почему-то засмеялись.
Дождавшись тишины, Фейдельм сказала:
- Здесь, на Северном Берегу, граница между нашим миром и
миром параллельным очень долго колебалась. Светлый Город был
построен людьми того мира, много столетий назад. Когда граница
сместилась, Город оказался у нас. Он замуровал сам себя,
отгородившись от Леса, потому что его обитатели унаследовали от
своих предков страх перед нами. Там, за стеной, они продолжали
жить по своим законам. И поэтому все, что может дать нам
Светлый Город, - это зло.
Повисла пауза. Тролль Длинная Ветка агрессивно сказал:
- Предлагаю передвинуть его назад, в соседнее пространство,
и наглухо заблокировать границу!
- Я против! - тут же крикнул Лоэгайрэ осипшим от волнения
голосом.- Я категорически против! И дракон меня поддерживает!
- Угу, - ломким баском вставил Лохмор.
- А как же Зло, ребята? - спросил Форайрэ, которого, видимо,
испугали слова Фейдельм. Он пошарил глазами по облакам, словно
выискивая, откуда на его голову может обрушиться Зло.
Все взгляды снова обратились к барону.
- Мы же не можем убить господина барона? - неуверенно
сказал Алунд.
Шамот пробормотал что-то невнятное.
- Но мы можем изгнать его... - начал Тефлон. - Пусть возьмет
свое зло на себя и уходит...
Зеленые глаза Фейдельм излучали грусть и боль, и барон
видел, что она думает о его матери. Дерево тихо дышала у него за
спиной. Шумели листья, и первый за это лето желтый листок
стукнул его по лбу. Барон закрыл глаза и скользнул по теплому
шершавому стволу вниз, к корням. Он сел, подтянув колени к
подбородку, и прижался к ним лбом. А они смотрели на него и
обсуждали, что теперь с ним делать. Он знал, что если Фейдель
прикажет ему уйти из Леса, то он уйдет. Лучше бы они кидались в
него камнями. Почему Лоэгайрэ не пытается защитить его, почему
молчит дракон? Разве провинившийся друг перестает быть другом?
Ох, Хальдор... Барон изо всех сил зажмурился, но перед глазами
стояло и никуда не уходило строгое, чистое лицо Фейдельм. И ему
было страшно.
И тут дерево произнесло сердитым мужским голосом:
- Хватит издеваться над мальцом.
Кто-то спрыгнул с ветки и остановился перед мальчиком. Барон
пробормотал себе в колени:
- Не надо.
- Что хочу, то и делаю, - последовал ответ. И, возвысившись,
голос попросил несколько повелительным тоном: - Фейдельм, отдай
его мне.
- Как вы смеете! - крикнул барон, срываясь. Он неловко
вскочил, протягивая вперед руки, чтобы оттолкнуть от себя
непрошенного защитника. Тот лишь рассмеялся. Барон увидел
синий плащ и широкополую шляпу Одина. Его остроносое лицо
казалось жестким и злым. Он стоял рядом с бароном, невысокий,
худой, с беспорядочной сединой в черных волосах. Единственный
глаз Одина, невинного синего цвета, в упор рассматривал
Фейдельм.
Барон дернулся, но Один, не глядя, задержал его, преградив
ему путь протянутой рукой, и повторил чуть тише:
- Отдай его мне, Фейдельм.
В его голосе еле заметно прозвучала угроза. И Фейдельм,
которая никогда и ничего не боялась, поняла, что сейчас ей лучше
уступить. Лицо ее стало неподвижным и слегка побледнело, когда
она ответила ему спокойно и величаво:
- Пусть будет, как ты хочешь, Один.
21.
Они сидели на берегу реки Лиамор - Желтые Камни, свесив
ноги к воде. Один задумчиво смотрел сбоку на осунувшееся лицо
мальчика. Правильно он сделал, что отобрал его у Фейдельм.
Фейдельм - Закон, а он, Один - Беззаконие, но лучше уже
беззаконие, чем мучить людей.
- Ох, как тебе досталось, - сказал он, обнимая барона за
плечи.
Барон сердито дернулся.
- Пустите...
Один по-мальчишески хмыкнул:
- Богам говорят "ты", - заметил он. - Разве ты не знаешь,
Хельги?
- Знаю, - сказал барон. - Просто забыл. Уходи, Один.
- А ты упрямый, - с удовольствием сказал Один. - Настоящий
барон.
