застонал, но на него не обратили внимания. Барон отодвинул стул,
ловко пнув его ногой.
- Выпейте со мной, хозяйка.
Трактирщица втиснула свой торс между стулом и столом.
- Знаете, что я скажу вам, господин, - заявила она
фамильярно. - Не стоит вам ходить по Мокрушам в такой час. Утро
- самое неподходящее время, солдаты еще дрыхнут, если что, то и
помочь некому.
Она задумчиво придвинула к себе стакан, над которым краснел
в нерешительности юный барон, и отпила.
- Винишко неплохое, - заметила она. - Пейте, пейте, господин.
Деньги-то у вас есть?
Барон, не глядя, выложил на стол две золотые монеты.
Трактирщица метнула на них страстный взор и, склонившись над
столом, внезапно поцеловала барону руку.
- Ах вы, антик с хризантемой, - с чувством сказала она. Рот у
нее был слюнявый. - Вы по делу ко мне пришли или просто
отдохнуть? Такой вы молоденький, свеженький...
Барон слегка отодвинулся от нее.
- Вам знаком портновский подмастерье по имени Хальдор? -
неожиданно спросил он.
Лицо трактирщицы приняло непроницаемое выражение. Сейчас
она больше всего напоминала статую Матери-Родины, отлитую из
чугуна.
- Нет, - сказала она, словно уронив ядро.
Это было очевидным враньем. Женщина не рассчитывала на то,
что ей поверят. Ее задача заключалась в том, чтобы дать понять
тщетность любых попыток заставить ее говорить. И если бы она
имела дело со службой кольцевой охраны, то ей бы это вполне
удалось.
Барон искренне возмутился:
- За кого вы меня принимаете?
- За кого надо, - не теряла бдительности Блондинка.
Барон немного подумал.
- Я мэтр д'арм ордена Каскоголовых.
Трактирщица поерзала.
- А мне-то что, - заявила она наконец. - Хоть сам Брион.
Судя по всему, это было кощунственное высказывание, и
барону полагалось возмутиться. Но пока он соображал, как это
сделать убедительно, возмутился третий, доселе немой участник
этой сцены.
- Молчи, баба! - внезапно отважился из-под стола мученик с
тряпкой в руке. Барон, не глядя, лягнул его сапогом, и тот, странно
всхлипнув, затих.
- Я прошу вас, - с нажимом произнес барон.
Трактирщица оглянулась на входную дверь. На столе появилась
третья золотая монета. Женщина нерешительно сказала:
- Я почти ничего о нем не знаю, господин.
- Говорите все, что знаете. Только правду. Для меня это важно.
- Был у меня такой клиент, - сказала она, понизив голос. -
Всегда голодный. Пить не умел совершенно. Его тут частенько
били. Он как выпьет, так сразу лезет в драку, а здешним только
повод нужен, чтоб рожу начистить. Один раз сцепился с
оружейниками, они сломали ему два ребра. Я его еле отняла у
них... - Она машинально бросила взгляд в угол под настенной
росписью, где лежал тогда Хальдор, лишенный сознания, с кровью
на губах. - Мастер у него пьянчужка. Он пропал куда-то, мастер
его. Зарезали, наверное. Может,сам Хальдор и зарезал. Десяти
дней не прошло, как он подрался на мокрушинском посту со
стражниками кольцевой охраны... А говорят, трезвый был.
Пропащий он человек, господин, - заключила она.
- А где он теперь? - спросил барон.
- А кто его знает... Весь израненый был. Так и арестовали.
Подобрали возле стены, били за что-то, он, говорят, молчал.
- Тюрьма в городе есть? - быстро спросил барон.
Трактирщица недоверчиво покосилась на него.
- Вы и вправду не знаете, господин, или проверяете что-то?
- Вправду не знаю, - спокойно отозвался барон.
- За кварталом Желтые Камни - Середина Мира. Там все. И
тюрьма, и каторга, и хлеб выращивают. И башня Светлых
Правителей тоже там. Простому человеку туда так просто не
попасть. Даже знатным аристократам из Желтых Камней вход за
эту стену запрещен. Карается смертью.
Барон покачал головой.
- Середина Мира вовсе не там, - сказал он. Я могу сказать
вам, где она на самом деле. Она отмечена ясенем Иггдрасиль. А
ваша башня - это просто нелепое суеверие...
Трактирщица сложила пальцы "рогами", отводя беду.
