завязал тесемки и спросил лавочницу, далеко ли до Ахена. Та ответила
невнятно и помахала рукой в нужном направлении. Исангард не стал уточнять.
Мы снова оказались под ветром. Корявая проселочная дорога, извиваясь,
ползла по холмам, а по обе стороны ее лежали убранные поля. Если нам
повезет, мы найдем картофельное поле. Здесь всегда после того, как уборка
закончилась, можно набрать еще целый мешок картошки.
Лавочница вышла на крыльцо и проводила нас подозрительным взглядом.
- Дай хлеба-то, - сказал мне Исангард и, не дожидаясь, отломил прямо
из моих рук изрядный кусок. Некоторое время мы жевали молча, растягивая
удовольствие.
- А хлеб здесь ничего, вкусный, - сказал я.
Исангард что-то промычал в том смысле, что на Южных Окраинах и вода
лучше, и люди красивее, и небо более свято. Я даже спорить с ним не стал.
Я спросил:
- Что такое Ахен?
- Вольный город.
- Что мы будем там делать, Исангард?
- Скоро зима, - ответил он. - Устроимся где-нибудь так, чтобы крыша
над головой была.
- А, - сказал я и замолчал.
Мы грызли хлеб и шли вдвоем по бесконечной проселочной дороге под
огромным, низким северным небом, и ветер несся с холма на холм над нашими
головами, срывая с плеч плащи и пробирая до костей. И никому на свете мы
были не нужны. Только друг другу.
Да, друг другу мы были очень нужны, без этого гибель. И я благодарен
ему за то, что он подумал тогда то же самое.