Барон угрюмо отвернулся. Ему очень хотелось попросить
Одина,чтобы тот ничего не говорил родителям, когда они придут с
Белых Гор, но это было бы уж слишком по-детски. Про себя же он
твердо решил сгинуть в Светлом Городе и без Хальдора не
возвращаться.
- Что молчишь? - спросил Один. - Задумал каверзу?
- Тебе-то что? - отозвался барон, прижимаясь к нему теснее.
Был он там богом или нет, но руки у него вполне человеческие.
- Я близко знал твоих родителей, - неторопливо сказал Один. -
Знаю и твою сестрицу. Хорошая девочка. Правильная.
Барон поднял голову, глядя на сухой камыш, висящий после
половодья на кустах, как белье, набрался мужества и проговорил:
- Лучше ты оставь меня, Один. Фейдельм же сказала...
- Напрасно ты думаешь, что она жестокая, - мягко заметил
Один. - Она испугалась за Лес. К нам и вправду из Города пришло
Зло. Она только не знает, что ты в этом не виноват. Ты был
первым, кого оно настигло.
Один заметил. как покраснели баронские уши, и усмехнулся.
- А кто же тогда впустил его? - еле слышно шепнул барон.
- Я, - сказал Один. Он снял шляпу и положил ее себе на
колени. - Потому что это я привел сюда твоего Хальдора. С этого
все и началось. - Он тряхнул головой. - Бродил я как-то вечером
возле этой стены, - начал он, сталкивая камешки с обрыва в реку. -
Волчонок, который был со мной, презабавно выл и тявкал, пугая
городских жителей, и я хотел повеселиться. И тут я услышал нечто
странное. Кто-то, кто стоял возле самой стены, отчетливо
произнес, словно зная, что я слушаю: "Лес! - сказал он. - Забери
меня и делай со мной все, что хочешь".
- Но ты же не знал, что это запрещено?
Один в некотором смущении почесал кончик носа.
- Запрещено, запрещено... Фейдельм говорит, что я
волюнтарист.
- Что это значит? - удивился барон.
- Понятия не имею... Словом, я забрал его. Ну - просто из
любопытства. Я всегда подозревал, что городская жизнь - не
сахар, но чтобы из Города ломились в Лес, - такое впервые.
Хотелось посмотреть на этого человека. Вот так оно и вышло.
Он вздохнул.
Барон покосился на остроносый птичий профиль, на
всклокоченные, обильно пронизанные сединой волосы, и
неожиданно спросил:
- А почему ты одноглазый, Один? Ты потерял свой глаз в бою?
Один повернулся к нему, пришурившись.
- Нет, - ответил он. - Я подарил его одному великану. Он
растрогал меня своей мудростью. Теперь он хранит мой глаз в
источнике, бережет, на роже не носит. Я потом жалел, просил,
чтобы глаз вернул, - не отдает. Говорит, что так сохранней будет. -
Он задумчиво сунул в рот травинку и принялся ее жевать. - Может,
он и прав, - заключил Один. - Вышибли бы мне его в какой-нибудь
дурацкой драке без всякой пользы для дела...
- Знаешь, - сказал барон, помолчав, - ты все-таки иди. Я сам
разберусь во всем, что натворил. А про тебя Фейдельм ничего не
узнает.
Один зажал ему рот рукой, не желая больше слушать.
- Чушь, - заявил он. - Ты просто голоден. От этого знаешь, как
глупеют?
Он встал и подал барону руку. Тот уцепился, поднялся на ноги.
В голове тяжело звенело, перед глазами плавали круги оранжевого
цвета. Один внимательно наблюдал за ним.
- Ага, - сказал он.- Я был прав. Голодный обморок в Лесу -
ничего глупее быть не может.
Он вынул из кармана кусок хлеба с салом и мятый помидор и
посмотрел на них с некоторым сомнением. Сало от жары
расползлось и было усеяно крошками. Барону стало плохо, и он
качнулся. Один подхватил его на руки.
- Да ешь ты, дурачок, - сказал он сердито. - Тоже мне,
мученик совести.
Что-то в его манерах напомнило барону Хальдора. Давясь от
жадности, он начал рвать зубами какие-то жилки, которыми было
опутано сало, а под конец просто затолкал все в рот и впился в
помидор. Один наблюдал за ним с удовольствием.
- Вот таким ты мне нравишься, - заявил он.
Барон слабо улыбнулся, истекая помидором.
- Восстановил умственные способности, братишка?
- Восстановил, - сказал барон и вытер рот. - А почему
"братишка"?
