меня даже порадовали, только для чего такой текст выбрали?
- А других не сохранилось, - просто ответила Мирра.
- Как это?
- Да вот так.
Дьявол улыбнулся, показывая широко расставленные
желтоватые зубы.
- Расскажите мне об этом, - попросил он. - Может, я вам
помогу.
- Сомневаюсь.
- Мирра, - заговорил дьявол вполне серьезно, - вы верите, что я
дьявол?
"Я, фамилия, имя, вступая в ряды Всесоюзной пионерской
организации имени Владимира Ильича Ленина... Горячо любить
свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий
Ленин... всегда выполнять законы пионеров Советского Союза..." -
промелькнуло вдруг в голове у Мирры.
Но она верила.
- Да, - выдавила она. - Я верю, что вы дьявол.
Он с чувством пожал ее руку. У него была сухая, очень
холодная ладонь. Почти как у любого в Ленинграде в эти дни.
- Я помню их всех, - сказал дьявол тихо.
- Товарищи, - не выдержал наконец пожилой профессор,
сидевший у них за спиной, - вы мешаете. Если вам так нужно
поговорить, выйдите, будьте настолько добры.
- Извините, - прошептала Мирра.
И они с дьяволом вышли в длинный коридор библиотеки.
- Я помню их всех, - повторил дьявол. - Только сделайте
одолжение: не читайте больше эту... ужасную книгу.
Мирра кивнула.
- Почему вы выбрали именно готский язык? - спросил дьявол. -
Мне всегда казалось, что сикамбры... то есть, франки, пошли куда
дальше, чем ваши готы.
- Просто потому, что это единственный германский язык той
поры, который сохранился до наших дней. Остальные исчезли.
- А этот?..
- Готы перевели на него биб...
Дьявол стремительно протянул руку, прижимая ладонь к губам
Мирры. Она вздрогнула от брезгливого чувства, и он поспешно
отнял руку.
- Вы обещали. Мне очень трудно держаться, когда вы
произносите эти слова.
- Хорошо, я постараюсь следить за своей речью, - послушно
сказала Мирра. Она трепетала от волнения.
- Кстати, почему вы говорите "готы" перевели этот текст? Был
совершенно конкретный человек, который проделал всю эту
каторжную работу. Кстати, попортил мне немало крови. Я пытался
ему мешать, но он просто не замечал меня. Один раз только
сказал: "Уйди, не до тебя". Лютер хоть чернильницей бросался...
- Я видела, - сказала Мирра. - То есть, я хочу сказать, я была
в Вартбурге вместе с нашей пионерской дружиной, по братскому
приглашению союза немецкой коммунистической молодежи. Там
показывали какое-то грязное пятно и рассказывали эту легенду.
Разумеется, Вартбург как памятник истории и архитектуры...
- Там сейчас неподалеку концлагерь, знаете? - перебил дьявол.
- Ладно, не будем уклоняться от темы. Ваш драгоценный текст
перевел некий Ульфила.
- Послушайте, - горячо сказала Мирра, - неужели вы хотите
меня убедить, что один-единственный человек может выступать
создателем литературного языка? Литературный язык, даже если
его основы и были заложены деятельностью какого-то гения-
одиночки, всегда есть результат деятельности масс... В конце
концов, ваши заявления ненаучны.
- Ульфила перевел эту книгу, - повторил дьявол мрачно. - И
никто не смог ему помешать. Даже смерть. Потому что он воспитал
целую ораву учеников, таких же твердолобых и упрямых, как он
сам. И они закончили его черное дело.
- А Skeireins кто написал? - алчно спросила Мирра.
- Это еще что?
- Комментарий к еван... - Она закашлялась. - Пояснения к тому
тексту.
- Не знаю, - сказал дьявол, поглядев на нее со снисходительной
благодарностью. - Но вы совершаете ошибку, недооценивая вклад
Ульфилы. Он не был оригинальным мыслителем, что правда то
правда. И образования хорошего не получил. Собственно, никакого
не получил. Но лингвистическое чутье у мужика было отменное.
- Я читала об этом у Филосторгия, - сказала Мирра. - Но
думаю, что Филосторгий преувеличивает заслуги Ульфилы. В конце
концов, и Филосторгий, и Ульфила - последователи арианской
ереси... Слово "ересь" можно произносить? - спросила она на
всякий случай. Когда дьявол кивнул, продолжала: - Естественно,
этому историку хотелось выпятить заслуги своего товарища по
арианской партии. Марксистское же языкознание полагает...
