- Он - отец всех лжецов! Но я теперь в его руках, - всхлипывал Джек -
Он сказал, что я должен пойти во дворец и убить принца. Он сказал, что я -
единственный, кто здесь остался, что остальные далеко и не скоро прибудут.
Так что это придется сделать мне. Я сказал, так и быть, и вот - я не
сделал, что обещал, и теперь он хочет забрать мою душу! - В его голосе
слышалась отчаянная мольба о том благодеянии, которое было королю не по
силам.
Лиам повернулся к Джулиану:
- Можем ли мы что-нибудь сделать для него?
- Есть обряд, но... - ответил Джулиан и, взглянув на Джека, сказал
ему: - Ты умрешь, ты знаешь это. Ты уже умер, а здесь ты только потому,
что злые чары околдовали тебя. Да свершится то, чему суждено! Через час ты
умрешь. Ты понимаешь?
- Да, - прошептал Джек сквозь слезы.
- Ответишь ли ты на наши вопросы и расскажешь ли ты все, что знаешь в
обмен на смерть, чтобы освободить свою душу? - Джек закрыл глаза и
заплакал, как ребенок, но все же кивнул головой.
- Тогда поведай нам все, что знаешь о ночных ястребах и заговоре
против моего брата, - потребовал Лиам.
Джек шмыгнул носом:
- Шесть, нет, семь месяцев назад Золотой Ноготок говорит мне, что он
участвует в одном дельце, которое принесет нам прибыль. - Начав говорить
Джек, постепенно успокаивался. - Я спросил его, доложил ли он ночному
мастеру, а он ответил, что это пересмешников не касается. Не знаю, хорошо
ли вести с гильдией двойную игру, но против лишних денежек я ничего не
имею, и вот я ему говорю: <Почему бы нет?> и иду с ним. Мы встретились с
этим Хавараном, он и раньше имел с нами дело; тогда он задал нам кучу
вопросов, но сам не торопился отвечать, и я уже был готов выйти из игры,
даже не узнав, какие у них правила, как вдруг он кладет на стол кошель с
золотом и говорит, что после мы получим и побольше. - Джек закрыл глаза и
опять не то вздохнул, не то всхлипнул. - Пошел я с Золотым и Хавараном по
сточным туннелям к <Иве>. И чуть не рехнулся, когда увидел в подвале двух
гоблинов. У них, однако, было золото, а я и с гоблинами могу примириться -
было бы золота побольше. И вот они говорят мне - делай то и это и
рассказывай, что велят делать Хозяин, дневной мастер и ночной мастер. Я им
отвечаю, что это все равно, что положить голову на плаху, а они
выхватывают мечи и говорят, что если я откажусь, то уж точно голова моя
покатится. Я решил, что смогу отбиться от них, но они затащили меня в
другую комнату там же, в <Иве>, где сидел такой... в одежде до пят, в
плаще с капюшоном. Его лица я не видел, но говорил он както шипуче и
воняло от него... Я еще с детства запомнил этот запах.
- Что это было? - спросил Лиам.
- Однажды я почуял такой запах в норе. Пахло змеями.
Лиам обернулся к ахнувшему Тулли.
- Жрец пантатианских змеелюдей! - священники с видом крайнего
беспокойства стали тихо переговариваться. Тулли сказал: - Продолжай! У
тебя мало времени.
- Они начали выделывать такое, чего я раньше никогда не видел. Я не
мечтательная девица, которая думает, что все в мире чисто и прекрасно, но
о таком и помыслить никогда не мог. Они принесли ребенка! Девочку лет
восьми-девяти, не старше. Кажется, уж я-то всего насмотрелся.... Тот,
который в плаще, вытащил кинжал и... - Джек глотнул слюну, борясь с
приступом рвоты. - Ее кровью они нарисовали знаки и принесли какую-то
клятву. Я не часто вспоминаю про богов, но всегда по большим праздникам
кидаю монетку для Баната или Рутии. Но тут я принялся молиться Банату так,
словно мне надо было при свете дня ограбить городскую казну. Не знаю,
поэтому или по какой другой причине, но они не стали заставлять меня
приносить клятву... - Его голос сорвался. - Боги, они пили ее кровь! - Он
тяжело вздохнул. - Я согласился работать с ними. Все было хорошо, пока они
не велели мне устроить засаду на Джимми.