- Потому что не жиряк, - не совсем понятно объяснил Один. -
Это твоя мать где-то услышала и пытается всех поделить на
жиряков и братишек. Теперь вот мается: жиряков в Лесу найти не
может. - Один фыркнул. - Проблемы у нее всегда какие-то...
неожиданные. Да и у тебя, признаться, тоже. Зачем тебе
понадобилось смешивать свою кровь с кровью этого Хальдора?
Барон помрачнел.
- Так вышло, - уклончиво сказал он.
- Помочь ему хотел, - проницательно заметил Один. - Помогло
ему это, как же! Великие боги, с кем ты связался!
Узкие губы Одина поползли в нехорошую улыбку, словно он
вспомнил какой-то неприятный случай. Барон похолодел. На
Хальдора это было очень похоже - оставить по себе такое
воспоминание.
- Да, - повторил Один. - Я, дурак, напрасно все это затеял.
Светлогородца могила исправит.
Барон вздрогнул.
- Может быть, уже исправила, - шепнул он.
- Твой Хальдор - невоспитанный тип с ужасными манерами, -
сказал Один. - Моя бы воля - я бы его в подвалах сгноил. - Он
сердито нахлобучил шляпу. - Я проведу тебя сквозь стену, - сказал
он.- Только смотри, не очень там бесчинствуй.
Барон недоверчиво взмахнул ресницами.
- Ты мне поможешь?
- Только попасть в Город, - уточнил Один. - Твоя задача - не
сгинуть там навеки, иначе твоя мать выцарапает мне последний
глаз.
Он сдивнул на затылок свою широкополую шляпу и улыбнулся,
словно предвкушая какое-то интересное развлечение.
- Идем, братишка, - сказал Один.
22.
Лейтенант, носящий знаки Ордена Каскоголовых, возник на
пороге и, кривя от усердия рот, проорал профессионально-
отвратительным голосом:
- Встать! Построиться!
Барон, лежавший на нарах в полном одиночестве, сел и
заморгал на лейтенанта. То был юноша, немного старше Хальдора,
худой, прыщавый, с детскими оттопыренными ушами, которые
двигались от старания. Он снова крикнул так, словно перед ним
находилась дюжина отпетых бандитов:
- Кэпэзэ, я сказал - стр-рэиться!
Барон сполз с нар, не совсем понимая, как ему строиться. Он
молча взял свою клетчатую рубашку, накинул ее на плечи и вышел
к лейтенанту в коридор.
- Пэстрэиться! - распорядился лейтенант, широким жестом
указывая на коридор.
Барон осторожно встал возле стены. Лейтенант безмолвно
излучал гнев. Тогда барон сказал:
- А там больше никого нет.
- Мэлчать! - крикнул юноша.
- Не кричите, - попросил его барон.
Лейтенант одним прыжком оказался перед ним и прошипел
жутким, по его представлению, голосом:
- Я тебя, гнида, с дерьмом съем.
Барон тихонько вздохнул и слегка отвернул голову, потому что
от лейтенанта пахло чесноком и вчерашним спиртом.
- Как зовут? - спросил лейтенант.
- Хельги из Веселой Стражи, - сумрачно ответил мальчик. Он
попытался надеть рубашку в рукава, потому что в коридоре было
довольно холодно, но лейтенант опять разбушевался, и пришлось
стоять смирно.
- Кто задержал?
- Мокрушинский пост.
- Обвинение?
- Что я ночью ходил. Скажите, разве ходить по ночам - это
преступление?
Лейтенант глянул на него со странным начальственным
весельем в глазах.
- Ну до чего все умные стали... Скажи мне, кто ты такой,
сопляк, чтобы ходить по ночам?
- Я барон. - сказал барон.
Лейтенант захохотал, побагровев прыщами.
- Дадно, иди в камеру. Барон.
- А когда меня выпустят?
- Иди-иди. - Он подтолкнул мальчика в спину. - Топай. Барон.
До выяснения посидишь.
Барон,споткнувшись, вошел в камеру и обернулся к уже
захлопывающейся двери.
- Я есть хочу! - крикнул он.
Из-за двери донеслось:
- До выяснения не положено.
Барон взвыл и начал стучать в дверь ногами.
- Скоты! Я второй день тут голодаю! Я же сдохну!
Голос лейтенанта отозвался неожиданно близко:
- Не сдохнешь. Будешь буянить - засажу в подвал.
Барон опустился на осточертевшие ему нары.
