опасности, а у него самые смутные сведения о направлении, в котором лежит
город. Нет, Майрен - единственная надежда. Но как?.. Он не надеялся, что
сможет удрать зайцем. Корабли всегда внимательно обыскивали на случай,
если какой-нибудь раб надумает смыться. Он посмотрел на Майрена,
низкорослого, толстого, пузатого, одноглазого субъекта с золотым кольцом в
крючковатом носу. Этот муж весьма практичен и не захочет терять
расположение герцогини, помогая бежать ее невольнику. Ни за что на свете,
если Грин не сможет предложить ему нечто столь ценное, что заставит его
пойти на риск. Майрен хвастался, что он хладнокровный делец, что у него
крепкая голова, но по наблюдениям Грина в этом якобы неприступном черепе
было одно слабоватое место - алчность.
2
Герцог поднялся, и все последовали его примеру. Джугхастр пробормотал
формулу завершения дела и присел доглодать кость, остальные же гуськом
вышли. Грин шел впереди Зьюни, чтобы предупредить о малейшем препятствии
на ее пути и защитить от попытки нападения. Исполняя эту ответственную
миссию, он споткнулся и едва не упал - его тяпнули под коленку. Он
удержался на ногах, потому что был довольно ловким человеком, несмотря на
свои два метра роста и сто килограммов веса. Он побагровел и от громкого
смеха вокруг, и от ярости на Элзоу, который снова повторил свой трюк,
схватив ногу Грина и навалившись на нее всей своей тяжестью. Землянин
хотел отобрать копье у ближайшего стражника и пронзить тварюгу, но это
означало бы конец самого Грина. Раньше часто бывали случаи, когда из-за
какого-нибудь промаха он мог поменять этот мир на загробный, но теперь
нельзя было делать неправильных ходов. Теперь, когда побег так возможен!
Поэтому он через силу улыбнулся и снова пошел впереди герцогини, в то
время как другие разошлись по своим делам. Когда они достигли широкой
каменной лестницы, что вела в верхние этажи замка, Зьюни приказала Грину
отправляться на рынок и купить продукты на завтра. Что касается ее, то она
собиралась поспать до обеда.
Грин чертыхнулся про себя. Долго ли он протянет при таком темпе
жизни? Она намерена провести с ним половину ночи, после чего ему предстоит
вернуться к своим дневным обязанностям. Она вволю выспится к тому времени,
когда он навестит ее, а ему так и не удастся отдохнуть по-настоящему. А в
немногие свободные часы днем он должен был возвращаться к себе домой в
барак рабов и выполнять свои семейные обязанности. Эмра - его жена-рабыня
и ее шестеро детей слишком много требовали от нем. Они были более жестоки,
чем герцогиня, если такое возможно. Сколько можно? О Господи, доколе!
Положение становилось невыносимым. Даже если бы он и не услышал о
космическом корабле, то все равно бы сбежал. Лучше быстрая смерть при
попытке к бегству, чем медленная мучительная смерть от истощения. Он
поклонился на прощание герцогу и герцогине и последовал за фиолетовым
тюрбаном и желтыми одеждами Майрена через двор, через ворота в толстой
каменной стене, по мосту через широкий ров, по узким улицам города Квотца.
Здесь капитан-купец уселся в свою разукрашенную серебром и камнями
коляску. Два длинноногих раба между оглоблями, соплеменники Майрена и
матросы с корабля "Птица Счастья", прокладывали путь через толпу. Люди
уступали им дорогу, в то время как два других матроса бежали впереди,
выкрикивая имя Майрена и щелкая кнутами в воздухе.
Грин, убедившись, что никто из обитателей замка не сможет его
увидеть, тоже побежал, пока не поравнялся с рикшей. Майрен остановился и
спросил, что ему надо.
- Прошу прощения, ваше владычество, но может ли ничтожный раб
высказаться и не стать причиной вашего гнева?
- Полагаю, у тебя на уме нет плохих мыслей, - сказал Майрен,
оглядывая Грина глазом сквозь узкую щелку между бровью и толстой щекой.
