еще одно изречение: "Те, кто прибывают в Драллар не готовыми купить
шкуру, неизбежно ее покупают".
- 3 -
Подобные вещи не оскорбляли хорошо продуманных этических постулатов
Флинкса. Это была не кража. Caveat emptor. Меха и древесное волокно,
древесина и воды были Мотыльком. Разве можно украсть семечки у помидора?
Продавец был счастлив от своей продажи, покупатели довольны своей
покупкой, а выручка все равно пойдет на поддержание города в виде
мероприятий по улучшению быта и взяток. Кроме того, любой инопланетянин,
могущий себе позволить поездку на Мотылек, вполне мог, черт возьми,
позволить себе платить по местным ценам.
Планета эта была по большей части довольно открытой. Правительством
служила монархия, атавизм более ранних времен планеты. Историки находили
ее странной и изучали ее, туристы считали ее колоритной и снимали ее, и
она лишь номинально нагоняла страх на своих граждан. Мотылек внезапно и
без подготовки швырнуло в водоворот межзвездной жизни, и он выдержал
этот трудный переход довольно неплохо, как быстро выяснили
несостоявшиеся заезжие культуртрегеры. Но на планете, где основная масса
туземного населения состояла из кочевых племен, следующих за такими же
кочевыми стадами, носящих мех животных, выказывавшими редкую драчливость
при потере названных мехов, представительное правительство оказалось бы
крайне неудобным. А Церковь, естественно, не вмешивалась. Советники даже
себя не считали составляющими правительство и, следовательно, и подумать
не могли навязывать таковое другим. С демократией на Мотыльке придется
подождать, пока кочевники не позволят себя сосчитать, снабдить индексами
и ярлыками, занести в картотеки, а это казалось делом
далеким-предалеким. Было хорошо известно, что Королевское Бюро Переписи
ежегодно публиковало цифры скорее комплиментарные, чем точные.
Главными промыслами планеты являлись продукты леса, меха и туризм.
И ремесла. В бескрайних лесах планеты изобиловали покрытые мехом
существа всех мыслимых видов (и несколько немыслимых). Даже насекомые
носили мех, чтобы укрыться от вездесущей воды. В Лесных Землях
произрастали главные разновидности твердой и мягкой древесины, включая
множество уникальных и неклассифицированных видов, например, некая
периодически отмирающая древесная губка. Когда на Мотыльке поминали
"зерно", оно не имело никакого отношения к муке. В гигантских озерах
водилась рыба, которую приходилось ловить с модифицированных барж,
снаряженных забрасываемыми киборгами лесками. Широко цитировалось, что
из всех планет Галактики только на Мотыльке настоящие неподдельные
pisces [Fpisces (лат.) - рыбы] имели равный шанс уйти домой с рыбаком, а
не наоборот. А охотники только начинали открывать этот аспект
потенциальных возможностей планеты - по большей части оттого, что
уходившие в огромные леса неподготовленными уже не возвращались.
Драллар был столицей и самым большим городом планеты. Благодаря
удачным галактическим координатам и просвещенной налоговой политике
сменявших друг друга королей, он стал теперь межзвездной рассчетной
палатой для товарообмена и коммерческих сделок. Все крупные финансовые
дома имели здесь по крайней мере филиал штаб-квартиры, зарезервировав
свои более пышные представительства для более "цивилизованных" планет.
Монарх и его чиновники были не более чем номинально коррумпированными, и
король присматривал за тем, чтобы народ не задавливали репрессивными
правилами и постановлениями. Делалось это, правда, вовсе не из любви к
простому человеку. Просто это было хорошо для бизнеса. А не будь
бизнеса, не было бы и налогов. Нет налогов - значит, нет и
правительства. А нет правительства - значит, нет и короля, положение
дел, которого текущий монарх, Его Сушайшее Величество Король Деве Ног На
ХХIV, изо всех сил старался избежать.
- 4 -
И к тому же Драллар обладал собственным запахом.
Вдобавок к местным жителям, в Дралларе занимались бизнесом
представители полусотни других разумных рас. Для поддержания постоянного
уровня жизни этого скопления коммерции требовалось фантастическое
разнообразие органического горючего. Поэтому сам центральный рынок
окружала кажущаяся бесконечной серия закусочных, автоповаров и
ресторанов, образовывавших в действительности одну огромную непрерывную
кухню. Конечная комбинация ароматов, производимых этими заведениями,
сливалась в неповторимую атмосферу. На более рафинированных торговых
перекрестках такие экзотические миазмы держали бы, как приличествует,
под замком. В Дралларе же не имелось для разложения никакого озона. Хлеб
насущный для одного являлся для другого ядом. А деликатес для одного мог
вызвать у другого тошноту.
Но благодаря какой-то случайности химии, или химии случайностей,
испарения так хорошо смешивались в естественно влажном воздухе, что
любое потенциально вредное воздействие сводилось на нет. Оставался
только вечно кружащийся густой запах, щекотавший горло и оставлявший
неожидавшие того рты в состоянии непрерывного слюноотделения. Всякий мог
получить обманчиво полный и сытный обед, просто просидев часок в центре
рынка и вдыхая его ароматы. Не так уж много других мест в Рукаве
приобрели то, что можно лучше всего описать как обонятельную репутацию.
И это правда, что гурманы прилетали из такой дали как Земля и Процион
всего лишь для того, чтобы посидеть на окраинах рынка и поучаствовать в
долгих и бурных состязаниях, в которых участники пытались опознать
обрывки ароматов, выносимые наружу влажным ветерком.
