нем и будил, если по снастям к ним приближался старший марсовой. Однажды в
полдень свист Гризкветра пробудил Грина от крепком сна.
Тревога оказалась напрасной, выговор достался другому матросу. Не в
состоянии больше уснуть, Грин наблюдал за стадом хуберов, которые
вскакивали на ноги при появлении "Птицы". Эти красивые миниатюрные лошадки
с оранжевыми телами, черно-белыми гривами и щетками за копытами иногда
сбивались в стада по несколько сотен голов. Они были так многочисленны,
что своими развевающимися гривами и хвостами напоминали пенящиеся волны
бескрайнем моря.
Такая бескрайность была только на этой планете. Грин нигде не видывал
такой плоской равнины. Он не мог поверить, что она простирается на тысячи
миль, ни разу не нарушаемая оврагами или буграми. Но так оно и было,
насколько он мог видеть со своем наблюдательного пункта. Это было красивое
зрелище. Трава была высокая, с толстыми стеблями. Она была ярко-зеленою
цвета, почти блестящая и куда ярче земной травы. Ему рассказывали, что в
сезон дождей она расцветает множеством маленьких красных и белых цветов и
благоухает приятными ароматами.
На этот раз Грин заметил нечто необычное. Высокая трава вдруг
оборвалась и сменилась полем с короткой, не более дюйма высотой, словно
здесь недавно прошла гигантская газонокосилка. Поле было с милю шириной, а
в длину простиралось перед "Птицей" насколько хватало взгляда.
- Что ты думаешь об этом? - спросил он у сына Эмры.
- Не знаю. - Гризкветр пожал плечами. - Матросы говорят, что это
делает вуру - животное размером с корабль, которое выходит только по
ночам. Оно ест траву, но нрав у него, как у злой собаки. Оно нападает на
корабли и расправляется с ними, как с картонными коробками.
- Ты веришь этому? - спросил Грин, внимательно глядя на него.
Гризкветр был сообразительным пареньком, и он надеялся заложить в его
сознание семена здорового скептицизма. Может быть, со временем эти семена
дадут ростки философии.
- Я не знаю, правду рассказывают или нет. Все может быть. Но я не
встречал никого, кто видел бы вуру. А если оно выходит только по ночам,
где же оно прячется днем? Здесь нет отверстий в почве, чтобы оно могло там
спрятаться.
- Очень хорошо, - улыбаясь, произнес Грин. Гризкветр в ответ тоже
радостно улыбнулся. Он уважал своем приемного отца и радовался каждому
знаку внимания и малейшей его похвале. - Готовь свое сознание к любым
поворотам. Никогда не решай ничего окончательно, пока у тебя не будет
твердого доказательства. И помни, что может появиться новое
доказательство, которое отвергнет старое. - Он грустно улыбнулся. - Для
примера можно привести хоть мой собственный опыт. Одно время я нипочем не
верил в то, что вижу сейчас собственными глазами. Я считал все эти истории
выдумками и россказнями тех, кто пересекает под парусами эти травяные
моря. Но теперь я начинаю думать, что, может быть, и вправду существует
такое животное, как вуру.
Оба примолкли, наблюдая, как бегут хуберы - словно текут живые
оранжевые реки. Над ними кружили бесчисленные стаи птиц. Они тоже были
красивы и еще более живописны, чем хуберы. Иногда одна или другая случайно
попадали в снасти, ослепляя красочным оперением и взрываясь яростными, но
мелодичными звуками или недовольными хриплыми воплями.
- Смотри! - возбужденно крикнул мальчишка, указывая пальцем. -
Травяной кот! Он подкрадывался, чтобы схватить хубера, а теперь боится,
что они затопчут его насмерть.
Грин проследил за его пальцем и увидел длинное тело с тигриной
раскраской, со всех ног улепетывающее впереди тысячекопытного стада. Вот
зверь оказался окруженным со всех сторон пламенногривыми животными. На
глазах у Грина хуберы сомкнулись и большой кот исчез из виду. Он мог
остаться в живых только чудом.
Внезапно Гризкветр воскликнул:
- О боги!
