В Орнезии же были простые домашние кланы, носившие определенное имя.
Когда в таких семьях вырастали дети, то они могли найти себе новые
независимые общества.
Естественно, подобные крайности являлись исключением. В основном
кланы Высокого Неба были многочисленными и контролировали территории
рыбной ловли у 30 градусов северной широты, занимая значительную часть
архипелага. И внутренне они были безгранично убеждены в том, что слова
"Высокое Небо" применимы к итрианам в прямом своем значении.
Воздушная машина опустилась на берег на специально огороженное место.
Шагнувшая к ней женщина была высокой, с рыжими волосами. Она была
одета в сандалии, кильт и имела при себе оружие.
Табита Фалкайн видела, как опускалась машина, и теперь пошла
навстречу прибывшему.
- Привет, Кристофер Холм, - сказала она на англике.
- Я прилетел как Аринниан, - ответил он на планхе. - Приятно
очутиться рядом с тобой, Хилл!
Она улыбнулась:
- Извини, я не подготовилась к такой возможности. - Потом уже другим
тоном она проговорила: - Ты дал мне знать, что хочешь увидеться со мной по
общественным делам. Это, должно быть, имеет отношение к пограничному
кризису. Я полагаю, твой круач решил, что Западная Корона и Северная
Орнезия должны объединится в защите Гесцерианского моря.
Он робко кивнул и отвел глаза.
Впереди, насколько хватало глаз, солнце сверкало на выгибающейся к
небу линии берега. Группа итрианских шуатов пролетела под контролем
пастуха и его ухотов. Вокруг скопления рифов сновали местные
птероплеуроны.
Море катило свои волны цвета индиго, завивающиеся наверху
прозрачно-зелеными барашками, а пена, выбрасываемая ими на берег, была уже
почти белой. Такая же пена вилась вокруг траулеров.
Верхние склоны еще носили на себе следы светло-изумрудного ковра
сузина. Цепкие его корни давали возможность выживать лишь немногим из
других растений. Но более низкие склоны были возделаны.
Здесь краснел итрианский властергрейн, защищавший землю и шедший на
корм шуатам, в то время как плоды кокосовых пальм, манго, цитрусовых
предназначались для людей Высокого Неба.
Дул ветер, теплый, но свежий, насыщенный запахами соли и воды.
- Я думала, было решено, что конференция "Птица с птицей" была бы
полезна, - продолжала Табита. - Горным достаточно трудно понять морских, и
наоборот. Но без помощи друг друга тяжело. Орнитоиды будут встречаться
подобным образом, а? - Она подумала. - Тебе, конечно, следовало прилететь
с делегацией. На твоей территории не много тебе подобных. Зачем было
прилетать в одиночестве? Но из этого вовсе не следует, что ты не будешь
радушно принят. И все же телефонный вызов.
- Мы. Наш разговор мог бы затянуться, - сказал он. - Он мог бы
длиться дни. - То, что ему было оказано гостеприимство, он принял как само
собой разумеющееся: гость для всех чосов был делом священным.
- Но почему именно я? Я только местная власть.
- Ты - потомок Дэвида Фалкайна.
- Это немного значит.
- Там, где живу я, много. Кроме того. В общем, нам приходилось
встречаться и раньше, на больших круачах, в домах. И. Мы немного знаем
друг друга. Если бы мне пришлось иметь дело с совершенно незнакомым, я бы
просто не знал, с чего начинать. Если не останется ничего другого, то ты.
Ты сможешь мне посоветовать, к кому обратиться за консультацией, и
представишь меня. Ведь так?
- Конечно! - Табита взяла обе его руки в свои. - А вообще, я рада
тебя видеть, Крис!
Его сердце учащенно забилось. Он едва удержался от протяжного вздоха.
"Почему я так робею в ее присутствии? Видит Бог, она привлекательна.
Старше меня на несколько лет, высокая, сильная, с полной грудью и длинными
ногами, отнюдь не скрываемыми короткой туникой. Нос слегка вздернут,
большой рот, широко расставленные зеленые глаза под широкими бровями. Она
никогда не открывала белый шрам на правой скуле. Волосы, подстриженные
ниже ушей, были светлыми, как лен. Ветер развевал их, как знамя, над
коричневой, слегка обветренной кожей".
