все шло хорошо. Мы даже встретили воинов-людей, беженцев из Врат, и они
присоединились к нам, умножив наши ряды. Но потом... несчастная судьба
столкнула нас с передовыми разъездами армии Повелителя Драконов. Мы храбро
бились - и эльфы, и люди... но тщетно. Я был ранен в голову и потерял
сознание... очнулся в овраге. Кругом валялись трупы моих товарищей.
Видимо, гнусные дракониды сбросили раненых со скалы, но меня сочли
мертвым... - Гилтанас кашлянул. - Лесные друиды залечили мои раны. От них
я проведал, что многие из моего отряда были еще живы и в плену. Я оставил
друидов хоронить павших, а сам поспешил по следам армии Повелителя. Так я
оказался в Утехе...
Гилтанас умолк. Лицо его блестело от пота, пальцы трепетали. Он вновь
прокашлялся и хотел продолжать, но голос не повиновался ему. Отец с
нарастающей тревогой смотрел на него.
- Утеха разрушена, - выговорил наконец Гилтанас.
Слушатели ахнули.
- Могучие валлины сожжены или срублены - уцелело лишь несколько...
Эльфы разразились криками ярости и горя. Правитель вскинул руку,
призывая всех к тишине.
- Печальная новость, - сурово прозвучал его голос. - Мы воистину
скорбим о деревьях, даже нам казавшихся старыми. Но продолжай, сын мой, -
какая судьба постигла наших воинов?
- Я увидел их - и людей, помогавших нам, - привязанными к столбам на
главной площади города... - Каждое слово давалось Гилтанасу с величайшим
трудом. - Кругом стояли стражники-дракониды. Я было понадеялся освободить
пленников под покровом ночи, но... но... - Голос совсем изменил ему,
голова поникла. Старший брат подошел к младшему и положил руку ему на
плечо. Гилтанас собрался с силами: - Но тут в небе появился алый дракон...
На лицах эльфов читались потрясение и ужас. Беседующий скорбно
покачал головой.
- Да, Правитель! - Теперь голос Гилтанаса звучал неестественно
громко. - Это правда. Чудовища древности вернулись на Кринн. Алый дракон
закружился над Утехой... все, видевшие его, в ужасе разбегались. Все ниже
и ниже слетал он - и наконец опустился на площади. Его чешуйчатое тело
едва поместилось на ней, крылья сеяли разрушение, хвост валил деревья.
Сверкали желтые клыки, зеленая слюна стекала из пасти, громадные когти
рвали землю... а на спине его сидел человек. Это был могучий мужчина в
черном облачении жреца Владычицы Тьмы. Черный с золотом плащ вился за его
плечами, лицо же скрывала рогатая маска, тоже черная с золотом, сделанная
в подражание морде дракона. Дракониды упади на колени, поклоняясь
приземлившемуся дракону. Гоблины, хобгоблины и люди на службе драконидов в
ужасе попрятались; многие разбежались. Что до меня, то лишь пример моих
воинов дал мне силы остаться на месте...
Он говорил быстро, едва ли не торопливо.
- Кое-кто из людей, привязанных к столбам, начал униженно молить о
пощаде. Но мои воины хранили горделивое спокойствие - хоть и их не обошел
колдовской ужас, навеваемый чудовищами. Драконьему всаднику это не
понравилось. Он смерил их злобным взглядом, а потом заговорил, и голос его
шел из глубин Бездны. "Я - Верминаард, Повелитель Драконов Севера. Я веду
битву за освобождение этой страны и живущего в ней народа от ереси,
разносимой обманщиками, которые именуют себя Искателями. Многие перешли на
мою сторону и служат теперь великому делу Повелителей Драконов. Я был
милосерден с ними и простер на них благословение, дар которого вручила мне
моя Богиня. Кроме того, я, как и некоторые другие в этой стране, наделен
даром исцеления: я всеми признан как посланец истинных Богов! Стоящие
передо мной люди, однако, отказались мне повиноваться. Вы, ничтожные,
посмели противостоять мне. Пусть же наказание, которое вас постигнет,
послужит примером всякому, кто предпочтет мудрости безумие... - Потом он
повернулся к эльфам и сказал так: - Знайте все! Я совершаю это в знак
того, что я, Верминаард, намерен полностью истребить ваш народец: такова
воля моей Богини. Ибо если людей еще возможно бывает убедить в ложности
избранного пути, то эльфов - ни когда! - Голос его звучал подобно реву
бури. - Пусть же это послужит последним предупреждением остальным.
