- Я, правда, хотел отправиться в другое местечко, - лис покрутил
хвостом, - но нельзя отказаться от такого любезного приглашения. Я живу в
норе, но приличия знаю. - И перемахнув через плетень, он побежал к
дворику, где кричал петух.
- Здесь я еще не бывал, - прошептал Каг, - не мешает быть начеку. Не
знаю, стережет ли дом Вахур, один из тех псов, что не стыдятся служить
Гладкокожим. Позор! Замечательные у нас родственнички!
В садовой калитке была такая щель, что Каг мог свободно пролезть
через нее. Но он остановился. Лис не любил незнакомые лазейки, сулившие
обычно опасность. За калиткой его могла подстерегать неожиданная
неприятность, и Каг застыл возле щели. Дул нехороший ветер. Лис тщетно
морщил нос, - не доносилось ни шороха, но в воздухе чувствовалось
напряжение, какое-то волнующее ожидание; Каг не понимал чего именно, но
явно ощущал это.
Он лег ничком на землю. Тут он увидел, что впереди вырастает тень
почти так же медленно, как растет трава, и принимает форму большого носа.
За калиткой его подстерегал Вахур, подлый предатель, который, позоря
свободный народ, служил Гладкокожему человеку.
Кагу было не до раздумий.
Он стремительно развернулся, и крепкие ноги понесли его обратно к
плетню. Он слышал, как за его спиной Вахур перебирал своими быстрыми
лапами. Каг несся, спасая свою жизнь, а Вахур - свою честь, - ведь славно
было бы положить утром на хозяйский порог лиса. Вся деревня признала бы
его. Хозяин с любовью смотрел бы на него своими удивительно
проницательными глазами и ласково гладил бы мягкими руками. А в лунные
ночи родичи по всей деревне поднимали бы громкий лай в его честь...
Но Каг был далеко не прост. Еще раньше, приближаясь к деревне, он
изучил обстановку и нашел, куда можно удрать, где такой лаз, через который
легко проскользнет лиса, а собака в нем непременно застрянет.
Но Вахур оказался крепким малым. Он втиснулся в щель и, несмотря на
боль в ободранных боках, понесся дальше!
Каг добился большого преимущества, но еще не был в безопасности. Луг
окутался молочно-белым туманом, поглотившим лиса, но Вахур по нюху мчался
за ним с быстротой ветра.
- Только бы до ручья мне добраться, - думал Каг, - только бы до
ручья...
От тумана поседели ракитовые кусты. Проскочив через них, лис с
громким плеском прыгнул в воду. Но, сразу свернув в сторону, пробежал
немного по дну, потом вылез на песчаный откос и спрятался под ракитовый
куст, росший на том же берегу, по которому мчался Вахур.
Тут и пес добежал до ручья. Он слышал всплеск, его по-прежнему
преследовал лисий запах, и, не раздумывая, он оттолкнулся задними лапами и
перемахнул на другой берег.
Каг только того и ждал.
- Убирайся подальше, болван! - прошептал он и побежал обратно к
деревне старой дорогой.
Пес еще шире раскрыл глаза, - ведь давно пора бы увидеть Кага, но его
нос улавливал только тонкие чистые ароматы, среди которых не было вполне
определенного запаха лисьей норы.
- Не мог я его упустить, - подумал он и стал перебирать своими
длинными ногами в таком быстром темпе, который долго выдержать невозможно.
Немного спустя остановившись, Вахур в нерешительности огляделся. Он чуял
только свежие, бездушные запахи луга и наконец понял, что лис перехитрил
его. Дрожа от бешенства, описал он полукруг по росистой траве.
Безрезультатно. Пошел обратно по собственному следу. Безрезультатно.
Перепрыгнул через ручей и там опять уловил запах Кага, но уже более
слабый, потому что пала роса.
- Он меня одурачил! - прохрипел пес. - Убежал по воде. Позор мне! -
метался он на берегу, пока не нашел под ракитником лисье лежбище. - Здесь
он лежал, отдыхал, а я носился без толку.
От злости шерсть у него встала дыбом, и он с наслаждением разорвал бы
лиса на части.
Вахур затрусил по тропке, по которой раньше шла погоня, а теперь
мчался к деревне Каг.