- В чем дело? - откликнулся Грин.
- Смотри, на горизонте! Парус! Похож на паруса вингов!
Другие тоже увидели. Корабль наполнился криками - трубач сыграл
тревогу. Голос Майрена перекрыл все остальные звуки, когда он рявкиул в
мегафон. Хаос постепенно преобразовался в порядок, и каждый матрос занял
строго определенное место по боевому расписанию. Животных, детей и
беременных женщин отправили в трюм. Пушкари с помощью крана принялись
выгружать из люка мешочки с порохом. Стрелки роем полезли по снастям.
Остальные марсовые заняли свои места. Поскольку Грин был уже на месте, он
мог спокойно наблюдать за приготовлениями к битве. Он видел, как Эмра
торопливо поцеловала детей, убедилась, что все они отправились в трюм, и
начала рвать материю на полоски для перевязки раненых и на пыжи для
стрелков. Один раз она взглянула вверх и помахала ему рукой, прежде чем
вернуться к своей работе. Он тоже помахал в ответ и получил вздрючку от
старшего марсового за нарушение дисциплины.
- ...и отстоишь дополнительную вахту, Грин, когда все это закончится!
Землянин застонал и пожелал, чтобы старший свалился и переломал себе
кости. Опять ему не выспаться как следует!..
День уже подходил к концу, когда неизвестный корабль чуть
приблизился. За ним появился еще один парус, и экипаж встревожился еще
больше. По всем признакам, их преследовали винги. Они обычно действуют в
парах. Конфигурация парусов, сужающихся книзу, резкие очертания корпуса,
увеличенные колеса подтверждали это.
Странно, но дисциплина на некоторое время ослабла. Детям и домашним
животным разрешено было подняться из трюма, женщины начали готовить еду.
Даже когда чужой корабль приблизился настолько, что можно было различить
цвет его парусов, оказавшийся ярко-малиновым - это подтверждало подозрения
о его принадлежности к вингам - боевая готовность не была объявлена.
Майрен объяснил, что к тому времени, когда винги окажутся на расстоянии
пушечного выстрела, наступит ночь.
- Для них это неудача, а для нас счастье, - произнес он, шагая из
стороны в сторону, теребя кольцо в носу и беспокойно моргая здоровым
глазом. - Еще целый час до восхода большой луны. Похоже, и тучи могут
появиться. Смотри! - крикнул он первому помощнику. - Слава Меннироксу, не
облачко ли появилось там, на северо-востоке?
- Клянусь богами, так оно и есть! - ответил помощник, уставившись
вверх и ничего не видя в ясном небе, но надеясь, что желание станет явью.
- Да, Меннирокс благоволит к своим почитателям! - сказал Майрен. -
"Да воздастся тем, кто любит тебя!" Книга Праведников, глава десятая, стих
восьмой. И Меннирокс знает мое отношение к нему!
- Да, конечно, - подтвердил помощник. - Но какой у тебя план?
- Как только последний луч солнца совершенно исчезнет с горизонта и
силуэт корабля станет неразличим, мы резко изменим курс. Нам известно, что
они движутся близко друг к другу в надежде взять нас в клещи и открыть
перекрестный огонь. Ну, мы дадим им такой шанс, но исчезнем прежде, чем
они успеют им воспользоваться. В темноте мы проскользнем между ними и
откроем огонь обоими бортами. К тому времени, когда они смогут ответить,
нас уже не будет между ними. И тогда, - он хлопнул себя по толстым ляжкам,
- они, может быть, вдребезги перебьют друг друга, причем каждый будет в
уверенности, что стреляет по нам! Хо-хо-хо!
- Пусть Меннирокс будет с нами, - произнес помощник, бледнея. - Тут
нужен точный расчет и немалая доля удачи. Мы смертельно рискуем: мы не
сможем увидеть их, пока не очутимся совсем рядом. А если мы будем
двигаться прямо на них, нам не избежать столкновения. Бац! Хлоп!! Бух!!!
Все всмятку!
