мальчика перекусить, преграждая путь фуркоту Мафу ногой, когда тот
попытался последовать за мальчиком. Фуркот заскулил, но остался за
порогом. Борн поставил перед мальчиком еду, и тот всю ее жадно проглотил.
Слишком много народа в его жилище: сирота и два великана, которым
присущи черты ненормальности. Борн со злостью откусил жесткий кусок мяса.
- Иногда космический транспорт, - объяснял Кохома недоверчивой, но
вежливо внимательной публике, собравшейся вокруг вечернего домашнего
очага, - терпит катастрофу либо из-за естественных стихийных бедствий,
либо из-за халатности и небрежности служащего. - Кохома понял, что
находится в языческом обществе. - Кажется вполне возможным, - продолжал
он, интонационно выделяя слово "возможным", - что ваш народ сошел с одного
такого уцелевшего корабля и попал здесь в ловушку. Хотя в сложившихся
обстоятельствах враждебной природы этого мира я нахожу невероятным, что
кто-то из переселенцев смог выжить после того, как продовольственные
запасы были исчерпаны... Скорее всего, это наше самое верное
предположение. - Кохома сел.
Никто из сидящих вокруг костра не произнес ни слова. Кохома и Логан с
небольшой опаской обменялись коротким поддерживающим взглядом и
рукопожатием.
- Все это, - наконец медленно отозвался вождь Сэнд, - может быть так,
как ты говоришь.
Оба великана явно с облегчением вздохнули.
- Но мы не располагаем теми своеобразными знаниями, которые есть у
вас, и имеем свое собственное объяснение нашего существования.
Он посмотрел на Ридера и кивнул. Шаман поднялся. На нем было
церемониальное одеяние с нашитыми кусочками меха, с блестящими
коричневыми, красными и оранжевыми нашивками и головной убор, украшенный
птичьими перьями - теми, что они оставляют при линьке в Высшем Аду. И у
него был, конечно, топор, которым он размахивал, когда поднялся.
Раскачивая им, как дирижерской палочкой, Ридер поведал историю о
происхождении мира.
- Вначале было семя, - он произносил это напыщенно, нараспев.
Слушатели внимали с благоговением. Они слышали эту легенду тысячи раз, но
не теряли к ней интереса. - И это было не большое семя, - продолжал шаман.
- Однажды пришла мысль о воде и семя пустило корни в Дереве-эмфол. - Опять
это слово, подумала Логан. - Оно росло. Его ствол стал сильным и высоким.
После этого оно выбросило несколько ветвей. Одни из них превратились в
Колонны, на которых держится мир. Другие видоизменились и превратились в
два ада, которые заполнили мир. Появились бутоны, бессчетное количество
процветающих бутонов. Мы - отпрыски одних таких бутонов, фуркоты - других,
пиперы, которые до сих пор лежат в грибницах, - отпрыски совсем других
почек. Семя процветает, мир процветает, мы процветаем.
Кохома сдвинул и приподнял колени.
- Если это так и если вы верите, что мы пришли с планеты, совсем не
похожей на вашу, то как же все это объяснить с помощью вашей концепции?
- Ветви семенного дерева широко распространились, - ответил шаман.
Из круга послышался одобряющий ропот.
- А что если одна из ветвей была пересажена на другую часть этого
Дерева? - спросил Кохома.
- Оно бы погибло. Каждый отросток знает свое место на ветви.
- Тогда вы можете понять нашу ситуацию, - продолжал Кохома. - Ведь то
же самое верно и в отношении нас. Если мы не возвращаемся на собственную
ветвь - или в семя, или в дом, или в свое место - мы, безусловно, тоже
погибнем. Не могли бы вы нам помочь? В свою очередь мы сделаем для вас
все, что в наших силах.
Логан и Кохома старались придать своему лицу совершенно безразличное
выражение, пока деревенские жители обсуждали между собой их положение.
Кто-то подбросил в костер дров. Он загорелся ярче, зловеще вспыхивая
искрами. И клубящийся дым лениво поднимался столбом, устремляясь ввысь и
вился вокруг краев дверного занавеса, проникая в щели. И теплый дождь не
мешал ему.