- Кто эти люди и чего они хотят? - напористо спросил Лиам.
- Как-то раз один из гоблинов сказал мне, будто есть пророчество про
Владыку Запада. Владыка Запада должен умереть, тогда что-то произойдет.
Лиам бросил взгляд на Аруту:
- Ты говорил, они называли тебя Владыкой Запада...
- Да, дважды, - подтвердил Арута, справившись со своими чувствами.
Лиам снова повернулся к пленнику:
- Что еще?
- Не знаю, - ответил Джек; видно было, что он очень устал. - Они
разговаривали друг с другом. Я им не очень-то подходил. - Комната снова
содрогнулась, а угли и факелы опять замигали. - Он здесь! закричал Джек.
Арута встал рядом с Лиамом.
- А яд? - потребовал он ответа
- Не знаю, - зарыдал Джек. - Это гоблин мне дал. Один из них назвал
его <терн серебристый>.
Арута оглянулся, но, кажется, никому из присутствующих это название
ничего не говорило.
- Оно вернулось, - вдруг сказал один из жрецов.
Несколько жрецов начали читать заклинания, потом замолчали и кто-то
сказал:
- Оно прорвалось через наши заклятия.
Лиам обратился к Тулли:
- Нам что-нибудь угрожает?
- Темные силы могут управлять только теми, кто сам отдался им.
Поэтому нам можно ничего не бояться.
В комнате похолодало, пламя в факелах дико заплясало, тени по углам
стали гуще.
- Не отдавайте меня ему! - заверещал Джек. - Вы обещали!
Тулли взглянул на Лиама; тот кивнул, показывая, что этим займется
отец Джулиан.
Король махнул рукой стражникам цурани, чтобы они освободили место для
жреца Лимс-Крагмы. Жрец встал напротив Джека и спросил:
- Есть ли в твоем сердце искреннее желание вверить себя милосердию
повелительницы нашей?
От ужаса Джек не мог вымолвить ни слова. Он заморгал полными слез
глазами и кивнул. Джулиан начал тихую, медленную молитву, а остальные
жрецы шептали заклятия. Тулли подошел к Аруте:
- Стой тихо. Смерть сейчас среди нас.
Все кончилось очень быстро. Джек несколько раз всхлипнул, потом вдруг
обвис на цепях, которые не дали ему упасть. Джулиан повернулся ко всем
остальным:
- Теперь он в объятиях повелительницы смерти. Никто больше его не
обидит.
И вдруг стены камеры задрожали. В комнате явно чувствовалось
присутствие чуждой, темной силы, которая в ярости билась, потеряв добычу.
Жрецы, а вместе с ними Паг и Кулган возвели магическую защиту против
беснующегося духа, и все внезапно стихло.
- Его здесь нет! - взволнованно воскликнул Тулли.
Лицо Аруты, опустившегося на колено перед кроватью, напоминало
каменную маску. Волосы вокруг головы Аниты лежали на подушке, подобно
темно-рыжей короне.
- Она кажется такой маленькой, - сказал Арута тихо, посмотрев на тех,
кто был с ним в комнате. Каролина крепко держалась за руку Лиама, а Мартин
стоял у окна рядом с Пагом и Кулганом. Все посмотрели на принцессу. Только
Кулган, казалось, был погружен в собственные мысли. Натан сказал им, что
принцесса не проживет и часа. Лори в соседней комнате пытался успокоить
мать Аниты.
Вдруг Кулган обошел постель, и голосом, громко прозвучавшим среди
приглушенных разговоров, спросил Тулли:
- Если бы у тебя был вопрос и тебе можно было бы задать его только
один раз, к кому бы ты обратился?
Тулли заморгал:
- Говоришь загадками? - Лицо Кулгана, с кустистыми седыми бровями,
сходящимися над изрядно выдававшимся вперед носом, не оставляло сомнении в
том, что он вовсе не собирается шутить. - Извини, - сказал Тулли. - Хм,
надо подумать. - Морщины на лице Тулли стали глубже. Потом его лицо
просветлело - ему в голову пришла мысль, которую он счел очевидной. -
Сарт!
