возрасте, да еще будучи изолированным в захолустной школе. Но ты попал в
плохую компанию. Не опоздай на свой корабль. Если завтра в это время ты еще
будешь здесь, я могу изменить решение.
Лейтенант поднялся. Дон тоже встал.
- Я, конечно, успею на корабль, - согласился Дон, - но... - Что? -
резко спросил лейтенант.
- Там задерживают мой билет до проверки на лояльность, - объяснил Дон.
- А-а, чепуха, обычная процедура. Я позабочусь об этом. Можешь идти. Желаю
тебе чистого неба. Дол не ответил, и офицер сказал:
- Не сердись. Было бы проще выбить из тебя всю дурь сначала, а потом уж
допрашивать, но я не сделал этого. У меня у самого сын примерно твоих лет.
И я бы никогда не причинил зла твоей лошади. Так уж вышло, что я люблю
лошадей: я родом из деревни. Ты не обижаешься?
- Пожалуй, нет.
Лейтенант протянул руку, Дон пожал ее, и ему показалось, что этот человек
ему даже нравится. Он рискнул задать ему еще один вопрос:
- Могу я попрощаться с доктором Джефферсоном?
Выражение лица лейтенанта изменилось.
- Боюсь, что нет.
- Почему? Ведь вы сможете наблюдать за нами.
Офицер помешкал.
- Нет причин скрывать от тебя правду. У доктора Джефферсона было очень
плохое здоровье. Он очень разнервничался, у него случился приступ, и он
умер от сердечной недостаточности.
Дон широко раскрыл глаза.
- Крепись, - резко сказал офицер. - Такое может случиться с каждым.
Он нажал кнопку на столе. Вошел охранник, и ему было приказано проводить
Дона. Его вывели другим путем, но он был слишком взволнован, чтобы заметить
это. Доктор Джефферсон умер... Это казалось немыслимым. Человек, который
был полон жизни, который так любил жизнь...
Дона вывели в один из основных общественных туннелей.
Внезапно он вспомнил фразу, которую слышал от своего учителя биологии: "В
конце концов, все формы смерти могут быть классифицированы как сердечная
недостаточность". Дон посмотрел на свою правую руку и решил как можно
скорее вымыть ее.
Глава 4
"ДОРОГА СЛАВЫ"
Ему нужно было еще кое-что сделать. Сначала, решил он, нужно пойти на
станцию и забрать багаж. Он покопался в бумажнике, пытаясь найти багажную
квитанцию. В то же время он обдумывал, как добраться до станции. У него не
было наличных для такси.
Он так и не нашел квитанцию на багаж. Все остальное было на месте:
аккредитив, удостоверение личности, послание от родителей, фотографии
Лэйзи, свидетельство о рождении и всякие прочие мелочи. Но квитанции не
было, хотя он точно помнил, что положил ее в бумажник.
Ему пришла мысль вернуться в управление ИБР. Он был уверен, что квитанцию
взяли у него из бумажника, когда он задремал. Довольно глупо, что он заснул
в такой ситуации. Может быть, его усыпили? В конце концов он решил, что
лучше не возвращаться.
Он не знал ни имени, ни фамилии офицера, который его допрашивал, ни
какого-нибудь способа разыскать его. Честно говоря, ему не захотелось бы
возвращаться туда даже ради всего багажа, иже еси на станции "Терра". Пусть
он пропадает. Утром можно будет купить и носки, и нижнее белье.
Вместо этого он решил направиться в "Караван-сарай". Для начала ему нужно
было узнать, где он сейчас. Он медленно пошел вперед, ища кого-нибудь, кто
казался бы не слишком занятым и не слишком важным. Наконец такой человек
нашелся. Это был продавец лотерейных билетов на перекрестке.
- Может быть, тебе не обязательно туда, парень? Я могу посоветовать кое-что
получше. Он подмигнул.
Дон повторил свой вопрос. Лотерейщик пожал плечами.
- Хорошо, парень. Иди прямо, пока не придешь на площадь со световым
фонтаном. Затем тебе нужно направиться на север по самодвижущейся дорожке.
Спроси кого-нибудь, где тебе сойти. В каком месяце ты родился?
