Но ее кошка проснулась и, наверное, разбудит ее.
- На всех шестах - черепа кошек, - вмешалась Эйга. - Должно быть, это
священное для них место. Наверняка вход сюда запрещен всем, кроме старых
жриц.
- Может, и так, - ответил Грин. - Но должны же они проводить где-то
здесь религиозные обряды. Там, с другой стороны от входа в пещеру, куча
человеческих черепов и покрытый кровью столб. У нас два выхода. Можно
спуститься по другой стороне холма, выбраться на равнину и попытать
счастья там. А можно спрятаться в пещере и надеяться, что из-за табу никто
не будет нас там искать.
- А мне кажется, они первым делом заглянут сюда, - сказала Эйга.
- Нет, если мы не разбудим старуху. Тогда дикари, если спросят ее
позднее, не проходил ли кто мимо, получат нужный нам ответ.
- А как насчет кошек?
Грин пожал плечами.
- Будем надеяться, что нам повезет и они не начнут вопить, когда мы
войдем в пещеру.
Он имел в виду все усиливающееся кошачье мяуканье.
- Нет, - возразила Эйга, - этот шум привлечет сюда островитян. Они
поймут, что здесь кто-то чужой.
- Ладно, - ответил Грин. - Я не знаю, что собираешься делать ты, а я
иду в пещеру. Я слишком устал, чтобы бежать дальше.
- Мы тоже, - согласились остальные женщины. - У нас больше нет сил.
Наступило молчание, и это молчание нарушил чей-то голос. Мужской. Он
тихо прошептал:
- Пожалуйста, не пугайтесь. Не кричите. Это я....
Из тени позади них вышел Майрен с прижатым к губам пальцем и
блестящим в лунном свете глазом. Это был потерпевший крушение капитан, а
не командир "Птицы Счастья" в красивой форменной одежде, что владел
солидным богатством и распоряжался судьбами членов клана Эффениканов. Но в
другой руке он нес брезентовый мешок. Грин, увидев его, понял, что Майрен
умудрился не только спасти собственную шкуру, но и унес все свои
драгоценности.
- Смотрите! - объявил Майрен, взмахнув мешком. - Не все еще потеряно.
Грин думал, что он имеет в виду свои драгоценности. Но Майрен
повернулся и дал знак кому-то позади себя. Оттуда выскользнул Гризкветр.
Слезы блестели у него на глазах, когда он подбежал к матери и упал в ее
объятия. Эмра тихо заплакала. До сих пор она удерживала горе по детям,
которые, как она думала, навеки пропали для нее. Теперь, увидев старшего
сына, вышедшего из тьмы деревьев, будто из могилы, она словно освободилась
от ледяного панциря, скрывавшего горячий поток чувств.
Она всхлипнула:
- Спасибо всем богам, что вернули мне сына.
- Если боги такие всемогущие, почему они позволили убить других твоих
детей? - мрачно спросил Майрен. - И почему они убили моих сородичей,
почему они разбили "Птицу"? Почему?..
- Заткнись! - приказал Грин. - Теперь не время сожалеть о потерях.
Нам нужно поскорее выбраться из этой заварушки. Плакать будем после.
- Меннирокс - неблагодарный бог, - пробормотал Майрен. - И это после
всего, что я сделал для него!
Эмра вытерла слезы и обратилась к сыну:
- Как ты спасся? Я думала, что всех мужчин, кто не погиб во время
крушения, проткнули копьями.
- Да, почти всех, - ответил Гризкветр. - Но я забрался в трюм и
спрятался позади перевернутого рыбного чана. Там было мокро, а вокруг
полно дохлой рыбы. Дикари сразу меня не заметили. Но потом бы, конечно,
нашли, когда принялись бы грабить судно. Эта мысль заставила меня
пробраться на другую сторону ветрохода, подальше от дикарей. Потом я
ползком перебрался в густую траву на краю острова и чуть не умер от
страха, потому что головой уперся в Майрена, который тоже прятался там.