Кулган указательным пальцем постучал по груди старого
священнослужителя:
- Правильно, Сарт.
- Почему Сарт? - спросил Арута, слушавший их разговор. - Это же один
из самых захудалых портов в Королевстве.
- Потому что, - ответил Тулли, - поблизости расположено Ишапианское
аббатство, о котором говорят, что оно вместило больше знаний, чем любое
другое место во всем Королевстве.
- И, - добавил Кулган, - если и есть место в Королевстве, где можно
разузнать хоть что-нибудь о терне серебристом и о противоядии к нему, то
это - Сарт.
Арута беспомощно посмотрел на Аниту:
- Но Сарт... Ни один всадник не может обернуться даже за неделю...
Вперед выступил Паг:
- Может, я смогу помочь. - И с неожиданной властностью в голосе он
произнес: - Покиньте комнату. Все, кроме отцов Натана, Тулли и Джулиана. -
Он обратился к Лори: - Сбегай в мои покои. Кейтала даст тебе большую книгу
заклинаний, переплетенную в красную кожу. Неси ее скорее сюда.
Лори, ни о чем не расспрашивая, выскочил из комнаты, да и остальные
тоже вышли. Паг тихо заговорил со жрецами:
- Вы можете замедлить ее движение во времени, не причинив ей вреда?
- Я могу, - ответил Натан. - Я замедлял время для темного брата перед
смертью. - Он бросил взгляд на Аниту. Ее лицо уже приобретало холодный
голубоватый оттенок. - Лоб у принцессы холодный и влажный. Силы быстро
покидают ее. Нам надо торопиться.
Три жреца быстро начертили пентаграмму и зажгли свечи. За несколько
минут они подготовили комнату, и вскоре зазвучала молитва. Принцесса
лежала в постели, окруженной розоватым сиянием, которое становилось
видимым только при взгляде боковым зрением. Паг вывел жрецов из комнаты и
попросил принести ему воск для печатей. Мартин отдал приказание, и паж
побежал за воском. Паг взял книгу, за которой отправлял Лори. Он снова
вошел в комнату и обошел ее вокруг, читая книгу. Закончив, он вышел из
комнаты и произнес заклинания.
Потом он поместил восковую печать на стену возле двери и закрыл
книгу.
- Все, - сказал он.
Тулли направился к двери, но Паг удержал его:
- Не переступай порога.
Старый жрец вопросительно посмотрел на него. Кулган в восторге
покачал головой:
- Разве ты не видишь, что мальчик сделал, Тулли? - Паг не мог не
улыбнуться: даже отрастив длинную седую бороду, для Кулгана он все равно
останется мальчиком. - Посмотри на свечи!
Остальные тоже заглянули в комнату и увидели, что имел в виду старый
чародей. Свечи в углах пентаграммы были зажжены, хотя при дневном свете
это не так-то просто было заметить. Но, если внимательно приглядеться,
было видно, что пламя свечей не мигало и не колебалось. Паг сказал:
- В этой комнате время идет так медленно, что проследить его движение
почти невозможно. Стены замка рассыплются в прах, прежде чем свечи сгорят
хотя бы на одну десятую своей длины. Если кто-нибудь пересечет порог, он
будет пойман, как муха в янтаре. Это означало бы смерть, если бы не
заклинание отца Натана, которое ослабляет натиск времени внутри
пентаграммы и охраняет принцессу.
- Как долго оно продержится? - спросил Кулган, явно благоговевший
перед своим бывшим учеником.
- До тех пор, пока не будет сломана печать.
Лицо Аруты отразило его душевные движения: у него впервые зародилась
надежда.
- Она будет жить?
- Она жива сейчас, - ответил Паг. - Арута, она живет между
мгновениями времени, и останется такой, как сейчас, пока не будет сломана
печать. Но тогда время снова потечет для нее так же, как и для всех нас, и
ей понадобится лечение, если таковое вообще есть.
Кулган, вздохнув, выразил мысли всех присутствующих:
- Теперь у нас есть то, что нам больше всего необходимо, - время.
- Да, но сколько его у нас? - спросил Тулли.
- Достаточно. Я найду лекарство, - твердо сказал Арута.
- Что ты собрался делать? - спросил Мартин.
Арута посмотрел на брата, и впервые за день в его взгляде не было
