верхняя и затылочная части были несколько увеличены, чтобы вместить
объемистый мозг. Вниз от ноздрей отходил гористый выступ, почти скрытый
перьями. Под ним виднелся подвижный рот, полный острых белых клыков, с
алым языком.
Подбородок переходил в сильную шею. Особое внимание привлекали к себе
глаза, большие, цвета меда, и густой хохолок перьев, растущих на лбу,
облегающий голову до шеи. Частично он предназначался для аэродинамических
целей, частично использовался как шлем на тонком черепе.
Вперед туловище имело две руки. Ни по размеру, ни по форме они не
походили на руки небольшого человека. Они были лишены перьевого покрова,
кожа их была или темно-желтой, как у Феруна, или коричневой, или черной,
как у остальных итриан. Но непохожими на человеческие их делали не руки
целиком, а ладони. Каждая ладонь имела по два пальца по краям и еще по три
между ними, каждый палец имел на один сустав больше, чем эквивалентный ему
палец землянина, и ноготь, который точнее было бы назвать когтем, а на
внутренней поверхности кистей росли небольшие дополнительные когти. Ладони
казались слишком большими для этих рук, а мускулы на них играли и вились.
То были настоящие хватательные инструменты, помощники зубов. Тело
оканчивалось удивительной формы хвостом из перьев, достаточно твердым,
чтобы в случае надобности поддержать тело.
Сейчас огромные крылья были сложены и опущены вниз, исполняя роль
ног. В средней части каждого выступало вогнутое "колено". В период борьбы
эти кости могли смыкаться вместе. В воздухе они охватывали крылья
кольцами, укрепляя их и прибавляя им чувствительности. Три остальных
пальца, оставшиеся этим особям в наследство от предков - орнитоперов, были
спаяны воедино, образовав выступающую сзади более чем на метр кость.
Первая ее половина была сверху покрыта перьями, ее кожа была белой и
загрубевшей. Кость эта тоже являла собой хорошую опору при отдыхе.
Ферун был особью мужского пола, его гребень выступал выше, чем у
женских особей, а хвост был белый с серыми полосками. У женских же особей
он бывал черным и блестящим.
Горловой звук вернул Холма к действительности.
- Ты так смотришь?
- О, прости! - Для уроженца этой расы подобное поведение было более
грубым, чем для человека. - Мои мысли блуждали далеко.
- Где же? - Спросил Ферун своим обычным голосом.
- М-м-м. Да ничего особенного. Я начинаю думать о том, что мой род
действительно не играет большой роли для Доминиона. Может быть, нам
следует найти нечто более связанное с итрианским стилем и постараться
сделать из этого все что можно.
Ферун издал вибрирующий звук и шевельнул несколькими перьями. Это
сочетание не имело точного эквивалента на англике, но приблизительно могло
быть переведено так: "Вам подобные не являются единственными неитрианами,
находящимися под нашей гегемонией. Но только вы обладаете современной
технологией". Планх не был таким уж лаконичным, каким представляют его
звуковые выражения.
- Н-нет! - Пробормотал Холм. - Но мы. В Империи мы - лидеры! Конечно,
Великая Земля включает несколько миров и колоний негуманоидов, и множество
индивидуумов из различных мест получили земное гражданство, все это так.
Но большинство ключевых постов занято именно людьми, а не представителями
какой-либо иной расы. - Он вздохнул и посмотрел на кончик своей сигареты.
- Здесь, в Доминионе, что представляет собой человек? Горсточка на
уединенном шарике! О, мы трудимся, мы хорошо себя проявляем, но факт
остается фактом: мы не являемся таким уж значительным меньшинством в
великом созвездии меньшинств.
- Ты об этом сожалеешь? - Мягко спросил Ферун.
- Я? Нет-нет! Этим я только хотел сказать, что Доминион располагает
слишком ничтожным количеством людей, чтобы можно было все объяснить и
организовать флот по земному типу. Мы приспособились к вам лучше, чем вы -
к нам. И это неизбежный процесс!
