лучи уже не касались ее. На темно-пурпурном фоне неба крылья, которые,
казалось, закрыли его целиком, были такими же темными, как и очертания
скал. Неразличимый среди теней, Свобода вытащил пистолет. Он и сам едва
видел оружие.
Птица издала крик вызова. Ответа не последовало.
Только сейчас, когда уже было слишком поздно, Свобода понял, что
должен был объяснить свою идею более подробно. Теперь времени на это уже
не было.
Птица опустилась на край гнезда, сложив крылья. Ее тень надвинулась
на Дэнни, как тень какого-то гигантского горбуна.
Мальчик бросился вперед и схватился за когтистые лапы.
Когда птица вскрикнула и снялась с гнезда, Свобода выстрелил, не
целясь. Но птица снова вскрикнула. Дэнни повис поперек неба, качаясь, как
язык колокола на ветру. По нему ручьем струилась кровь кондора.
Птица в последний раз попыталась подняться и сумела взлететь так
высоко, что Свобода снова увидел отблеск света на ее крыльях. Но теперь их
взмахи были гораздо слабее.
Прекратив сопротивление, кондор начал снижаться, погружаясь в
темноту, чтобы сразиться с неведомым чудовищем.
Свобода заскользил по веревке вниз так быстро, что ободрал себе руки.
Снизу послышалось два выстрела. Когда Свобода спустился, кондор был
уже мертв. Коффин отбросил в сторону пистолет и фонарь.
- Дэнни, - простонал он. - Дэнни, сынок.
И они бросились друг другу в объятия.
9
Солнце пробивалось сквозь белые накрахмаленные занавески, отражалось
в чаше с водой и плясало волнообразными отсветами на противоположной
стене. В спальню проникал поток прохладного воздуха. Лужайка снаружи все
еще оставалась зеленой, но деревья уже сменили свой наряд на алый с
золотом, и Геркулесовы горы казались голубовато-туманными сквозь дымку,
напоминавшую о земном бабьем лете.
На звонок Терона Вульфа дверь открыла Джудит. Свобода положил книгу
на одеяло, увидев, что в спальню вошел мэр.
- Ну, - спросил Вульф. - как ты себя чувствуешь сегодня?
- Прекрасно, - буркнул Свобода. - Не понимаю, почему я должен здесь
торчать. Мне ведь есть, чем заняться, черт побери!
- Врач ясно сказал: постельный режим вплоть до завтрашнего дня, -
строго напомнила ему Джудит. - От истощения не отделаешься смехом,
- Если тебя это утешит, я могу сообщить, что Джошуа прописали на
целый день больше, чем тебе, да и то он не так расстраивается по этому
поводу, - сказал Вульф, придавив своим широким задом стул и достав из
кармана рубашки сигарету.
- Как Дэнни? - спросил Свобода.
- О, он вполне выздоровел и сейчас наслаждается лучшим периодом в
своей жизни, - сказала Джудит. - Тереза постоянно извещает меня по почте,
как у них дела. Прошу прощения, мэр, но я должна вернуться к своим
заботам. Мы положительно намерены назначить эту пресловутую свадьбу на
послезавтра, к тому времени, как Джош выздоровеет.
Когда дверь за ней закрылась, Вульф вытащил из-под пиджака плоскую
бутылочку.
- Выдержано в деревянной бочке, - хрипло прошептал он. - Пока это -
лучшее мое изделие.
Свобода принял подарок, не испытывая чрезмерного чувства
благодарности. Он сказал:
- Я полагаю, ты явился, чтобы дать некоторые объяснения.
- Гм! Как пожелаешь. Хотя я не совсем понимаю, что именно надо
объяснять. Ты и Джош вернули ребенка домой. Так что вы оба - герои. И,
хотя это не мое дело, мне кажется, что за время вашего похода Джош
разрешил несколько личных проблем.
До сего дня я никогда не видел его по-настоящему счастливым, - Вульф
зажег сигарету и пустил нарочито большой клуб дыма, прежде чем добавить: -
Тебя наверняка заинтересует медицинское заключение на основании
обследования Дэнни.
- У? - Свобода сел в кровати. - Ты говорил, что с ним все в порядке.