- От толчка меня выбросило с передней палубы, - вмешался капитан, -
и, конечно, переломало бы мне все кости, но я упал прямо в парус,
прикрепленный к мачте, упавшей справа по борту. Похоже было на то, как
если бы я упал в гамак. Оттуда я соскользнул в траву и пополз по самому
краю острова. Несколько раз я чуть было не свалился с него. Будь я немного
потяжелее или потолще...
- Слушайте, - прервал его Гризкветр. - Этот остров - вуру!
- Что ты имеешь в виду? - спросил Грин.
- Я подполз к самому краю острова и свесил вниз голову, чтобы
посмотреть, можно ли там спрятаться. Оказалось, что нельзя, потому что
внизу он гладкий и ровный. Я точно знаю, потому что в лунном свете хорошо
было видно, что он гладкий, как лист металла. И это еще не все! Вы
помните, трава вокруг нас была высокой? Такой же она оставалась и перед
островом. А вот под самим островом трава была срезана. Вернее... она
исчезла! Верхняя часть травы просто растворилась в воздухе! Осталась
только нижняя часть высотой около дюйма!
- Тогда весь этот остров - одна большая газонокосилка, - произнес
Грин. - Весьма интересно. Но с этим разберемся позднее, а теперь...
Он пошел к маленькой избушке у входа в пещеру. При его приближении
несколько больших домашних кошек выскочили из дверей. Спустя некоторое
время Грин вышел, широко улыбаясь.
- Жрица отрубилась. В доме запахи - как в пивной. Кошки бродят сами
по себе. Все пьют из чашек, поставленных для них на полу, мяукают,
дерутся. Если они не разбудили ее, то и мы не разбудим.
- Я слышала, что все старые жрицы становятся пьяницами, - сказала
Эмра. - Из-за табу они живут в одиночестве. Никто и не подходит к ним,
разве что только во время церемоний. Единственная их компания - бутылка да
кошки.
- А ты думала о сказке про Портного, который стал Матросом, - сказал
Майрен. - Да, считается, что это - лишь история для развлечения детей, но
я начинаю думать, в ней есть и доля правды. Помните, в сказке точно такой
же холм и такая же пещера. В ней говорится, что на всех бродячих островах
есть такое место. И...
- Ты слишком много говоришь, - резко прервала его Эйга. - Лучше
давайте войдем в пещеру.
Грин догадывался о подоплеке замечания Эйги: Майрен потерял лицо,
потому что позволил погибнуть кораблю и допустил избиение соплеменников.
Для Эйги и других женщин он больше не был капитаном Майреном, богатым
патриархом. Он был просто Майрен - потерпевший кораблекрушение матрос.
Толстый старый матрос. Только это - и ничего более.
Он мог бы вернуть к себе уважение, если бы совершил самоубийство. Но
жажда жизни поставила его ниже уважения. Майрен, должно быть, понимал это,
потому что ничего не ответил. Вместо этого он отступил в сторону.
Грин сделал шагов тридцать в пещере и оглянулся. Вход еще виднелся
полукругом яркого лунного света. Кто-то закашлялся. Грин только собирался
сказать, чтобы соблюдали тишину, как почувствовал, как в ноздрях
защекотало, и ему пришлось сдерживаться, чтобы не чихнуть самому.
- Пыль.
- Хорошо, - произнес Грин. - Может быть, они никогда не заходят сюда.
Внезапно туннель повернул налево под прямым углом. Слабый свет, что
проникал сюда от входа, растворился в полной тьме. Отряд остановился.
- Что, если здесь устроены ловушки для непрошенных гостей? - спросила
Инзакс.
- Стоит принять во внимание и такую возможность, - ответил Грин. - Но
до следующего поворота мы пойдем в темноте. Только тогда и зажжем факелы.
Дикари не смогут тогда заметить отблески света.
Он пошел впереди, ощупывая стену левой рукой. Внезапно он
остановился, и Эмра наткнулась на него.
- Что такое? - с любопытством спросила она.
- Стена стала металлической. Пощупай здесь.
Он взял своей рукой ее руку и приложил к стене.
- Ты прав, - прошептала она. - Здесь явно чувствуется шов, и можно
четко распознать разницу между обеими поверхностями!