Причина кругового расположения данных заведений была простой. Любой
бизнесмен мог подкрепиться на окраинах рынка, а затем погрузиться в
водоворот коммерции без необходимости беспокоиться о том, что важную
сделку прервет внезапный порыв, скажем, едкого дыма, прего, от горящих
дров дерева бан. Большую часть дня огромный круг служил восхитительно
хорошо, но в обеденные часы он заставлял рынок больше чем когда-либо
походить на это проницательное туристское сравнение с морскими отливами
и приливами.
Флинкс остановился у лотка старого Кики, торговца сладостями, и
купил пирожок с тиксом. Эта стряпня готовилась на основе крепкого
местного гибридного зерна. Внутри он начинялся кусочками фруктов,
ягодами и маленькими, недавно созревшими мясистыми орехами парма.
Законченный продукт затем обмакивали в чан с тепловатым золотистым медом
и давали ему затвердеть. Он был жестким на зубах, но, ах, что творил с
небом! У него имелся один недостаток: плотность. Кусать тикс было все
равно, что жевать старую изоляцию скафандра. Но он обладал высокой
калорийностью; орехи-парма являлись слабым наркотиком, а Флинкс
испытывал нужду в небольшой стимуляции перед выступлением. Но более
всего Драллар был знаменит своей архитектурой.
Сооружения на рынке являлись довольно низкими, но за пределами
продовольственных полумесяцев виднелись древние стены, остатки Старого
Города. За ними и среди них были рассеяны здания, где шла коммерция
поважней. Именно здесь-то и текла живая кровь Мотылька, а не в
живописных ларьках ниже. Каждый день в темных задних комнатах и конторах
этих старых и новых строений обменивались продукты экономики дюжины
миров. Там находились рестораны для гурманов, обслуживающие богатых
спортсменов, возвращавшихся с озер и воротивших нос и закрывавших окна
от плебейских испарений, наступавших на них с продовольственных ларьков
внизу. Там чучельники занимались своим шумным искусством, набивая шкуры
пушистых яксмов и прикрепляя к щитам кошмарные черные головы рогатых
демичинских дьяволоп.
- 5 -
За ними поднимались многоквартирные дома, где жили средние и низшие
классы. Те, что победнее, характеризовались малым числом окон и
потрескавшейся штукатуркой, а те, что побогаче, - чудесными
многоэтажными фресками, нарисованными бродячими художниками, и блестящей
лазурной черепицей, сохранявшей в домах тепло зимой и прохладу летом.
Еще дальше поднимались изолированные скопления башен богатых инурбов с
их висячими садами и террасами из укрепленного хрусталя. Они высоко
воспаряли над шумом и гамом обыденности, искрясь при каждом утреннем
тумане, словно усыпанные самоцветами жирафы.
А из центра города поднимался, господствуя над всем, огромный
дворец правителей Драллара. Короли поколениями добавляли к нему новые
пристройки, сектор здесь, крыло там, каждый налагал на дворец отпечаток
своей личности. Там проживали король Деве Ног На и его двор. Иногда
король поднимался лифтом на самый высокий минарет и там, сидя с
комфортом на медленно вращающейся платформе, наблюдал на досуге
невозможный муравейник, составлявший его владения.
Но самым прекрасным у Мотылька был не Драллар с его сверкающими
башнями и разноцветными гражданами, не бесчисленные озера и леса, не
великолепные и разнообразные существа, обитавшие в них, а сама планета.
Именно это-то и привлекало первоначально людей к этой звездной системе.
Окольцованные планеты встречались достаточно редко.
А Мотылек был крылатой планетой.
"Крылья" и дали ей название и сделали ее уникальной в Рукаве. Они,
несомненно, когда-то являлись совершенным кольцом сатурновского типа. Но
когда-то в далеком прошлом кольцо сломалось в двух местах, возможно, в
результате сильного гравитационного напряжения или смены магнитных
полюсов. Наверняка никто сказать не мог. В результате получилось
незавершенное кольцо, состоящее из двух огромных полумесяцев из камня и
газа. Ближе к планете полумесяцы сужались, но, уходя в пространство,
они, благодаря уменьшающейся гравитации, развертывались в естественную
форму веера, образуя таким образом прославленный эффект "крыла". Они
были куда большей толщины, чем древние кольца Сатурна, и содержали более
высокий процент флюоресцентных газов. В результате с обеих сторон
планеты возникали две гигантские маслянисто-желтые светящиеся
треугольные фигуры.
Неизбежно единственную луну Мотылька нарекли Пламенем. Некоторые
считали это название банальным, но никто не мог отрицать его уместности.
Она была примерно на треть меньше земной Луны и находилась почти вдвое
дальше. У нее имелась одна специфическая характеристика. Она не
"горела", как, казалось бы, предполагало ее название, хотя и светила
достаточно ярко. Фактически, некоторые считали, что ярлык "луна"
совершенно непригоден, так как Пламя вовсе не вращалась вокруг своей
родительской планеты, а шествовала вместо этого впереди нее вокруг
солнца приблизительно по той же орбите. Поэтому прижились два названия:
Морковка, манящая вперед усыпанного самоцветами осла, никогда не
могущего достать ее, и Пламя. К счастью, открывшие эту планету устояли
перед искушением назвать эти два тела в честь первого изречения. Подобно
столь многим вывихам природы, они - планета и луна - отличались слишком
необыкновенным великолепием, чтобы подвергнуться такой насмешке.
Крыло на стороне Драллара виделось Флинксу только как тонкая
светящаяся линия, но он встречал его изображения, снятые из космоса. Сам
он никогда не бывал в космосе, но посетил много приземлявшихся в порту
кораблей. Там, путаясь под ногами старших членов экипажа, он внимательно
слушал, как они рассказывали повести об огромных кораблях с
- 6 -
КК-двигателями, курсировавших по темным и пустым местам небесного свода.