Сэнд, Джойла и Ридер шепотом совещались. Наконец, Сэнд поднял руку и
шушуканье стихло.
- Мы поможем вам вернуться на вашу ветвь, в ваш Дом, - возвестил
вождь таким властным голосом, звучащим так, словно он исходил из мощного
громкоговорителя, а не из такой тщедушной оболочки. - Если это возможно.
Борн сидел внутри круга и взгляд его был прикован к земле. Так что ни
вождь, ни шаман, и вообще никто из братьев не видели его улыбку. Борн с
нетерпением ждал их решения. Но тут вдруг выяснилось, как далеко находится
станция пришельцев.
Все подавленно молчали, когда Логан поведала об этом.
- Подобное путешествие безумно, - заявил Сэнд, когда Логан закончила.
- Нет, это невозможно, невозможно. Я не могу никого отправить сопровождать
вас, не могу.
- Но неужели это неясно? - умоляюще произнесла Логан, вскакивая на
ноги и беспокойно вглядываясь в тягостно молчащие лица. - Если мы не
вернемся на станцию, то мы... то мы зачахнем, зачахнем и умрем. Мы...
Вождь прервал ее, невозмутимо подняв руку.
- Я сказал, что не могу никого отправить сопровождать вас. Так и есть
на самом деле. Я не мог бы приказать ни одному охотнику предпринять
подобное путешествие, хотя если кто-то согласится добровольно поехать с
вами...
- Это бессмысленный разговор, - прокомментировал со своего места
дровосек-сборщик Дендон. - Никто не вернется живым из такого похода.
Существуют россказни о тех местах, где сливаются вместе Низший и Высший Ад
и наступает конец света.
- Вы путаете смелость и глупость, - возразила Джойла. - Глупое
создание - это всего-навсего тот, кто необдуманно совершает смелые
поступки. Неужели среди нас нет кого-нибудь, кто рискнул бы своей жизнью
для того, чтобы вернуть Домой из далекого чужого места двух людей, которые
попали сюда по несчастью? И разве мы не добивались бы помощи с таким же
упорством, если бы она понадобилась нам самим? - Жена вождя посмотрела на
великанов. - Если эти люди похожи на нас, то, вопреки нашим настойчивым
просьбам и предупреждениям об опасности пути, они совершат то, что
задумали. Вполне возможно, что среди нас есть достаточно храбрый человек,
способный отправиться с ними. Я не охотник, так что я не могу.
- Будь я молод, - вставил Сэнд, - то отважился бы, невзирая на
опасность.
Но ты уже не молодой, подумал про себя Борн.
- Но поскольку я уже не молодой, - продолжал вождь, - я не могу.
Давайте не будем сдерживать тех, кто, быть может, жаждет совершить подвиг.
Сэнд окинул взором все собрание, так же, как это сделали Кохома и
Логан, как это сделали мужчины и женщины и сидящие в середине круга дети,
с широко распахнутыми глазами выглядывающие из-за плеч взрослых. Никто не
вызвался. Только живые звуки потрескивающего мертвого дерева в костре да
мягкое равнодушное журчание льющегося дождя.
Не тратя времени на раздумья, Борн неожиданно для самого себя
произнес:
- Я отправлюсь с великанами.
Все взоры, напряженные и сосредоточенные, обратились к тому месту,
где он сидел. Вот теперь, наконец, он надеялся хоть на какое-то восхищение
и одобрение. Но вместо этого взгляды выражали печаль и сожаление. И даже
великаны уставились на него с удовлетворением и облегчением, а вовсе не с
уважением. Борн с горечью подумал о том, что может произойти за многие
недели, которые были еще впереди.
- Охотник Борн будет сопровождать великанов, - заметил Сэнд. - Есть
кто-нибудь еще? - Борн оглядел своих товарищей. Внутри круга
почувствовалось возбуждение, которое исходило от людей, ищущих всяческие
предлоги для того, чтобы рассмотреть землю перед собой, почувствовать
тепло костра, исследовать швы на занавесе, висящем на дверном проеме -
короче говоря, все, что угодно, только бы не встречаться взглядом с
Борном.
