеры, остальные - с
Земли.
Конечно, для нас, марсиан, эта пыльца не представляет ничего
особенного. Настоящие марсиане пользуют ее, как люди - табак, но без
каких-либо вредных последствий. Что они с нее имеют - мне неведомо.
Кое-кто из "песчаных крыс" перенял эту привычку у марсиан. Однажды, на
уроке биологии, мы попробовали ее под надзором учителя - и никто не поймал
ни малейшего кайфа. Мне, помнится, на весь день заложило нос. Ровным
счетом ноль в квадрате.
Другое дело - аборигены Венеры. Ради "пыльцы блаженства" они готовы
на все, причем она превращает их в кровожадных маньяков. Пыльца очень
дорого стоит на тамошнем черном рынке... а ее хранение автоматически
карается пожизненным заключением на спутниках Сатурна.
Чиновники жужжали вокруг Кларка, словно шмели.
Никакой пыльцы они, конечно, не нашли. И тут подал голос дядя Том:
- Позвольте внести предложение, инспектор.
- Что? Конечно, Сенатор.
- Мой племянничек, к сожалению, заварил густую кашу. Отведите его в
сторону - я бы и сам не прочь заковать его в кандалы - а честные люди
пусть себе идут дальше.
Инспектор мигнул.
- Отличная идея.
- Тогда проверьте нас с племянницей, чтобы не задерживать остальных.
- Это совсем не обязательно. - Инспектор шлепнул штампы на дядины
чемоданы и закрыл мой. - Не стоит ворошить вещички юной леди. А этого
молодого да раннего мы обыщем до костей, да и кости, пожалуй, просветим.
- Бог в помощь.
Потом мы с дядей прошли еще с пяток барьеров - валютный контроль,
учет перемещений, бронирование мест и прочая дурь - и наконец очутились у
центрифуги, где взвешивали багаж и самих пассажиров. Так я и не пошастала
по магазинам.
Когда я сошла с этой карусели, выяснилось, что я на три килограмма
превышаю свой лимит. Дикость совершенная - ведь за завтраком я съела
меньше обычного, а воды совсем не пила: невесомость я переношу хорошо, но
вода может запросто ударить в нос и тогда... пошла-поехала весьма
неприятная реакция.
Я совсем уж было собралась объявить, что весовщик слишком сильно
крутанул центрифугу, но тут же сообразила, что не могу поручиться за
точность весов у нас дома, и промолчала.
Дядя Том молча вытащил бумажник и спросил:
- Сколько?
- Ммм... - задумался весовщик. - Давайте сперва крутанем вас,
Сенатор.
Дядя Том не дотягивал до своего лимита почти два килограмма. Весовщик
пожал плечами и сказал:
- Не берите в голову, Сенатор. Тут несколько пассажиров в минусе, так
что я могу не замечать излишка. В случае чего, к вам обратится казначей
корабля. Но я уверен, что все обойдется.
- Спасибо. Напомните, как вас зовут?
- Майло. Майлс М.Майло - Ложа Стервятников, номер семьдесят четыре.
Может, вы видели нашу показательную учебную команду два года назад на
съезде Легиона - я был левым центральным.
- Конечно, видел!
Тут они обменялись особым легионерским рукопожатием, о котором чужие
не знают (это они так думают),
- Ну спасибо, Майлс. До встречи.
- Не за что... Том. Оставь багаж в покое, - мистер Майло нажал кнопку
и позвал. - Эй, на "Трезубце"! Кого-нибудь за багажом Сенатора, живо!
Когда мы остановились у переходного модуля, чтобы поменять наши
присоски на маленькие магнитные подковки, мне пришло в голову, что нам не
пришлось бы ждать нигде и ничего, пожелай дядя Том воспользоваться своими
привилегиями.
В любом случае, путешествовать в компании важной персоны приятно,
даже если это всего лишь дядя Том, у которого ты частенько прыгала на
животе, пока не подросла. На наших билетах было написано просто "первый
класс", но поместили нас в апартаментах с табличкой "Каюта Арматора". На
самом деле это была вовсе не каюта, а номер с тремя спальнями и гостиной.
Невероятно!
Но тогда мне было недосуг озираться по сторонам. Сначала пристегнули
наш багаж, потом - нас самих к стационарным креслам в стенке гостиной.
Этой стенке, судя по крошечной силе тяжести, явно полагалось быть полом,
но сейчас она стояла почти вертикально. Когда уже взвыли предстартовые
сирены, кто-то втащил Кларка и пристегнул его к третьему креслу. Вид у
него был взъерошенный, но нахальный.
- Салют, контрабандист, - добродушно встретил его дядя Том. - Ну как,