- Я вижу тоску в твоем голосе и вижу ее в твоих глазах, - сказал
Ферун, и голос его прозвучал мягче, чем он этого хотел. - Ты снова думаешь
о своем сыне, ушедшем в птицы, не так ли? Ты боишься, что его младшие
сестры и братья захотят последовать его примеру.
Прежде чем ответить, Холм собрался с силами:
- Ты знаешь, что я уважаю ваш образ жизни. Всегда уважал и всегда
буду уважать. И я никогда не забуду, что Итри принимала моих людей, когда
Земля оказалась для них потерянной. Но и. Мы тоже заслуживаем уважения.
Разве не так?
Ферун подался вперед и положил руку на плечо Холма. Необходимость для
человека выразить свою скорбь была ему понятной.
- Когда он - Крис - впервые стал бегать и летать с итрианами, что ж,
я был рад. - Человек вздохнул. Он, не отрываясь, смотрел в окно. Время от
времени он касался пальцами сигареты, но жест этот был машинальный,
неосознанный. - Он всегда был слишком большим книжником, слишком одиноким.
Поэтому его друзья из Врат Бури, его визиты туда. Позже, когда он, Айат и
их компания сновали по всяким странным уголкам планеты - что ж, казалось,
что и я делал нечто в этом роде, когда был в его возрасте. Различие было
лишь в том, что я не нуждался в защите сзади, когда ситуация становилась
напряженной. Я думал, что он тоже может закончить флотом. - Холм покачал
головой. - Я не понимал толком, что с ним происходит, а когда понял, было
уже слишком поздно. Когда я прозрел, мы сильно поспорили, он убежал и
прятался на островах Щита целый год. Айат помогала ему. Ведь мне не стоит
продолжать, не так ли?
Жест Феруна был отрицательным.
После того, как Дэннель Холм, разгневанный, примчался в дом Литрана,
осыпал их оскорблениями, именно Первому марчвардену пришлось вмешаться,
успокоить обе группы и превратить дуэль в мирные переговоры.
- Нет, мне сегодня ничего не следовало говорить, - продолжал Холм. -
Просто. Ровена плакала этой ночью. Потому что он ушел и не попрощался с
нею. А главное, она беспокоится о том, что с ним может случиться, потому
что он присоединился к чосу. Например, сможет ли он вступить в нормальный
брак? Обычные девушки больше не отвечают его вкусу, а девушки-птицы. И,
конечно, наши малыши. Интересы Томми полностью вращаются вокруг итрианских
сюжетов. Школьный наставник приходил к нам сам, чтобы сказать, что Крис
отказывается учить урок, подчиняться требованиям, ходить на консультации.
А Джинни нашла себе итрианскую подружку.
- Насколько мне известно, - сказал Ферун, - люди, вошедшие в чос, как
правило, ведут вполне удовлетворительную жизнь. Конечно, возникают
различные проблемы. Но разве жизнь не ставит их перед нами всегда? Кроме
того, число трудностей будет уменьшаться по мере того, как число подобных
людей будет расти.
- Послушай, - Холм с трудом подбирал слова. - Я не имею ничего против
твоего народа. Да будь я проклят, если вообще когда-нибудь имел! Никогда я
не сказал и не скажу, что в том, что сделал Крис, было что-то позорное,
как я бы не сказал и не подумал этого, примкни он к какому-нибудь
священному ордену целебата. Но это все равно не понравилось бы мне. Для
человека это неестественно. И я изучил все, что смог достать о
людях-птицах! Конечно, большая их часть провозглашала, что они счастливы.
Возможно, что большинство и верило в это. Но я не могу не думать, что они
никогда не узнали о том, что они потеряли!
- Пешеходы, - сказал Ферун. На планхе этого было достаточно. На
англике ему пришлось бы произнести целую фразу, нечто вроде: "Мы тоже
теряем какую-то долю за счет тех, кто оставляет чосы, чтобы стать
индивидуумами по образу человека атомного века и жить в человеческих
общинах".
