Князя, хорошо укрепленный замок Аль-Ришад должен был стать свидетелем их
гибели. Здесь оставались их жены, дети и подруги, и здесь мужчины должны
были принять смерть, чтобы дать им возможность уйти.
Войско Князя напоминала старого усталого волка, загнанного сворой
собак, слишком большой в этот раз, чтобы можно было победить. Они были
окружены, и должны были драться по святому долгу мужчины, неписанному
кодексу чести, не позволяющему оставить своих близких на страшную и
мучительную смерть.
В огромном зале для пиров, с мрачно чернеющими полуосвещенными нишами,
накрывали столы для последнего пира последней ночи их жизни. Князь сидел
неподвижно, наблюдая за суетой людей, спешивших насладиться оставшимися
минутами.
Он поднялся, освобождая от тяжести своего большого тела окованное
железом неудобное деревянное кресло. Тут и там, пока он шел мрачными
коридорами замка, освещая чадящим факелом себе путь, раздавались пьяные
крики мужчин и вопли женщин, принимавших последние грубые ласки.
Он вошел в свои покои - грязный, пропахший потом и кровью, с озверевшим
от многодневных убийств лицом, и так, едва переступив порог, завалил на пол
женщину, его жену перед законом, раздирая ей платье и не обращая внимания на
ее сопротивление и крики боли, почти разрывая ей внутренности, последний
раз, по-звериному утоляя свою страсть.
Через несколько минут он отпустил ее теперь затихшее тело, с
испуганно-беспомощным, почти детским лицом, и мерзко кривящимися в плаче
губами. Он подумал, что она - не больше чем обычная самка, жаждущая жестокой
власти самца, но сумевшая родить ему сына. Она судорожно пыталась прикрыть
грудь полуразорванными кусками платья.
- Вставай, женщина, - приказал он грубо и властно. - Через полчаса все
женщины и дети должны покинуть замок. Там есть подземный ход, он выведет вас
далеко из окружения. Если захочет Бог, вы не умрете.
Он, замолчав, подошел к ней, и резко встряхнув, поставил на ноги, и
затем несколько раз, с силой, лишь слегка сдерживая себя и вымещая всю свою
боль и жестокость, накопившиеся в боях, ударил ее по лицу. Теперь она
перестала скулить, лишь со страхом глядя в его черные пронзительные
беспощадные глаза.
- Слушай меня, женщина, - повторил, едва сдерживая гнев, он. - Вы
пойдете быстро, очень быстро, и ты сделаешь все, чтобы спасти моего сына. Ты
поняла меня? - он тряхнул ее, поймав, наконец, в ее мозгу мысль понимания. -
Если вы не уйдете, я хочу, чтобы ты хорошо усвоила это, всех вас ждет одна
участь, - он, содрав с нее платье, вонзил пальцы глубоко ей во влагалище, с
силой прижав к своей грубой одежде ее нежное обнаженное тело, так что она
почти повисла на его руке. - Тебя будут насиловать, пока не разорвут вот
отсюда, - он повел правой рукой вверх, заставив ее закричать от боли, и
снова, почти раздирая ей внутренности пальцами, продвинул руку вверх по
мягкому, податливому влагалищу, а затем, дав ей возможность встать ногами на
пол, положил левую руку чуть ниже ее груди и почти сомкнул руки, ощущая
давление внутренностей. - И вот досюда, - он усилил давление рук, причиняя
ей боль и испытывая мрачное наслаждение от ее крика.
Потом, отпустив ее, он поставил ее на четвереньки, вонзив свой огромный
член по-звериному с силой, резкими толчками раздвигая ее тело, а, закончив
один раз и дав ей лишь несколько мгновений на отдых, снова все повторил,
войдя теперь в узкий, тугой анус, сжав ей до боли грудь и не давая
возможности выскользнуть, не обращая никакого внимания на ее крик, ощущая
бесконечное мужское наслаждение женщиной, последнее в его жизни.