- Я ничего не полагаю, - перебил дьявол. - Я ЗНАЮ, как оно
было, вот и все. Вы можете спросить меня, о чем угодно. Вам
интересен этот Ульфила?
- В определенной степени.
- Упрямый, черствый как сухарь, настойчивый и начисто
лишенный чувства страха человек, - сказал дьявол. - Мне было бы
легко с ним справиться, если бы он не предался с детства другому
господину.
- Текст, который сохранился, принадлежит ему?
Дьявол кивнул.
- Но ведь Ульфила жил среди везеготов и писал в 4-м веке, а
списки, которые до нас дошли, относятся к 6-му и сделаны были
остроготами, - сказала Мирра. - Вы не могли бы взглянуть и
откомментировать те изменения, которые...
Лицо дьявола исказилось.
- Вряд ли я смогу взять в руки ваш фолиант, - сказал он с
тихой угрозой. - Не говоря уж о том, чтобы прочесть его.
- Но как же быть? - Мирра почувствовала, как к горлу
подступает комок. Получить такую возможность узнать - не
выстроить доказательную гипотезу, а достоверно узнать из первых
рук - ответы на множество научных вопросов, над которыми бьются
ученые, начиная с 16 века, когда впервые были открыты готские
кодексы... и вот все рушится из-за пустого и глупого суеверия!
Дьявол почувствовал ее отчаяние. Произнес примирительно:
- Давайте сделаем так. Вы будете называть мне отдельные
слова, а я комментировать. По крайней мере, кое-что прояснится.
Мирра улыбнулась.
- Вы знаете, - доверительно сказала она, - я совершенно ни с
кем не могу поговорить по-готски. Во всем Ленинграде этот язык
понимали всего три человека, но один погиб, а второй в эвакуации.
- Thudiska zunga, - задумчиво сказал дьявол. - Языческий язык.
Deutsch. Достается вам, наверное, за то, что занимаетесь им в такое
время.
Мирра кивнула. И тут же стала деловита.
- Прежде всего, меня интересует произношение гласных.
Собственно, почему я вслед за большинством ученых (начиная с
Вреде) предполагаю, что дошедший до нас вариант готского языка
есть живой остроготский язык 6-го века, а не тот, давно отмерший
ко временам создания рукописей, везеготский 4-го, на котором
писал Ульфила?
Дьявол слушал с искренним интересом. Мирра зарделась,
разрумянилась.
- Как известно, грамматики готского языка до Ульфилы не
существовало. Эту грамматику создал Ульфила в 4 веке. Вопрос.
Стал бы он писать слова не так, как они слышатся? То есть, я хочу
сказать, на самом раннем этапе становления орфографии
написание слов соответствует их произношению. И лишь
впоследствии, когда произношение по тем или иным причинам
изменяется, а орфография как более консервативная область,
остается прежней, возникает различие между тем, что слышится, и
тем, что пишется. Вы согласны?
- Совершенно.
- Итак, зачем бы Ульфиле усложнять задачу и с самого начала
создавать различные орфографические исключения, плодить
трудности правописания?
- Незачем, - согласился дьявол.
- Следовательно, орфография Ульфилы отражает
произношение, которое господствовало среди везеготов в 4-м веке.
Эта орфография механистически была перенесена на язык
остроготов, которые произносили слова уже совершенно иначе.
Анализ написания некоторых имен ясно доказывает это.
- Вы не могли бы написать мне хотя бы несколько слов, чтобы я
мог лучше вас понять?
Мирра поспешно вырвала клочок из своей тетради. Нацарапала
несколько слов, протянула дьяволу. Тот взял, посмотрел
пристально, потом прочитал вслух.
- Да, - сказал он наконец. - Разумеется, остроготы
произносили это иначе. Но и везеготы тоже.
Мирра раскрыла рот.
- Тогда я не понимаю...