Ну что же, замечательно. Он один отправится с великанами, один
познает их тайны.
- Вероятно, - холодно проговорил Борн, поднимаясь на ноги, - не будет
слишком обременительно, если я попрошу кого-нибудь обеспечить всем
необходимым нашу экспедицию.
Затем Борн повернулся и покинул собрание, чтобы отправиться в свое
жилище. И когда он уходил, то ему показалось, что кто-то пробормотал: "Для
чего расходовать хорошую пищу на тех, кто уже мертв?" Но Борн не
остановился и не стал выяснять, кому принадлежат эти слова.
Удачная охота, добыча грейзера - все это ничего не давало Борну.
Когда из всех охотников только у него одного хватило достаточно храбрости,
чтобы спуститься к воздушному кораблю великанов, то это вызвало восхищение
только у детей и ни у кого более. Ну уж теперь он сделает нечто
ошеломляющее, столь невероятное, что никто уже не сможет более
пренебрегать им. Он доставит великанов на их станцию-Дом или умрет.
Возможно, это заставит всех осознать его значимость. Если на этот раз он
не вернется, вот тогда они почувствуют себя виноватыми.
Разгорячившись от этих мыслей, Борн вдруг споткнулся о торчащий
корень и в ярости обернулся, чтобы обрушить проклятья на этого безмозглого
врага. И в этот момент он почувствовал себя немного лучше. Костер был
теперь далеко позади, а вокруг сгустилась тьма. Борн, чтобы прикрыться от
дождя, накинул на голову плащ.
Если великаны чувствовали, что они могут добраться до своей
таинственной станции, то почему он не ощущал такой уверенности?
Действительно, почему? Если только...
А что если и не было никакой станции, что если эти двое гигантов были
чертями из Нижнего Ада, посланными, чтобы подбить его покинуть Дом?
Да нет, чепуха! Они были такими же людьми, как и он, несмотря на
огромный рост и странный наряд. Иначе почему они могут говорить на том же
языке, что и все братья? Хотя какие-то странные модуляции звучали в их
голосах и как необычно они строили фразы! Они произошли не из эмфола. Но
Борн не мог даже и предположить этого. Поэтому он вполне благополучно
забыл о своих сомнениях.
Борн отодвинул навес на двери и вошел в свой дом, аккуратно прикрыв
за собой дверной проем. Развязав плащ, швырнул его в дальний угол. Из
темноты послышался глухой звук. Он тотчас насторожился - нож для костей
тут же оказался в его руке. От едва различимого силуэта доносилось
хныканье. Осторожно передвигаясь в темноте, Борн вытащил небольшой пакетик
с цветочной пыльцой, предназначенной для разжигания костра, посыпал ею
кучку дров, лежащих в середине комнаты на полу. Чирк - и дерево потрещало
и вспыхнуло ярким пламенем, высвечивая съежившуюся фигуру Брайтли Гоу.
Успокоившись, Борн отправил нож в ножны. После любопытного взгляда на
девушку, он сел у костра, скрестив ноги. Ярко-желтая глубина костра
действовала успокаивающе, казалась ласковой, любящей. Завтра они отбудут,
великаны и он, а сейчас ему хотелось забыться долгим, глубоким сном, но...
- Ты пришла посмеяться надо мной, как и все остальные, - беззлобно
пробурчал Борн.
- Нет-нет! - Брайтли Гоу медленно и неуверенно подошла к костру. Свет
обнажил глубину ее глаз, а Борн отметил - как прекрасен слабый огонь,
набирающий силу и постепенно превращающийся в костер. - Борн, ты ведь
знаешь о моих чувствах.
Он рассердился и раздраженно отвернулся.
- Тебе нравится Лостинг, ты любишь его, а мной ты играешь.
- Нет, Борн, - запротестовала девушка, и голос ее стал громче. - Мне
нравится Лостинг - да, но... Но ты мне тоже нравишься. Лостинг - славный,
но не такой славный, как ты. Совсем не такой. - Она смотрела на Борна
умоляюще. - Я не хочу, чтобы ты поступал так, Борн. Если ты уйдешь с