Пес находил лисьи следы, но не обращал на них внимания, считая, что
они остались с тех пор, когда Каг спасался от него, а хитрый лис бежал по
проторенной дорожке именно для того, чтобы Вахур не почуял его свежего
запаха, а если бы и почуял, то принял за старый.
В деревне сонно тявкали собаки, и пес с грустью думал, что они лают
не в его честь и еще хорошо, если эта история останется в тайне, ведь
иначе все будут насмехаться над ним и в лунные ночи с издевкой судачить:
"Вы слышали? Гав-гав! Вы слышали, как хитрый Каг обставил зазнайку Вахура?
Вахур нас опозорил, а он еще кичится своей породой и смотрит на нас
свысока, когда хозяин берет его на охоту. Где же был Вахур со своим
знаменитым нюхом и силой, которой так гордится? Каг утащил у него из-под
носа гуся, а когда Вахур чуть не настиг лиса, тот, бросив свою добычу,
наскочил на него и вздул хорошенько. Вахур же, скуля, побежал к хозяину, с
которым так гордо прогуливается." Все это, конечно, неправда, но такой
слух пройдет по деревне, его безусловно разнесут собаки, которые ничуть не
лучше людей.
При мысли об этом Вахур приуныл.
Возле садов ему повстречалась большая белая овчарка.
- Я слышала, Вахур, с какой необыкновенной скоростью ты несся, -
сделала она ему комплимент. - Что случилось?
- И ты слышала? - с удивлением спросил Вахур. - Я тоже слыхал.
Поэтому и вышел. Если не ошибаюсь, волкодав Курра гнался за Кагом, за этим
воришкой, но лис перехитрил его. Уж этот, видишь ли, Курра сказал бы мне!
Это моя профессия. Да он завистник и теперь посрамлен. Но, пожалуйста, не
распространяйся об этом. Курра в дружбе со мной.
- Не беспокойся, Вахур, - сказала овчарка и, вильнув хвостом,
убежала, так как ей не терпелось разгласить потрясающую новость.
И когда звезды стали гаснуть, деревню уже обошла весть, что Курра
опозорился, преследуя Кага, который обошел его и унес в пасти большого
гуся, но так ему, Курре, и надо. Почему он не позвал Вахура, знаменитого
охотника, мастера в этом деле?
Вахур улыбнулся, но потом неодобрительно потряс головой:
- Уж этот Курра, уж этот Курра! Ну почему он меня не позвал? Я тут,
и, в конце концов, это моя профессия.
А бедняга Курра и знать не знал о своем великом позоре, - ведь он был
в гостях у своей невесты в соседней деревне...
Когда Каг по старой дорожке добрался до лазейки в плетне, где чуть не
застрял Вахур, он остановился. Отдуваясь от усталости, пролез через щель
и, выбравшись снова из сада значительно дальше, побежал вдоль заборов.
- Так! Теперь ты поищешь мой след, знаменитый...
Опять закукарекал петух.
- Хорошо тебе кричать, глупый гребешок, - Каг сердито оттопырил губы,
- Вахур стережет твою голову. И чуть ли не на мою беду ты меня звал...
Хап! К счастью, Цин, я тут как тут. Я чуть не выразился непочтительно. - И
он схватил мышку, которая брела сонная домой после визита к полевым
родственникам.
Лис проглотил Цин и сменил гнев на милость.
Он прошмыгнул в другой сад, где забор обветшал и дорожки заросли
бурьяном. Прежде он уже бывал здесь и знал, что в боковой стенке курятника
выломана доска.
Осторожно крадясь сквозь высокий бурьян, он и не заметил, как
добрался до дворика, где было не меньше бурьяна и под единственным деревом
стоял курятник.
Каг остановился возле него. Лис прекрасно все помнил. В боковой стене
и теперь не хватало доски, но он не любил незнакомые лазейки и поэтому
постоял минутку. Поднял свой чуткий нос и замер от удивления: в воздухе
стоял опьяняющий запах свежей крови.
Тут из темного птичника как будто донесся какой-то шорох. У Кага
шерсть встала дыбом.
- Кто-то меня опередил!
И он знал, этот "кто-то" еще в птичнике. В его птичнике.
Лис тихо сунул мордочку в щель, паук не поднимет больше шума, ползя
по стене. В воздухе не чувствовалось опасности, и Каг широко раскрыл
глаза, чтобы увидеть виновника кровопролития.