Он подумал: "Смотрит ли она на сближение также легко, как
девушки-птицы Короны? Или же все еще остается девственницей? Такое
казалось маловероятным! Как человек, постоянно находящийся в любовном
периоде низшего порядка, мог состязаться в чистоте с Айат?"
Он молчал.
"Но Высокое Небо - это не Врата Бури и не Горное Озеро. Впрочем,
здесь, где живет Табита, у нее много соратников, подобных ей по рождению.
Она часто путешествует и бывает в разных местах." - Он отогнал от себя эти
мысли.
- Эгей, да ты покраснел, - рассмеялась она. - Я тебя чем-нибудь
смутила? - Она отпустила его руку. - Если так, то прошу меня извинить. Но
ты всегда слишком серьезно относишься к подобным вещам; поверь,
общественный ритуал, необходимый набор фраз - дело не смертельное!
"Ей, конечно, легко, - подумал он. - Ее предки были приняты в этот
чос. Ее родители и их дети выросли в нем. Четверть его членов должна быть
сейчас людьми. И они обладают влиянием - вспомнить только общество по
торговле рыбой, которому дали начало она и Драун."
- Боюсь, для веселья у нас нет времени, - сказала она. - Впереди
тяжелые времена.
- Вот как?
- Империя собирается выступить против нас. Идем в дом. - Табита взяла
его за руку и повела к участку.
Местные строения с тростниковыми крышами были ниже, чем большинство
итрианских домов, и крепче, чем казались с виду, ибо их пуританство
служило защитой от авалонских ураганов.
- О, - сказала она, - империя основательно выросла со времен Мануэля
Первого. Но я читала историю. Как территория попала под контроль? Часть -
путем обычного партнерства: цивилизованные негуманоиды, подобно синтианам,
находили в этом преимущество для себя. Некоторые делали это ради торговли
или обмена. У некоторых цели были завоевательными, это так, но всегда -
примитивные, во всяком случае, так было с большинством из тех, чья сила в
космосе смехотворно меньше, чем сила Великой Земли. Ветерок против бури!
- А мы? Мой отец говорит.
- Да. Сфера Земли достигает четырехсот световых лет в поперечнике,
наша - около восьмидесяти. Из всех систем одна Империя обладает прямыми
контактами с несколькими тысячами планет, наши же насчитывают не более
двухсот шестидесяти. Но не считаешь ли ты, Крис, что мы знаем наши планеты
лучше? Мы более компетентны. В целом наши ресурсы меньше, но наша
технология хороша во всех ее проявлениях. И потом, мы лишь оговариваем
свое право на границах. Если речь идет о расширении государства, они могут
найти солнца и гораздо ближе к дому, которые никогда не посещали. Эти
территории будет легче взять, чем гордый, хорошо вооруженный доминион.
- Мой отец говорит, что мы слабы и не готовы.
- Ты думаешь, мы проиграли бы войну?
Крис не ответил.
Стало так тихо, что им было слышно, как скрипит песок у них под
ногами.
Наконец он сказал:
- Я думаю, никто не вступает в войну с мыслями о поражении.
- Я не верю в то, что на нас нападут, - сказала она. - Я более
высокого мнения о здравом смысле Империи.
- Все равно, нам лучше принять меры предосторожности. Одной из них
является домашняя защита.
- Да. Но будет нелегко организовать ее среди сотен и более чосов.
- Может быть, в этом сможем помочь и мы, птицы, - заметил он, -
Особенно давно обосновавшиеся, как твоя семья.
- Я сочту за честь помочь, - сказала она ему. - И, собственно говоря,
я не считаю, что сотрудничество чосов будет чересчур уж плохим, - Она
гордо вздернула подбородок, - когда речь идет о том, чтобы показать
Империи, кто летает выше!
Айат и Водан летели вместе. Они были красивой парой: у обоих
золотистые глаза и волосы, но он - желтовато-коричневый, а она -
темно-бронзовая.