Когда он отпустил ее, она лежала вся в крови, слизи и сперме на
холодном каменном полу, лишь тихо скуля от боли. Он посмотрел на нее сверху,
слегка толкнул ее тело ногой, уловив снова нарастающее возбуждение и увидев
ее полные ужаса глаза от вида его снова встающего члена. Он с сожалением
оглядел мягкий овал ее тела, невинное, почти детское, лицо. Жене Князя
исполнилось двадцать, но уже в двенадцать она испытала его грубые ласки,
доставшись ему в одном из боев, став его игрушкой, а потом через год, когда
она родила мальчика, чудесного крепкого младенца с серьезным, как у отца,
взглядом и способностью читать мысли, он не раздумывая больше ни секунды,
женился на ней, тринадцатилетней. Она всегда жила в Аль-Ришаде, со страхом,
- всегда со страхом! - ожидая его возвращения из очередной переделки.
- Поднимайся, - снова тронув ее ногой, грубо сказал он. - Оденься и
приведи сына. Да быстр ты! - рывком поднял он ее на ноги.
"Глупое безмозглое создание, не чувствующее своей гибели", - зло
подумал он.
Она украдкой обтерла кровь, натянула новое платье, вышла и тут же
вернулась с мальчиком. У него были странные серьезные серые, как у матери,
глаза. Князь подошел к мальчику, положив, почти придавив, ему на плечи свои
огромные руки.
- Здравствуй, сын, - мысленно сказал Князь.
- Мы должны уходить? - так же мысленно спросил мальчик.
- По подземному ходу. Я надеюсь, мы продержимся еще день, и вы успеете
уйти далеко.
- Можно остаться с тобой?
- Нет. - Он прижал сына к себе. - Это смерть. Идите как можно быстрее
несколько дней. Ты всегда почувствуешь опасность. Идите лесом. Даст Бог,
дней через пять доберетесь до княжества твоего дяди, там будете в
безопасности. И еще. - Нахмурился он. - Позаботься о матери. Я знаю, тебе
нужна не такая, но помни всегда - она тебя родила и поэтому ты кое-чем
обязан ей. Тем более, ты знаешь, она мало хорошего видела от меня.
- Я позабочусь о ней, - кивнул мальчик.
Через пятнадцать минут небольшой отряд, чуть меньше ста человек,
состоявший из женщин и детей, в сопровождении пяти вооруженных мужчин,
скрылся в подземном ходе, выводящем их за несколько километров от замка.
Князь надеялся, что им удастся спастись.
Он заглянул в зал, где вовсю шел пир, раздавались возбужденно пьяные
крики, но не присоединился к пировавшим. Освещая себе факелом путь, Князь
спустился по винтовой лестнице в подвал, в большое помещение для допросов и
пыток. Подкинув дров в большой камин, он взял длинный железный прут, и,
решив, что тот может понадобиться, грубо вдвинул его в жадные струи огня,
которые принялись облизывать холодный металл. Вошел стражник, ведший перед
собой высокого светловолосого мужчину. Пленник был скован по рукам и ногам,
что, однако, не мешало ему держать голову высоко поднятой. Лицо пленника
никак не отражало боль, вызываемую кандалами. Казалось, эта боль не имела к
нему никакого отношения.
Князь опустился в высокое кресло с жестко выступающей спинкой,
внимательно оглядев обнаженное, покрытое шрамами тело пленника.
- Здравствуй, Князь, - мысленно нарушил молчание заключенный.
- Здравствуй, Колдун, - так же мысленно ответил Князь, тщательно
обдумывая свои слова. - Твое мерзкое предсказание сбылось. 17 августа 1616
года завтра, и нас всех ждет смерть?! - полувопросительно-полуутвердительно
сказал он.
- Ждет, - подтвердил Колдун.
Князю показалось, что губы пленника тронула улыбка, и это вызвало его
гнев.
- Ты говорил, что узнал день нашей гибели по звездам?
- Это так. - Колдун слегка двинул плечами, заставив звякнуть цепь. -
Еще три месяца назад я предсказал тебе это. Как видишь, все сбылось.
- А может, ты сам приблизил нашу гибель? - понизив голос, спросил
Князь, впиваясь пленнику в глаза.
- Судьба.
- А я думаю - не так. Знаешь, сколько раз я жалел, что не дал тебе
сгореть в той деревушке в огне костра?