- Дело касается денег.
- Ого, несмотря на твой чужестранный акцент, говоришь ты приятным
голосом. Ты - глашатай Меннирокса, моего бога-покровителя. Говори!
- Сначала, ваше владычество, поклянитесь Меннироксом, что ни при
каких обстоятельствах не разгласите мое предложение.
- Прибыль для меня будет?
- Да.
Майрен взглянул на своих соплеменников, терпеливо стоящих рядом и
демонстративно не обращающих внимания на их беседу. Он владел жизнью и
смертью каждого из них, но не доверял им. Поэтому он произнес:
- Наверное, будет лучше, если я сначала подумаю, прежде чем давать
такую серьезную клятву. Ты можешь встретиться со мной в Час Винопития в
Доме-Равенства? И можешь ли ты хотя бы намекнуть, о чем пойдет речь?
- Отвечаю "да" на оба твои вопроса. Мое предложение касается сушеной
рыбы, которую ты грузишь на свои корабли для эсторианцев. Есть еще одно
дело, но о нем я скажу только после твоей клятвы.
- Хорошо. Тогда - прощай до условленного часа. Значит, рыба, да? Ну,
мне пора идти. Время - деньги, сам знаешь. Навались, ребята! Полный
вперед!
Грин остановил рикшу и удобно расположился в коляске. Как помощник
управляющего домом, он имел достаточно денег. Более того, герцог и
герцогиня были бы недовольны, если бы он уронил их престиж, разгуливая по
улицам города пешком. Его экипаж двигался с довольно приличной скоростью,
но, наверное, каждый все равно узнавал его ливрею: бело-алую треугольную
шляпу и белую безрукавку с гербом герцога на груди - красные и зеленые
концентрические круги, перечеркнутые черной стрелой.
Улица вела все время вниз, потому что город был построен на склонах
холма, у подножия гор. Она петляла и изгибалась, давая Грину достаточно
времени для раздумий. Проблема была еще в том, что, если пленников в
Эстории казнят раньше, чем он доберется до них, ему все равно конец. Он
понятия не имел, как пилотировать космический корабль, потому что на борту
крейсера был пассажиром, а когда тот неожиданно взорвался, покинул
погибающее судно в одной из автоматических аварийных капсул. Капсула
доставила его на поверхность планеты и, насколько он знал, все еще
валялась там, где он ее оставил, в горах. Пробродив целую неделю, он едва
не умер с голоду, пока его не подобрали какие-то крестьяне. Они сдали его
солдатам ближайшего гарнизона, посчитав за беглого раба, за которого можно
получить награду. В городе Квотце Грина едва не поджарили, потому что
нигде не было записей, что он кому-то принадлежит. Но светлые волосы,
высокий рост и непонятная речь убедили поимщиков, что он, скорее всего,
спустился с отдаленных гор на севере. А раз он не был рабом, то должен был
стать им.
Сказано - сделано. Он стал рабом. Он отпахал шесть месяцев в
каменоломне и год отработал в корабельном доке. Потом герцогиня случайно
увидела его на улице, и его взяли в замок.
Оживленные улицы были заполнены низкорослыми, темноволосыми и
коренастыми местными жителями и более рослыми и светлокожими рабами.
Первые носили тюрбаны различных цветов, показывающих их статус и
профессию. А рабы носили треугольные шляпы. Иногда встречался священник с
козлиной бородкой и в шестиугольных очках. Мимо проносились экипажи и
повозки, влекомые людьми или большими сильными собаками. Торговцы стояли у
дверей своих лавок и громко нахваливали товары. Они продавали ткань,
одежду, орехи грихтра, пергамент, мечи, ножи, шлемы, лекарства, книги по
волшебству, теологии и о путешествиях, специи, парфюмерию, чернила,
циновки, сладкие напитки, вино, пиво, тонизирующие напитки, картины - все,
что производила эта их цивилизация. Мясники стояли у открытых магазинов, в
которых висела неощипанная дичь, покачивались на крючьях освежеванные туши
оленей и собак. Продавцы птиц показывали свой яркий голосистый товар.