- Это верно, но, если не рискнем, нам придется еще хуже. С рассветом
они нас догонят, а маневренность у них лучше. Они начнут обстреливать нас
с двух сторон, и как бы отчаянно мы не сопротивлялись, долго нам не
продержаться. А знаешь, что будет после? Винги не берут пленных, если они
не заканчивают вылазку и не идут в порт.
- Предлагал ведь герцог выделить фрегаты сопровождения, - пробормотал
помощник. - Даже одного было бы достаточно.
- Что? И отдать половину прибыли от рейса этому грабителю-герцогу? Ты
в своем уме, сынок?
- Если и не в своем, то не один я, - ответил помощник, поворачиваясь
так, чтобы ветер унес его слова. Но рулевые слышали и передали этот
разговор дальше. Через пять минут о нем знал весь корабль.
"Конечно, он страшный скряга, - говорили в экипаже. - Но все мы его
родственники и знаем цену деньгам. И разве мы не уважаем нашего толстячка?
Кто еще, кроме капитана клана Эффениканов, может придумать такой трюк и
выполнить его? А если он жаден до денег, то почему не боится рисковать
судном и грузом, не говоря уже о собственной драгоценной жизни или еще
более драгоценных жизнях своих родственников? Нет, Майрен, хоть он
одноглазый и толстопузый, и по характеру не сахар, умеет командовать.
Брат, налей-ка мне еще стакан из бочонка и давай выпьем за мужественном и
алчного капитана Майрена, настоящего Торговца".
Грэзут, пухлый низкорослый арфист с женственными манерами, взял свою
арфу и начал петь любимую песню клана, о том, как они, племя с холмов,
спустились в долину целое поколение тому назад. И о том, как они
пробрались на территорию ветролома в городе Чатлзай и похитили большой
ветроход. Как с тех пор они стали матросами зеленых морей бескрайней
долины Ксердимур. Как водили похищенный корабль, пока он не был уничтожен
в великой битве с огромным кринканспрунгерским флотом. Как они взяли на
абордаж вражеский корабль, перебили всех мужчин, а женщин взяли в плен и
прорвались через весь неприятельский флот. О том, что пленные женщины
стали рабынями и родили им детей и теперь кровь эффениканцев наполовину
смешалась с кринканспрунгерской, вот почему многие из них теперь
голубоглазые. О том, что теперь Клан владеет тремя большими торговыми
кораблями или, вернее, владел два года назад, пока другие два не
перевалили через зеленый горизонт в месяц Дуба, и с тех пор о них ничего
не слышно. Но они когда-нибудь вернутся с кучей чудесных рассказов и с
мошной, набитой драгоценностями. И как теперь Клан идет в поход под
командованием могучего, хваткого, удачливого и набожного капитана Майрена.
Если говорить о Грэзуте, то обязательно надо упомянуть о его красивом
баритоне. Грин, прислушиваясь к его голосу, доносящемуся с далекой палубы,
ясно представлял себе взлеты и падения этого народа и понимал, почему они
так самонадеянны, драчливы, подозрительны и храбры. В конце концов, если
бы он родился на этой планете, то сам не захотел бы никакой другой жизни,
кроме прекрасной, романтической, кочевой жизни матроса ветрохода. С
условием, конечно, чтобы у него хватало времени для сна.
Грохот пушки оборвал его раздумья. Он поднял взгляд как раз вовремя,
чтобы заметить, как ядро ударилось о травяное море. Этого было
недостаточно, чтобы Грин испугался, но зрелище вспаханной ядром земли
всего в двадцати футах от правого борта корабля заставило его понять,
какие последствия мог вызвать удачный выстрел.
Однако винги не стали больше стрелять. Они были опытными пиратами и
знали, что не стоит тратить боеприпасы понапрасну. Они, несомненно,
надеялись вызвать панику среди экипажа "Птицы", хотели заставить их
открыть ответную стрельбу и зря потратить порох. Зря, потому что солнце
садилось, и через несколько минут сумрак сменился непроглядной тьмой.
Майрен даже не позаботился сказать своим людям, чтобы повременили с
ответным огнем: они и сами не собирались прикасаться к пушкам, пока он не
отдаст приказ. Вместо этого он еще раз грозным шепотом велел не зажигать