- В июле.
- В июле? Парень, да ты счастливчик. У меня остался только один билет с
гороскопом для рожденных июле. Вот он.
У Дона не было никакого намерения покупать его, и он хотел было сказать
этому нахальному типу, что гороскопы - это такая же глупость, как очки для
коровы. Но он все-таки почему-то купил его на последнюю монету. Он положил
билет в карман, чувствуя себя при этом круглым дураком.
- Это примерно с полмили по самодвижущейся дорожке. Стряхни с себя сено,
прежде чем будешь входить внутрь, - добавил продавец.
Дон без труда нашел дорожку, но обнаружил, что за нее нужно платить.
Автомат не интересовали лотерейные билеты, и пришлось плестись пешком.
Вскоре он нашел гостиницу. Ее ярко освещенный вход растянулся на целую
сотню ярдов вдоль туннеля.
Никто не поспешил ему навстречу, когда он вошел. Он подошел к столику
портье и спросил, нет ли свободного номера. Портье осмотрел его с
сомнением.
- О вашем багаже уже позаботились, сэр?
Дон объяснил, что у него нет с собой багажа.
- В этом случае... с вас двадцать два пятьдесят. Платить вперед. Поставьте
подпись вот здесь, пожалуйста.
Дои подписался и поставил отпечаток пальца. Затем он вытащил аккредитив.
- Могу я получить по этому аккредитиву наличные?
- А сколько? - Клерк взял аккредитив, потом сказал: - Конечно, сэр.
Покажите, пожалуйста, свое удостоверение личности.
Дон передал ему документ. Клерк взял удостоверение личности и свежий
отпечаток пальца Дона, вставил их в контрольное устройство. Машина
промигала, что все, мол, в порядке, и клерк вернул удостоверение.
- Вы - это действительно вы.
Он отсчитал деньги, вычтя при этом стоимость ночлега.
- Ваш багаж прибудет позже, сэр?
Видно было, что в его глазах социальная значимость Дона сильно повысилась.
- Нет, пожалуй, нет. Но, возможно, для меня будет почта.
Дон объяснил, что он отправляется на корабле "Дорога славы" завтра утром.
- Сейчас я узнаю в нашем почтовом отделении. - Ответ был отрицательным.
Увидев досаду на лице Дона, клерк сказал: - Я зарегистрирую вас в нашем
почтовом отделении. Если для вас пришлют что-нибудь до отправления корабля,
вы обязательно это получите, даже если нам придется посылать кого-то на
космодром.
- Большое спасибо.
- Не за что.
Идя за коридорным в свою комнату, Дон почувствовал, что ему ужасно хочется
спать. Большие часы в холле показывали, что несколько часов назад наступил
следующий день. Значит, ему пришлось заплатить семь долларов пятьдесят
центов в час только за право лечь в постель. Но он был готов заплатить и
больше, лишь бы приткнуться где-нибудь и уснуть.
Но лег он не сразу. "Караван-сарай" был отелем люкс. Даже так называемые
дешевые комнаты в нем имели минимум, необходимый для недурной жизни. Он
настроил управление ванной на циклическую подачу горячей воды, снял одежду
и некоторое время поблаженствовал. Потом изменил режим и полежал в теплой
неподвижной воде.
Он выбрался из воды. Десять минут спустя он был уже вытерт, посыпан тальком
и ощущал приятное жжение от массажа. После этого он вышел в спальню,
чувствуя, что силы его почти полностью восстановились. Школа на ранчо была
нарочито суровой. Там были простые кровати и обыкновенный душ. Эта ванна
стоила денег, уплаченных за номер.
Сигнал доставки почты загорелся зеленым светом. Дон открыл дверцу люка и
обнаружил там сразу три предмета. Первый представлял собой довольно большой
пакет, завернутый в пластик с надписью: "Подарок "Караван-сарая"". В нем
были расческа, зубная паста, снотворные пилюли и кассета с фильмом, которую
можно было вставить в проектор и смотреть на потолке перед сном. Там же
была газета "Нью-Чикаго ньюс" и меню завтрака. Второй предмет был почтовой
карточкой от Джека. Третий предмет был небольшой бандеролью. В почтовой
карточке Джек писал:
"Дорогой Дон! Вечером для тебя прибыл пакет. Мистер Ривз разрешил мне
съездить в Альбукерк. Скуинти берет Лэйзи. Больше писать некогда. Я должен
еще успеть отправить все это. Желаю тебе всего наилучшего.