В тысячный раз Грин подивился на эту странную планету, где животный
мир представляли только люди, собаки, травяные коты, небольшие олени и
низкорослые животные, похожие на лошадей. Здесь явственно ощущалось
недостаточное разнообразие животных, зато было очень много птиц.
Отсутствие быков, волов и лошадей, как полагал Грин, и явилось причиной
повсеместного распространения рабства. Люди и собаки были основным тяглом.
Несомненно, этому было какое-то ой яснение, но оно захоронено в такой
глубине веков, что никакая история не докопается. Грин, всегда очень
любознательный, хотел бы иметь побольше времени и средств для
исследований, но у него не было ни того, ни другого. Он все еще был занят
тем, чтобы сохранить в целости свою шкуру и как можно скорее найти способ
выбраться из этой дыры.
Достаточно много сил уходило просто на то, чтобы пробраться через
узкие, переполненные толпой улицы. Приходилось часто показывать свой жезл,
чтобы толпа расступилась. Но по мере приближения к порту становилось легче
- улицы там были намного шире.
Огромные телеги, увлекаемые толпами рабов, везли груз к судам или
обратно. Проезды должны быть достаточно широкими, иначе возы растерли бы
людей о стены домов. Здесь и были так называемые бараки, где жили портовые
рабы. Когда-то этот район был просто замком, в котором мужчин и женщин
запирали на ночь. Но еще во времена старого герцога стены разрушили и
построили новые здания. "Ближайшая земная аналогия, - подумал Грин, -
типовое проектирование жилых зданий. Небольшие здания, абсолютно
одинаковые, выстроенные, как солдаты на плацу".
Он хотел было заглянуть домой, повидаться с женой Эмрой, но раздумал.
С ней ввяжешься в спор или еще какие-нибудь дела - и придется потом
потратить много времени, чтобы ублажить ее, а он должен торопиться на
рынок. Он ненавидел семейные сцены, а Эмра была прирожденной трагической
актрисой. Она, можно сказать, наслаждалась ими.
Он отвернулся от бараков и посмотрел на другую сторону улицы, где
возвышались высоченные стены складов. Там суетились рабы. С помощью
подъемных устройств, похожих на корабельные кабестаны, они поднимали или
опускали огромные тюки. "Здесь, - подумал Гуин, - для меня нашлось бы
подходящее дело - механизация ручного труда. Внедрить бы паровую машину.
Какой толчок для развития всей планеты! Автомобили на древесном топливе
заменили бы рикш. Подъемные краны работали бы от паровых машин. Корабли
получили бы привод к колесам от парового котла. А можно было бы проложить
рельсы через Ксердимур и пустить по ним локомотивы вместо кораблей. Но
стальные рельсы стоят слишком дорого, и банды варваров, снующие по
травянистым равнинам, будут разбивать их и ковать себе оружие".
Кроме того, всякий раз, когда он предлагал герцогу новый и более
эффективный способ труда, он натыкался на каменную стену обычаев и
традиций. Нельзя было внедрить ничего нового, если боги не одобрят этого.
А божья воля передавалась людям через посредников-священников. Они же
держатся за статус-кво, как голодные младенцы за материнскую грудь или как
старые скряги за свой хлам. Грин мог бы вступить в борьбу с теократией, но
предвидел, что ради ничтожного результата не стоит становиться мучеником.
- Алан! Алан! - послышался знакомый голос.
Он вздернул плечи, словно черепаха, убирающая голову под панцирь, и
попытался не обращать внимания на зов. Но голос, хотя и женский, обладал
такой силой и звучностью, что все вокруг оглядывались, чтобы посмотреть на
его обладательницу. Не было смысла притворяться, будто он не слышит.
- Алан, демон, а не человек, стой!
Грину пришлось приказать мальчишке-рикше развернуться. Мальчишка,
ухмыляясь, выполнил приказание. Как и все в районе порта, он знал Эмру,