Под ними простирались земли Врат Бури: поросшие темным лесом долины,
утесы и ущелья, пики, которые сверкали снежной белизной, голубизной
водопадов, чьи воды походили на лезвие ножа, серебром ледников.
Ветер тянул свою песню и уносил прочь облака, позолоченные Лаурой, а
воздух был свежим и острым.
Неслышными тенями неслись они по миру. Итриане пьянеют от свежего
воздуха. Он наполняет их уверенностью и силой. Он заставляет расправлять
их крылья до отказа, так, что ощущается напряжение мышц.
Он сказал:
- Если бы я принадлежал к роду Аринниана, я бы непременно обвенчался
с тобой теперь же, до того, как взойду на корабль. Но ты месяцами не
будешь в любовном периоде, а к тому времени меня, может быть, не будет в
живых. Я не хочу приносить тебе горе.
- Ты думаешь, я буду меньше скорбить, если не стану носить титул
"вдовы"? - Ответила она. - Я хотела бы иметь право на то, чтобы
возглавлять твой памятный танец. Ибо именно я знаю, какую часть этих небес
ты любишь больше всего!
- И все же могут возникнуть всякие нежелательные вопросы:
обязательства по отношению к моему роду и тому подобное. Нет! Станет ли
наша дружба менее крепкой от того, что какое-то время ты не будешь
считаться моей женой?
- Дружба. - Пробормотала она. Потом с жаром проговорила: - Той ночью
я мечтала о том, чтобы мы были людьми.
- Как? Вечно внизу?
- Вечно связанные узами любви!
- Кх-Хъянг! Я питаю глубокое уважение к Аринниану, но иногда я
сомневаюсь: не слишком ли много времени он проводит с тобой с самого
детства. Если бы Литран не взял тебя с собой, когда у него было дело в
Грее. - Увидев, как поднялся ее хохолок, Водан не договорил фразу и
закончил уже другим тоном: - Да, он твой преданный друг. Это делает его и
моим другом. Я лишь хочу предупредить тебя. Не пытайся быть человеком.
- Нет, нет! - Айат почувствовала, что теряет высоту. Помогая себе,
она взмахнула крыльями и рванулась к сверкающему за деревьями пику, так
что свежий ветер заиграл и загудел вокруг нее.
Она мчалась вперед, чувствуя, как напрягается и наливается силой
каждый ее мускул, наполняя тело невыразимой радостью, а небеса раскрывают
ей свои объятия.
Она радостно рассмеялась.
Водан нагнал ее.
- Разве я бы смогла отказаться от этого? - Весело воскликнула она. -
Или ты?
Экрэм Саракоглу, имперский губернатор сектора Пакис, уже некоторое
время намекал на то, что хотел бы встретиться с дочерью адмирала флота
Хуана де Иесуса Кайал и Поломарес.
Она прибыла из Нью-Мексико для того, чтобы стать официальной хозяйкой
и домоправительницей своего овдовевшего отца после того, как он уехал из
штаб-квартиры на Эсперансу и снял дом во Флервиле.
Назначенная дата была отклонена.
Дело было не в том, что адмирал не любил губернатора - они хорошо
ладили между собой - или не одобрял его намерений, несмотря на его
черезвычайную гордость и пристрастие к женскому полу.
Сама Луиза принадлежала к числу тех людей, которые в случае крайней
необходимости пустят в ход все, чтобы защитить свою гордость и честь. Дело
было просто в том, что оба мужчины были совершенно завалены работой.
Наконец их помощники оказались настолько хорошо подготовлеными, что
могли, казалось, справиться с делами сами, вот тогда Кайал и пригласил
Саракоглу к обеду.
Однако в последнюю минуту возникло еще одно препятствие. Адмирал
позвонил домой, сказав, что вынужден задержаться в офисе на пару часов.
Губернатор уже находился в пути.
- Ваше общество давно не может идти ни в какое сравнение даже с самым
чудесным обедом, - вкрадчиво проговорил Сарокоглу, целуя Луизе руку. -