- Ты неплохо там повеселился, Князь. - В мозгу Колдуна быстро
пронеслось: полусгоревшая деревня, повсюду мужские и женские трупы, вопли
насилуемых и убиваемых женщин.
- Мои люди должны получать плату за службу, - примирительно сказал
Князь.
- Женщина не товар. У нее, как и тебя, есть душа.
- Да-да, тварь Божия, - Князь хрипло рассмеялся. - Тогда зачем Бог
создал ее? Не для того ли, чтобы мы, мужчины, могли развлечься и продлить
свой род, особенно не утруждая себя? Зачем Господь дал столько сил мужчине,
что нет бабы, которая могла бы отказать ему?
- Ты называешь своих зверей мужчинами?
- Они воины, и выполняют свой долг. Тебе, Колдуну, не понять этого. Что
значит - Честь, и что значит - Долг. - Нахмурился Князь. - За что тебя
хотели сжечь?
- Я вылечил одну женщину.
- Вылечил? Я слышал, она умерла, а ты ее оживил.
- Разве это под силу простому смертному?
- А разве ты простой смертный? - спросил Князь и только потом
задумался.
Рано или поздно, Князь знал, Колдун должен был быть предан смерти. И
теперь человек, предсказавший смерть Князю, должен был уйти вместе с ним в
небытие. Князь взглянул на раскаленный прут, принявший огонь камина, и
неожиданно для себя решил не мучить и не пытать Колдуна перед смертью. Он
убьет его сразу, одним ударом меча в сердце, на рассвете, перед битвой.
- Решил убить меня утром? - тут же спросил Колдун.
- А ты уже успел разнюхать? - Князь несколько раз моргнул, ему
показалось - вокруг тела Колдуна на миг появилось и тут же исчезло свечение.
- Другой давно бы убил тебя.
- И потерял бы последний шанс на спасение.
- В чем этот шанс?
- Сегодня странный день и странная ночь. Еще не пробил маятник...
Мысли Колдуна стали невнятными, и Князь заерзал в своем неудобном
кресле.
- Говори яснее. Что за маятник должен пробить?
- Раздел. Живое и неживое, жизнь и смерть. Я не могу тебе объяснить.
- Ладно, - примирительно сказал Князь. - Так в чем этот шанс?
- Я не знаю. Я ведь больше чувствую будущее, а не знаю наверняка, что
произойдет. - Он остановился, прислушиваясь. Громыхнула дверь и в помещение
ввалился стражник.
- Господин, с небом что-то творится не то!
- Началось? - Князь вопросительно посмотрел на Колдуна.
- Я не знаю, как это может быть.
- Отведите Колдуна в подземелье, - приказал Князь стражнику.
Низкие тучи нависли над замком, но над ним они имели
странно-красновато-бурый отлив, словно именно в этом месте было закрыто
солнце, а ведь стояла глубокая ночь! Князь всматривался в небо, которое все
усиливало цвет, перетекая шевелящимися разливами. Вдруг на небе ярко
вспыхнули алые прожилки кровавой изморози. Князь услышал, как одновременно с
этим залаяли собаки и заржали лошади. Ему захотелось спрятаться под стены
замка. Он несколько раз сжал руку в кулак, вонзив ногти в ладонь и с
удовольствием ощутив боль.
"Черт с ним, - решил Князь. - Пойду-ка к своим и буду пить до утра, а
там посмотрим. Авось, небо на нас не свалится. Колдун обещал спасение."
Он вновь шел по винтовой лестнице, пиршественный зал встретил его
пьяным, родным, и абсолютно реальным гоготом мужчин. Он улыбнулся про себя
и, заняв свое место, налил огромный кубок вина. И уже через несколько минут,
когда хмель ударил в голову, его перестали волновать странные метаморфозы
неба и даже страх скорой гибели отступил. Князь был воином, смерть много раз
смотрела ему в лицо, и он умел владеть собой.
x x x
Лао, так звали Колдуна, лежал на ледяном полу. Он думал о том, как
бессмысленно прошла его жизнь, как неблагодарны были люди, которых он лечил,
и как часто он страдал из-за своего дара предвидения. Еще в детстве он