- Что вы говорите, господин! Великий Один покарает за такие
слова и вас, и меня.
- И меня, - пробубнили из-под стола.
Барон неожиданно фыркнул, словно услышал нечто забавное.
- Не покарает, - уверенно сказал он. - Делать ему нечего,
подслушивать наши разговоры...
Женщина, пригорюнившись, опустила щеку в ладонь.
- Бедный вы, бедный, - жалостно сказала она. - Такой молодой,
щедрый, красивый господин... - И, не договорив, запела могучим
басом балладу о покинутой пастушке.
Из-под стола ее воодушевленно поддержал дребезжащий
голосок пьянчужки. Раздвинув колени, трактирщица заглянула под
стол.
- Вылезай, - сказала она, - хватит на сегодня с тебя, придурок.
- Скажите... - начал барон.
Трактирщица снова вынырнула со сладчайшей улыбкой.
- Я вся ваша, - заявила она.
Барон поперхнулся, шевельнул бровями и повторил:
- Скажите, если Хальдор еще жив, то где его нужно искать?
- Вас интересует мое мнение? - протянула Блондинка. - Ладно,
скажу. Верней всего, что его отправили в сельские кварталы, на
каторгу. Там сгинуло уже много наших, мокрушинских. А что? Я
считаю - справедливо. Кто-то же должен кормить весь город? -
Она махнула рукой. - Если он вам так уж нужен, то ищите за пятой
стеной.
- Вы уверены?
- Полную гарантию дает только могильщик, - сказала
Блондинка.
- А магистр ордена Путеводной Нити может быть что-нибудь
знать? - спросил барон.
Трактирщица энергично покачала головой.
- Не думаю. Ваш Хальдор не был членом Ордена. Он же был
кто, ваш Хальдор? - Она легла грудью на край стола. - Он был
просто дохлый, замученный подмастерье. Паршивый щенок он был,
и я не понимаю, зачем такому господину, как вы, какой-то там
Хальдор...
- Это уже не ваше дело, - отрезал барон и встал.
- Как хотите, - вздохнула женщина. Она сделала попытку
вторично поцеловать его руку, но в этот момент на свет выполз,
наконец, истерзанный похмельем неудачник, и барон с удивлением
увидел знакомое лицо. Это был писарь роты Верзилы Кьетви,
щуплый, озлобленный человек лет пятидесяти, который всю жизнь
мечтал о военной карьере и тщательно изображал из себя рубаку и
бретера. От его мелочных доносов роту спасало только
непобедимое отвращение, которое питал к подобного рода людям
Верзила Кьетви. Барон ненавидел этого стукача так, как может
ненавидеть только тринадцатилетний мальчик. Поэтому в ответ на
жалкую злобу, вспыхнувшую во взоре писаря при виде свидетеля
его унижения, барон только усмехнулся. направляясь к казарме. Он
заранее предвкушал встречу, которую с его легкой руки устроят
писарю солдаты.
26.
Была глубокая ночь, и Город наполнился храпом и сонными
вздохами. Перенаселенный, тесный, стиснутый многочисленными
стенами и перегородками, с высоты птичьего плета он казался
нелепым и совершенно не приспособленным для жизни.
Но барон был лишен возможности смотреть на Город с высоты
птичьего полета. Он сидел на полу в той самой комнатке, где
прежде помещался писарский стол, а теперь, по распоряжению
Верзилы, жил он - мэтр д'арм роты Ордена Каскоголовых. Сам же
Верзила спал мертвым сном на баронской койке. Он лежал лицом
вниз, прямо в сапогах, неподъемный и неподвижный. Дыхания его
слышно не было. Изредка барон бросал на него встревоженные
вгляды, но в тот момент, когда он уже приходил к выводу, что
командир мертв, Верзила отчаянно всхрапывал и снова покойницки
затихал.
Барон неторопливо, звено за звеном, перебирал веревочную
лестницу, по которой они с Хальдором когда-то перелезали через
внешнюю стену. Он все-таки нашел ее среди травы. Она лежала в
том месте, где они ее спрятали, никем не тронутая и изрядно
подмокшая. Барон принес ее в казарму, высушил и теперь проверял
на прочность.
В тишине трещал фитиль масляной лампы, похищенной из
коридора. Было душно, но барон не рискнул открыть дверь и
проветрить комнату. Он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел у него
лестницу.