Уничтожь их, Уголь!" И тогда громадный алый дракон дохнул огнем на
привязанных к столбам. И они сгорели, корчась в ужасных мучениях...
В зале не раздавалось ни звука. Потрясение и ужас были слишком
велики.
- Я обезумел, - продолжал Гилтанас. Глаза его лихорадочно горели. - Я
бросился вперед, желая хотя бы умереть вместе с ними... но чьи-то могучие
руки перехватили и удержали меня. Это был Терос Железодел, утехинский
кузнец. "Незачем умирать, эльф! - сказал он мне. - Лучше думай о мести!"
Я... я потерял сознание, и он, рискуя жизнью, унес меня и спрятал у себя в
доме. Да, он жизнью заплатил бы за свою доброту к эльфам, если бы эта
женщина, Золотая Луна, не исцелила его!
И Гилтанас указал на Золотую Луну, которая стояла позади друзей,
прикрывая лицо краем мехового плаща. Сперва правитель, за ним другие эльфы
повернулись в ее сторону, зловеще переговариваясь и бормоча.
- Терос - это тот, которого принесли сегодня. Правитель, - сказал
Портиос. - Тот, однорукий. Наши лекари говорят, что он выживет. Но, по их
мнению, лишь чудо спасло ему жизнь: слишком тяжелы были его раны.
- Подойди, женщина с Равнин, - отрывисто распорядился правитель.
Золотая Луна шагнула к возвышению. Речной Ветер пошел за ней. Двое
эльфов-стражей быстро шагнули наперерез. Он зло посмотрел на них, но
вынужден был остаться на месте.
Гордо неся голову. Дочь Вождя вышла вперед. Вот она сбросила капюшон,
и солнце заиграло в бледно-золотых волосах, рассыпавшихся по спине. Даже
эльфов поразила се красота.
- И ты утверждаешь, что исцелила этого человека - Тероса Железодела?
- В голосе правителя прозвучала нотка презрения.
- Я ничего не утверждаю, - холодно ответила Золотая Луна. - Твой сын
видел, как я исцелила его. Ты подвергаешь сомнению его слова?
- Нет, но он был тогда в таком состоянии, что мог и ошибиться...
принять низкое ведьмовство за истинное целительство.
- Тогда посмотри на это, - негромко сказала Золотая Луна и развязала
тесемки плаща. Плащ упал, и в солнечном луче ярко сверкнул медальон.
Беседующий-с-Солнцами сошел к ней с возвышения; глаза его изумленно
округлились. Потом лицо исказила ярость.
- Святотатство!.. - закричал он и протянул руку - сорвать с Золотой
Луны ожерелье.
Ударила голубая вспышка, и правитель, болезненно вскрикнув, скорчился
на полу. Эльфы эхом отозвались на его крик и выхватили мечи. Друзья тоже
обнажили оружие. Эльфийские воины взяли их в кольцо...
- А ну, прекратите-ка безобразие! - резко прозвучал суровый голос
старого мага. Фисбен шел к возвышению, преспокойно отталкивая клинки,
точно это были юные побеги осин, загородившие ему дорогу. Эльфы взирали на
него в полном недоумении: остановить его было невозможно. Что-то бормоча
про себя, Фисбен подошел к правителю, все еще лежавшему на полу.
Нагнувшись, старик помог эльфу подняться. - Честно говоря, ты сам
напросился, - сказал он, как ни в чем не бывало отряхивая одежды
правителя.
- Кто ты? - выдохнул тот.
- Э-э-э... как бишь там? - Старый волшебник оглянулся на Тассельхофа.
- Фисбен, - с готовностью подсказал кендер.
- Точно, Фисбен. Так меня зовут. - Маг разгладил белую бороду. - Вот
что, Солостаран: отзови-ка ты стражу да вели всем успокоиться. Лично я с
удовольствием выслушаю историю приключений этой девушки и полагаю, что и
тебе это не повредит. Кстати, у тебя язык не отвалится перед ней
извиниться... - И Фисбен погрозил правителю пальцем, но тут его шляпа
съехала вперед, прямо на глаза. - Спасите! - завопил он. - Я ослеп!..