- Влияние, - прибавил он, что можно было перевести: "В течение
столетий Авалона немало было таких, кто формировался под влиянием вашего
примера, в том числе и целые чосы. Я полагаю, что это и есть главная
причина того, что некоторые другие группы стали наоборот более
реакционными, чем раньше".
Холм возразил:
- Разве основная идея не состояла в том, что обе расы этой колонии
должны были сближаться друг с другом, чтобы стать тем, чем они стали?
- Так было записано в Договоре, и эти слова остаются там и сейчас, -
Ферун выразил эту мысль двумя слогами и тремя выражениями. - Никто против
этого и не возражает. Но как может совместное житье не повлечь за собой
изменений?
- Да. Из-за того что Итри, в основном, и Инствуд, в особенности,
сделали успехи в приспособлении к земной технологии, ты веришь в то, что
для развития подобного процесса нужен лишь здравый смысл. Но все это не
так просто!
- Я ничего такого не утверждал, - сказал Ферун. - Я только хочу
сказать, что мы не должны тратить время попусту.
- Да, прости, если я. Я совсем не желал пускаться в разговоры, ведь
мы и раньше говорили много между собой. Но дома сейчас неспокойно. -
Человек поднялся с кресла, подошел к окну и посмотрел вдаль сквозь струйку
дыма.
- Давай-ка вернемся к делу, - сказал он. - Я бы хотел задать
несколько вопросов, касающихся различных аспектов готовности доминиона. А
тебе не мешает послушать мой рассказ о том, что здесь творилось, пока тебя
не было. И посмотреть под углом этого рассказа на положение дел во всей
Лаурианской системе. В чем тоже мало радостного.
ГЛАВА 3
Машина установила место своего назначения и устремилась вниз.
Первоначально ее высота была такова, что сидящий в ней ездок успел
различить дюжины точек, пляшущих на сверкающей поверхности воды. Но когда
они оказались ближе, все это скрылось за горизонтом. Теперь ему был виден
лишь неровный конус Сент-Ли.
Имея в диаметре 11308 километров, Авалон обладал пропорционально
меньшим, чем у Земли, расплавленным ядром; масса в 0.6345 Не могла
сохранить много тепла. Не хватало сил, чтобы удерживать землю в выгнутом
состоянии. В то же время процесс эрозии значительно убыстрялся.
Атмосферное давление на уровне моря равнялось, примерно, земному - а
падало медленнее из-за гравитации, так что быстрое вращение создавало
условия для неблагоприятной погоды. Благодаря всему этому поверхность
земли была в основном ровной, самый высокий пик Андромеда поднимался не
более чем на 4550 метров. Соответственно уменьшались массивы материков.
Корона защищала едва ли восемь миллионов квадратных километров, то есть
примерно территорию Австралии. В противоположном полушарии акватории Новая
Африка и Новая Гейлана напоминали скорее большие острова, чем маленькие
континенты. А кроме них существовало еще много мелких островков.
И все же один гигант здесь был!
В 2000 километрах западнее Грея начиналась гряда, чьи пики,
прорезающие воздух, были известны под названием Орнезии. Она уходила к
югу, перерезала тропическую зону и заканчивалась неподалеку от
Атлантического кольца. Таким образом формировалась природная
гидрологическая граница. Западная ее часть отделяла Средний океан за
экватором.
Роль ее в экологических процессах была неизмеримо высока. Более того,
после колонизации она стала социологическим феноменом: любое склонное к
эксцентризму существо - человек ли, итрианин ли - могло уйти туда,
расположиться на одном из островов и вести здесь свое собственное,
независимое существование.
Чосы основных территорий отличались как размерами, так и организацией
и традициями. Хотя они могли являться приблизительными аналогами кланов,
племен, графств, религиозных общин, республик или чего-то еще, у всех у
них была общая черта: их численность не опускалась ниже тысячи членов.