Верзила в очередной раз всхрапнул, простонал и вдруг открыл
глаза. Барон спокойно поднял голову и встретился с ним взглядом.
Верзила несколько раз моргнул, слабо соображая. Картина,
освещенная тусклым бегающим светом лампы, была, с его точки
зрения, жутковатой: голые стены, в темноте казавшиеся
бесконечными, светлая полоса меча в углу и странный иальчик,
перебирающий какие-то веревки... Почему он не спит, ведь сейчас
ночь? Почему он сидит на полу у постели Кьетви? Может быть, он
каждую ночь подкрадывается к спящим, смотрит на них и ворожит?
Бесстрашного капитана прошиб холодный пот. Он вспомнил о том,
что мальчик болен, что он иногда заговаривается. Но если не
обращать внимания на его странности, то он совершенно нормален.
А вдруг это не странности?
- Что это у тебя в руках? - хрипло спросил Кьетви.
- Веревочная лестница, господин капитан, - ответил барон.
Капитан немного помолчал, соображая, что бы еще спросить.
- Почему ты сидишь на полу? - буркнул он.
- Потому что господин капитан лежит на моей койке.
Верзила с трудом приподнялся и сел.
- Смерть моя, - сказал он. - А за каким чертом я лежу на твоей
койке?
Барон глянул на него выразительно и промолчал. Кьетви,
возведя глаза к потолку и обнаружив на нем пятна копоти, с
трудом начал припоминать.
- Я что, был пьян в дерьмо? - спросил он, ощущая
симптоматическую сухость во рту.
Барон еле заметно кивнул. Верзила уловил это движение.
- Меня никто больше не видел? - Он вдруг рассердился. - Да
говори ты толком, я не понимаю твоих намеков.
- Никто, - сказал барон.
Верзила посмотрел на свои грязные сапоги и шевельнул носом-
клювом.
- Я сильно буянил?
- Было-с, - поведал барон, повторяя интонацию Лоэгайрэ и
улыбнулся ясно и открыто, как всегда.
- Странный ты какой-то, - сказал Кьетви. - Я же чувствую, что
ты мне не врешь. И в то же время ты как будто что-то скрываешь
- Ничего я не скрываю, - возразил барон и добавил: - От вас.
Кьетви прищурился. Ощущение жути прошло. Ничего зловещего
в мальчишке не было, а что он не такой, как все, - так он, может
быть, и вправду барон. Дисциплины не нарушает, уставы вслух не
критикует. Прикрыл собой в трудную минуту командира. Кьетви
устроился поудобнее, зверски заскрипев койкой.
- Если ты ничего от меня не скрываешь, - сказал он, - тогда
объясни: зачем тебе лестница?
- Полезу через стену.
- В Лес, обратно?
- Нет. - Барон стряхнул веревки с колен и встал. Он был
вровень с сидящим Кьетви. - Господин капитан, мне нужно попасть
в Башню Светлых Правителей.
Фитиль в лампе затрещал, как рвущийся ситец. Кьетви молча
смотрел на барона, выискивая в его серых глазах признаки
безумия.
- Ладно, - сказал Кьетви, положив ему руки на плечи. - Ты мне
объяснишь, зачем тебе это надо, хорошо, Хельги?
Барон хлопнул ресницами. Сильные пальцы Верзилы стиснули
его плечи.
- Мне нужно добраться до Светлых Правителей, - повторил
барон. - Это... это дело моей чести. - Даже в темноте было видно,
ка он покраснел. - Только не смейтесь надо мной.
- Великий Один, да кто же над тобой смеется? - пробормотал
Верзила.
- Вы думаете, что я больной, - хорошо, - сказал барон. - Пусть
я больной, пусть я какой угодно, но мне нужно в Башню.
- Ты бредишь, - осторожно сказал старый солдафон. - Тебе
нужно отдохнуть, вот что я тебе скажу.
Барон сжал зубы и отвернулся. Он помолчал немного, а потом
умоляюще произнес:
- Господин капитан, я же все равно туда пойду. Сделайте мне
пропуск в квартал Желтые Камни. Пожалуйста! А через пятую
стену я перелезу сам. Лестница вроде нормальная, должна
выдержать...
- А если ты попадешься?
- Клянусь вам именем моей матери, они не узнают, что я из
вашей роты.
- Кто - "они"? - сердито поинтресовался Кьетви.
Вопрос застал барона врасплох.