Сначала взгляд его остановился на белых куриных перьях. Курица лежала
на земле, а шею ее точно обвивало боа. Боа поднималось и опускалось - оно
дышало. Гнев Кага не знал границ. Маленький убийца был тут у него под
носом, но он с таким наслаждением высасывал драгоценную горячую кровь, что
ничего не замечал.
Это была ласка Чирик, которая убивает курицу лишь для того, чтобы,
перегрызя ей горло, выпить кровь.
Наказание не замедлило последовать. Лязгнули острые лисьи зубы, и
ласка уже навсегда перестала быть опасной для сна кур.
Разгрызанная на куски Чирик отправилась вслед за Цин, которую,
впрочем, очень любила, - ведь при виде мыши ласка не смотрит ни на что
больше. У мышей она не только выпивает кровь, но и съедает всю мягкую
тушку с кожей и костями. Теперь же Чирик и Цин встретились. Люди говорят:
"На том свете все встретимся."
Каг одобрял такую встречу. Закусил он отлично. Потом он выволок во
дворик курицу - лис считал, что она вполне сойдет, только горло в крови -
и опять заглянул в птичник.
Там на насесте сидело несколько кур; лишь теперь, почувствовав
опасность, они закудахтали.
- Ну вас к черту, дуры! Кто же вас обижает? - И когда разозленный
кудахтаньем, он уже приготовился прыгнуть в птичник, с улицы донесся шум.
Окаменев, Каг прислушался. Кто-то стучал в окно.
- Кум! Проснись! Это я, ночной сторож. Куры больно расквохтались. Не
мешало бы тебе поглядеть, не залез ли к ним какой гад.
Стало тихо. Куры тоже замолчали, и лис уже вознамерился стащить одну
с насеста, как вдруг в доме хлопнула дверь и по двору запрыгал свет
фонаря.
- Спасибо, кум. Сейчас взглянем. - И фонарь направился к Кагу.
Медлить было нельзя. Схватив лежавшую на земле курицу, Каг стал
пробираться через бурьян, который, плотно смыкаясь над ним, скрывал его.
До него еще долетел какой-то негодующий возглас, да и то едва различимый,
- ведь лис трусил уже по середине луга, где зябкие цветы укрылись белым
полотнищем тумана.
На краю рва Каг положил курицу на землю. - А я, неблагодарный, еще
поносил бедняжку Чирик. Если бы не она, то пришел бы домой с пустыми
руками, и Инь не спустила бы мне. Ты, Чирик, была молодчиной, но точно
жажда тебя изводила, - сказал он с ехидной улыбкой и напился свежей воды
из ручья.
Потом, снова взяв курицу, перепрыгнул на другой берег. К этому
времени деревня уже погрузилась в молчание. Сонно тявкала иногда то одна,
то другая собака, и луна пробиралась куда-то за лес. Затем бодро, весело
зазвонил к заре колокол, и маленькие звездочки, засыпая, сомкнули глаза,
- Не хватает мне еще опоздать. - Лис, отдуваясь, бежал с курицей
через лес. Курица была нетяжелой, но ее перья щекотали Кагу нос, и кроме
того ему приходилось быть настороже, потому что куриный запах заглушал все
прочие.
Деревья в лесу начали уже выплывать из тумана. Где-то у озера нежно
щелкал соловей, и серый небосвод в это раннее майское утро постепенно,
едва заметно голубел.
Каг мчался с курицей в зубах.
Эх, не то было при холостяцком житье! Тогда курица отправилась бы к
нему в брюхо, вслед за Чирик, и он сладко вздремнул бы где-нибудь под
кустом. Но теперь прежде всего - дети, и он пускал слюнки, держа в пасти
нежную курятину, которая представлялась ему еще более недоступной, чем
дикие утки, со свистом разрезавшие над ним воздух. Отцовские чувства
пустили глубокие корни в сердце Кага, и он любил свою семью.
Но он был голоден, того нельзя отрицать.
Опустив курицу на землю, он посмотрел по сторонам. Лес постепенно
оживал. Громко насвистывал песню черный дрозд, а Каг предпочел бы не
слышать резких звуков. Он от души ненавидел Черномазого, который при виде