Джек".
"Хороший парень Джек", - сказал про себя Дон и взял посылку. Он взглянул на
обратный адрес и обнаружил, что это именно тот пакет, о котором так
беспокоился доктор Джефферсон. Этот пакет, очевидно, и послужил причиной
его смерти. Дон напряженно смотрел на пакет и думал: неужели это возможно -
вытащить гражданина из его собственного дома и уходить до смерти?
Был доктор на самом деле мертв или офицер солгал ему по какой-то причине?
Отчасти это было похоже на правду. Он сам видел засаду на доктора, сам был
арестован, ему угрожали, его допрашивали. Ко всему прочему, его багаж был,
если называть вещи своими именами, просто-напросто украден. И все это без
явной причины. Он ничего не сделал, не нарушил никаких законов.
Вдруг его затрясло от гнева. С ним обошлись недостойно, и он дал себе
торжественную клятву никогда не позволять этого впредь. Сейчас он понял,
что, когда все это происходило, была целая дюжина поводов проявить упорство
и твердость. Если бы он боролся с самого начала, то, может быть, доктор
Джефферсон был бы сейчас жив... если, конечно, он действительно мертв.
Кое-как успокоившись, он открыл пакет и оцепенел: в посылке не было ничего,
кроме мужского кольца. Дешевое кольцо из пластика, какое можно купить в
любом сувенирном киоске. Старинная латинская буква "аш", заключенная в
круг, была впрессована в перстень, еще на нем были белые эмалевые узоры.
Вещица была броская, но представляла интерес лишь для людей, имеющих
детский или вульгарный вкус.
Дон покрутил кольцо в руках и стал осматривать бумагу, в которую оно было
завернуто. Там тоже ничего не было. Никакой записки. Обычная белая
упаковочная бумага.
Он задумался. Очевидно, этот перстень не мог быть причиной волнений
доктора. Ему казалось, что существовали только две возможности: первая -
что служба безопасности подменила посылку, и если это так, то уже ничего не
поделаешь; и вторая - то, что кольцо само по себе не имело значения, а его
упаковка как раз и является самым важным в посылке, хотя и выглядит как
обычная оберточная бумага.
Мысль о том, что он, возможно, будет везти послание, написанное невидимыми
чернилами, взволновала его, и он начал думать о различных способах проявить
написанное. С помощью нагрева, химической обработки или облучения
радиоактивными лучами... Не успев перебрать все способы, он уже понял, что
даже если здесь и есть какое-то послание, то не его дело проявлять его. Он
должен просто доставить его своему отцу.
Скорее всего, это был подложный пакет, посланный полицией. Он не имел
никакого представления о том, что знала полиция о докторе Джефферсоне. Он
вспомнил, что у него есть одна, хотя и слабая возможность проверить это. Он
подошел к телефону и набрал номер квартиры доктора Джефферсона. Правда,
доктор просил его не звонить, но обстоятельства изменились.
Он подождал немного, затем экран засветился и он увидел лицо лейтенанта.
- Боже мой, - произнес тот усталым голосом. - Ты, значит, не поверил мне?
Ступай в постель. Тебе вставать через час.
Дон молча выключил аппарат. Итак, доктор Джефферсон либо мертв, либо в
руках полиции. Ладно. Нужно исходить из того, что посылка прибыла от
доктора, и он должен доставить ее. Прием, примененный доктором
Джефферсоном, - использовать обычную оберточную бумагу для послания, -
заставил его задуматься над тем, как ему, в свою очередь, скрыть важность
этой бумаги. Он вытащил из бумажника авторучку, разгладил бумагу и начал
писать на ней письмо. Бумага была похожа и на писчую. Письмо, написанное на
ней, будет выглядеть вполне естественно. Он начал письмо так: "Дорогие папа
и мама! Утром я получил от вас радиограмму и был очень взволнован". Он