- Я тоже. Хотя... Постойте! - Вдруг дьявол разразился
счастливым хохотом. - Дошло! - закричал он. - Дошло! Мирра! Если
бы вы только знали, какую радость мне доставили... - Поглядел на
нее сбоку, по-птичьи. - Дьявол ведь обожает науки, теории,
изыскания. "Теория, мой друг, суха, но зеленеет древо жизни" или
как там в переводе Холодковского. - Он так лихо процитировал
Гете, что Мирра невольно улыбнулась в ответ.
- Вы не будете кидаться в меня этой авторучкой? - опасливо
спросил он. Мирра поглядела на перо в своей руке. Выскакивая из
читального зала, она прихватила его с собой. Это было
обыкновенное перо, испачканное в фиолетовых чернилах. - Если в
глаз попадете, то будет неприятно.
- Что за дикая мысль... - начала Мирра и вспомнила Лютера.
- Да, да, я о нем, о Мартине, - сказал дьявол. - Я предложил
ему несколько хороших идей, и он отблагодарил меня чернильницей
по голове.
- Я всего лишь научный сотрудник, - сказала Мирра гордо.
- Вы знаете, моя дорогая, кем был Ульфила?
- Еписко... то есть, церковником.
- Для начала, он не был готом.
- Значит, это правда, что он принадлежал к эксплуатируемому
большинству?
- Ну... если считать пленных, которые освоились среди своих
победителей, эксплуатиру... тьфу, ну и лексика у вас, моя дорогая!
В общем, он действительно был урожденный каппадокиец. Покидая
младенчество свое и переходя в детский возраст, он учился
говорить и тогда освоил именно греческий, а не готский. Готскому
учился потом, уже вне родительского дома.
- И что с того?
- А то, что каппадокийский греческий, моя дорогая, - это было
нечто ужасное. У настоящих греков судороги делались, когда они
слышали каппадокийца. Эти белые сирийцы... вы знаете, что
каппадокийцев называли белыми сирийцами?
- Знаю, - сказала Мирра. - Об этом есть у Брокгауза и
Эфрона.
Дьявол поглядел на нее с нежностью.
- Умница. Так вот, каппадокийцы не различали долгие и
краткие гласные. Лепили все подряд. - Он помолчал и с
торжеством заключил: - Ульфила создал грамматику под свое
собственное ужасное каппадокийское произношение. А вы тут
голову ломаете.
Мирра взвизгнула и повисла у дьявола на шее.
Он отечески похлопал ее по спине.
- Ладно, будет вам. Можете включить мою гипотезу в вашу
книгу.
Она затрясла головой.
- Вы что? Я же не могу присвоить себе чужое открытие. Вы
должны пойти со мной... Вы должны написать... Вы...
Он отстранился.
- Мирра. Вы забыли одну маленькую деталь. Я - дьявол.
- Это чертовски осложняет дело, - согласилась Мирра.
Дьявол склонил голову набок.
- Вы так и будете довольствоваться этими жуткими текстами,
Мирра? Хотите, я научу вас живой, настоящей лексике? Вы же не
знаете по-готски ни одного ругательства. Просто потому, что в этой
книге их нет.
- Есть одно, - машинально сказала Мирра, - но оно еврейское.
Рака.
- Вот видите. Я научу вас ругаться по-готски. А как на этом
языке будет кошка? Хорь? Крыса? Эти животные не водятся в
Палестине.
Дьявол говорил, Мирра торопливо записывала.
И тут противно взвыла сирена.
- Опять бомбежка, - сказала Мирра. Она была страшно
раздосадована. - Может, не пойдем никуда?
- Ну вот еще, - заявил дьявол. - Я не ангел, чтобы оборонить
вас от такой напасти.
- Разве дьявол не может спасти человека? Я читала...
- Может, - перебил дьявол. - Но для этого он должен заключить
с человеком договор. Вы же не станете заключать со мной договор,
Мирра?
Он посмотрел прямо ей в глаза. Пронзительным взглядом своих
ярко-синих маленьких глаз. И Мирре стало очень холодно и
одиноко.
Она плотнее закуталась в свой платок.
- Нет, - сказала она. - Вряд ли. Хотя вы мне очень помогли. Я
благодарна вам. А вы... То есть, нам на лекции по истории средних
веков говорили, что суеверные люди средневековья... что они
верили, будто дьявол может совратить и заставить человека...
- Мне почти невозможно заставить вас, - грустно сказал дьявол.
- В вас нет ничего, за что я мог бы уцепиться. Вы совершенно не