- Да, да. Он прошел тщательное обследование, и в результате
оказалось, что его терпимость к большому воздушному давлению гораздо выше
обычной. Это фантастика. О, здесь нет ничего общего с этой чепухой о
мутантах и суперменах. Просто он находится на одном из крайних концов
нормальной кривой распределения. Но если он захочет, он вполне спокойно
может жить на уровне моря. Мне кажется, - задумчиво продолжал Вульф, -
именно поэтому он всегда так любил предаваться ярким мечтам о заоблачном
мире. Спуск никогда не ассоциировался у него с дискомфортом, даже на
уровне подсознания, в отличие от тех, кто когда-либо пытался спуститься с
этого плато... Он, должно быть, заметил, что другие дети чувствовали себя
плохо, когда заходили слишком далеко вниз по северному склону высокогорья.
А поскольку они сделали его отшельником, его воображение невольно
обратилось к тому месту, которое было им недоступно.
Свобода сделал глоток из бутылки и передал ее Вульфу.
- Мне бы хотелось, чтобы на отношение детей к мальчику было оказано
какое-то влияние. У него слишком много выдержки и ума, чтобы самому дать
сдачи или огрызаться в ответ на оскорбления.
- О, это уже не проблема, - сказал Вульф. - Поскольку он выступил в
роли Робинзона Крузо и сумел выжить там, где больше никто не выжил бы,
Тереза говорит, что его одноклассники, затаив дыхание, слушают его каждое
слово. Более того, я намерен оповестить всех о его неоспоримых
достоинствах. Сейчас на всем Растуме нет человека, более значимого, чем
он. Будем надеяться, что это не вскружит ему голову.
- Что ты имеешь в виду?
- Пошевели мозгами, старик. Дэнни - первый уроженец Растума. Когда он
вырастет, он сможет отправиться, куда захочет, и делать все, что захочет,
на всей этой чертовой планете.
Его потомки превзойдут численностью потомков любого из нас, поскольку
они будут обладать гораздо большей приспособляемостью к окружающей среде.
Я надеюсь и жду, что среди других экзогенов окажется хотя бы несколько,
подобных ему. Спермо- и яйцедоноры подбирались, учитывая такую
возможность. Но даже если никто в этом поколении не сможет сравниться с
Дэнни, он возьмет инициативу в свои руки. Задолго до того, как Высокогорье
Америки будет перенаселено, появятся люди, осваивающие низины. От имени
всех остальных они не дадут умереть духу свободы.
Свобода медленно закивал.
- Понимаю. Если б не было столько других вопросов для размышления, я
мог бы и сам догадаться об этом.
Вульф похлопал его по плечу.
- И ты, Ян, спас для нас это бесценное сокровище, - объявил он. -
Даже если б одного факта твоего героизма было недостаточно, хотя его
вполне хватает, значение твоего поступка для будущего сделает тебя самым
популярным человеком на всей планете.
Вытаскивай же свой счастливый билетик, малыш. Не хочешь ли ты стать
очередным мэром? Не нужна ли тебе сотня умелых рабочих, чтобы открыть
новую шахту? Только скажи - и все будет по-твоему. Так неужели ты не рад,
что я заставил тебя сделать это?
Свобода отбросил руку Вульфа со своего плеча. На его лицо набежала
тень гнева.
- Лучше не затрагивай эту тему, - сказал он.
- Почему, Ян? - Вульф поднял брови. - Неужели ты нисколько не рад?
- Ну... Я рад, что мальчишка был спасен и так далее. Я даже рад, что
сам пошел туда. По крайней мере, есть, что вспомнить. Но я абсолютно не
нуждаюсь в этом дурацком общественном признании моих заслуг.
- Но ты уже заработал его. Волей-неволей ты его заработал, - Вульф
провел пальцами вдоль носа. - Тут уж ничего не поделаешь. Все Высокогорье
Америки знает о твоем деянии. Разве Джудит не говорила тебе, на какое
количество звонков ей приходится отвечать? Как только ты встанешь на ноги,
немедленно начнут поступать цветы и делегации.