- Пол тоже металлический, - добавила Сун. - Я босиком и хорошо
чувствую его. И пыли не стало.
Грин пошел вперед и еще шагов через тридцать подошел к другому
повороту под прямым углом, но на этот раз направо. Стены и пол были из
гладкого прохладного металла. Убедившись, что никто не отстал, он сказал
женщине, которая несла факелы, чтобы зажгла один.
Пламя осветило группу людей, во все глаза оглядывающих большую
камеру, в которой они оказались. Со всех сторон их окружал гладкий серый
металл. Ни следа какой-либо мебели. Ни пятнышка, ни пыли.
- Там вход в другое помещение, - сказал Грин. - Можно идти дальше.
Он взял факел из рук женщины и, сжимая в другой руке нож, повел всех
дальше. Переступив следующий порог, он остановился.
Это помещение было еще больше, чем первое. И было кое-чем
оборудовано. А дальняя стена была не металлическая, а земляная. В то же
мгновение зал начал наливаться светом, идущим из невидимого источника. Сун
вскрикнула и уткнулась лицом в живот матери. Дети начали хныкать, а
взрослые явственно запаниковали, каждый по-своему.
Один Грин оставался спокоен. Он знал, что случилось, но не мог винить
остальных за такое поведение. Они никогда не слышали об электронных
датчиках, поэтому от них нельзя было ожидать самообладания в таких
обстоятельствах.
Единственное, чего боялся Грин, так это того, что дикари снаружи
пещеры могут услышать крики. Поэтому он постарался уверить женщин, что
этого явления вовсе не следует бояться и что оно довольно распространено в
его родной стране. Это дело белой магии, в которой каждый может
напрактиковаться.
Они утихли, но все еще оставались в напряжении и смотрели на него
широко раскрытыми глазами.
- Местные жители не боятся этого места и иногда появляются здесь, -
произнес он. - Видите? Там, возле грязной стены, построен алтарь. А по
костям под ним можно понять, что за жертвоприношения здесь совершались.
Он поискал взглядом другую дверь. Кажется, ее не было. В это трудно
было поверить. В глубине души он чувствовал, что впереди его ждут большие
открытия. Эти помещения и свет доказывали существование древней
цивилизации, уровень которой был не ниже его собственной. Он знал, что
остров должен иметь привод от антигравитационной установки, работающей в
автоматическом режиме, которую снабжает энергией или атомный двигатель,
или магнитно-гравитационное поле планеты. Почему вся эта система должна
быть покрыта камнями, почвой и деревьями, он не знал. Но он был уверен,
что где-то в недрах этой планеты было точно такое же место, как это. Где
здесь энергоцентр? Или он спрятан так, чтобы посторонний не смог его
обнаружить? Или, что вероятнее, там такая дверь, которую может открыть
только специальный ключ? Но сначала нужно найти эту дверь.
Он обследовал алтарь, сделанный из железа. Это была платформа футов
трех высотой, а в плане - квадрат со стороной в десяток футов. На ней
стоял стул, тоже стальной. Над спинкой возвышался стальной стержень около
дюйма в диаметре и длиной около десяти футов. Его нижний конец удерживался
между двумя стойками толстой стальной вилкой. Если вилку убрать, стержень,
очевидно, прикоснется к земляной стене позади всего сооружения, а нижний
конец все еще будет удерживаться между двумя стойками и прикоснется к
тому, кто будет сидеть на стуле.
- Странно, - произнес Грин. - Если бы не идолы с кошачьими головами
по краям платформы и не эти кости у их ног, я бы не догадался, что это
жертвенный алтарь. Кости! Они черные, как уголья.
Он снова посмотрел на стержень.
- Итак, - произнес он, размышляя вслух. - Если я выверну вилку и
стержень упадет, он ударит по стене. Это очевидно. Но для чего все это?
Эмра принесла ему длинные куски веревки.
- Они валялись возле стены, - объяснила она.
- Да? Ага! Значит, если я привяжу один конец этой веревки к вершине
стержня, а кто-нибудь, стоя на алтаре, выдернет вилку, я смогу удерживать