Рейстлин окинул стражников-эльфов презрительным взглядом и поспешил
на подмогу. Взяв старика под руку, он поправил его шляпу.
- Слава истинным Богам! - облегченно вздохнул волшебник, бестолково
заморгал и торопливо присоединился к друзьям. Правитель проводил его
недоумевающим взглядом, а потом, точно во сне, повернулся к Золотой Луне.
- Прими мои извинения, госпожа с Равнин, - сказал он негромко. - Увы,
вот уже три века, как не стало эльфийских жрецов... целых три века в наших
краях не видали символа Мишакаль. Мое сердце облилось кровью при одной
мысли о том, что священный амулет мог быть осквернен... Прости же меня. Мы
так давно отчаялись, что я не распознал светоча надежды. Прошу тебя,
поведай нам свою историю - если, конечно, ты не слишком утомлена...
И Золотая Луна поведала о том, как попал к ней медальон. Начав со
странствий Речного Ветра и побития камнями, она рассказала о встрече в
гостинице и о путешествии в Кзак Царот, о гибели драконицы и о дарованном
ей ожерелье Мишакаль.
Но о Дисках не упомянула ни словом.
Солнце клонилось к закату; свет, игравший в Башне, приобрел
сумеречные тона. Когда Золотая Луна умолкла, правитель долго молчал...
- Я должен обдумать твой рассказ... и то, что он для нас означает, -
сказал он наконец. И повернулся к Друзьям: - Я вижу, вы утомлены: иных из
вас поддерживает лишь мужество. Поистине, - он улыбнулся, взглянув на
Фисбена: тот тихонько похрапывал, прислонившись к стене, - кое-кто из вас
уже спит стоя. Моя дочь Лорана отведет вас в покои, где вы, надеюсь, на
время сможете забыть обо всем грустном и скверном. А вечером мы устроим
пир в вашу честь, ибо вы принесли нам надежду. Да пребудет с вами мир
истинных Богов...
Эльфы расступились; вперед вышла юная девушка и остановилась подле
правителя. При виде ее Карамон так и замер с раскрытым ртом, у Речного
Ветра округлились глаза, и даже Рейстлин в кои веки раз узрел красоту:
время словно бы обтекало эльфийку стороной, не оставляя следов. Волосы ее
были цвета меда, льющегося из кувшина; густой волной падали они на ее
плечи и окутывали руки, достигая запястий. Нежную кожу покрывал легкий
лесной загар. Утонченные эльфийские черты мило сочетались с пухлыми губами
и огромными влажными глазами, беспрестанно менявшими цвет, точно листья,
трепещущие в солнечном луче.
- Клянусь моей рыцарской честью, - прерывающимся голосом выговорил
Стурм. - Я еще не видел женщины краше!
- И не увидишь в пределах этого мира... - пробормотал Танис.
Друзья покосились на него при этих словах, но полуэльф не заметил. Он
смотрел на девушку. Стурм поднял бровь и переглянулся с Карамоном; тот
подтолкнул локтем брата. Флинт покачал головой и вздохнул не то что всей
грудью - всем телом.
- Кое-что проясняется, - сказала Речному Ветру Золотая Луна.
- Мне так ничего не ясно, - сказал Тассельхоф. - Может, хоть ты
скажешь. Тика, что происходит?
Но Тике было не до него: рядом с Лораной она вдруг почувствовала себя
кое-как одетой дурнушкой, ужасно рыжей и неприлично веснушчатой. Она
поспешно запахнула блузку на полной груди, мечтая о том, чтобы блузка
волшебным образом изменила фасон. Или мягкие холмики под ней уменьшились
хоть немного...
- Что происходит? - прошептал Тассельхоф. Ему не давали покоя
значительные взгляды, которыми обменивались друзья.
- Не знаю! - отрезала Тика. - Лично я только вижу, что Карамон ведет
себя по-дурацки. Нет, ты посмотри на этого увальня! Ни разу в жизни
женщины не видал!..
- А она вправду хорошенькая, - похвалил кендер. - И совсем не такая,
как ты. Тика. Она стройная, и ходит, точно деревце на ветру, и...
- Да замолчи ты! - свирепо огрызнулась Тика и отпихнула его, едва не
свалив.
Тассельхоф посмотрел на нее с глубокой обидой и отошел к Танису,