- Слушай! - резко сказал Свобода. - Я знаю тебя, Терон. Ты хороший,
умный, любезный, веселый, непосредственный сукин сын. Когда ты путем
шантажа вынудил меня отправиться на поиски Дэнни, ты ничего не знал о его
хромосомах. Единственное, что было тебе известно, - это то, что Джош и я -
обладатели ценных рабочих рук, особенно для экономики, страдающей от
большой нехватки рабочей силы. А Дэнни был всего лишь мальчишкой, каких
можно получить тысячи, используя экзогенный способ. Почему ты послал меня
вниз?
- Ну, видишь ли, - Вульф поскреб бороду. - Обычный альтруизм.
Человеческая порядочность. Я бы и сам пошел, не будь я таким старым и
жирным.
Свобода выругался.
- Черта с два бы ты пошел, - добавил он затем. - У тебя на уме было
что-то совсем другое. О'кей, ты руководил колонией лучше, чем это мог бы
сделать кто-нибудь другой, насколько я понимаю. Нам не нужен был на месте
руководителя добрый маленький гуманист. Нам требовался как раз такой
безжалостный ублюдок, как ты. Поэтому Джош и я были пешками в твоих лапах.
О'кей. Но я требую, чтобы ты объяснил, зачем тебе это было нужно.
Вульф внимательно разглядывал пепел от своей сигареты.
- Возможно, ты и в самом деле имеешь право знать, - сказал он
наконец. - Но я надеюсь, что ты не станешь болтать. Вся беда в том, что
причину объяснить довольно трудно. Я ее чувствую также остро и ощутимо,
как лезвие ножа. Но не могу подобрать нужных слов.
Свобода откинулся на подушки.
- Я жду, - напомнил он.
Вульф усмехнулся, закинул ногу на ногу и выпустил клуб дыма.
- Ну, что ж, - сказал он. - Вспомни о том, что соседи Джошуа согласны
были помогать ему в поисках только на плато, где они были в безопасности.
Однако, все, как один, отказывались спуститься в Расселину, хотя следы
Дэнни явно вели туда. Предлогом отказа у всех было одно: сезон уборки. Это
следовало понимать так, что их драгоценный урожай был важнее, чем жизнь
мальчика.
- Но... - Свобода покраснел. - Но... Если бы дожди погубили зерно,
вся колония вынуждена была бы пережить голодный год.
- Это паршивенький аргумент. Что из того? Голодать бы никому не
пришлось. Просто мы чуть-чуть потуже затянули бы пояса на один растумский
год - то есть на восемь или девять земных месяцев. Неужели бы ты позволил
своему собственному ребенку умереть в одиночестве, может быть, в
невыносимых страданиях, только для того, чтобы иметь в течение предстоящих
восьми месяцев лишний кусок хлеба у себя на столе?
- Н-н-нет. Но здесь есть разница. Никто бы этого не допустил. Но я...
если уж на то пошло, я стал бы спасать только своих младших детей.
- Ты думаешь, ты меня удивил? Я прекрасно знаю твою теорию о "своих"
и "чужих", и, хотя многим, возможно, это показалось бы жестоким, я
абсолютно с ней согласен. Однако, в данном случае мальчишка был именно
"свой", и, как оказалось впоследствии, даже гораздо больше "свой", чем я
предполагал. Теперь-то, я надеюсь, ты не станешь отрицать, что Дэнни
относится именно к этой категории!
Ведь для чего мы прилетели на Растум? Правда, тогда я еще не знал,
что все окажется именно так, и, не будь другой, гораздо более важной
причины, я не позволил бы двум взрослым мужчинам рисковать своей
драгоценной для общества жизнью ради ребенка - неполноценного человека, не
способного еще даже произвести себе подобного. Основная же причина
заключается в следующем. Теперь, когда борьба за начальное выживание
позади, каждая семья все больше отделяется от остальных, замыкаясь в кругу
своих собственных эгоистических интересов. Если мы не будем добровольно
помогать тем, кто попал в беду, то неизбежно в будущем понадобятся законы
и полиция, чтобы заставлять нас делать это. Общество не может существовать
без взаимопомощи.
И я решил искоренить эту тенденцию на Растуме. Случай был как раз
весьма подходящий, правда, повторяю, я очень жалел, что рисковать
