самые, что некогда взяли нашу сторону в битве со Злом, как рассказывается
в легенде о Хуме. Их привел сюда...
Но голос Государя уже тонул в восторженном реве. Колокола заливались
ликующим перезвоном. Толпа, запрудившая улицы, плясала и пела. Отчаявшись
кончить речь. Государь объявил день праздничным и вернулся к себе во
дворец.
Далее приводится отрывок из хроники, именуемой "История Кринна,
записанная Астинусом Палантасским". Глава, из которой взят нижеследующий
фрагмент, называется "Клятва Драконов".
Сообщая эти строки бумаге, я, Астинус, вижу сидящего передо мной
эльфийского вельможу Гилтанаса, младшего сына Солостарана,
Беседующего-с-Солнцами, правителя эльфов Квалинести. Гилтанас очень похож
на сестру свою Лорану, и дело не только в фамильной схожести черт. У обоих
точеные эльфийские лица, обоих словно бы не касается бег времени. Но есть
и еще кое-что, что особенно роднит их, выделяя из всего эльфийского
племени. На обоих лежит печать страдания и скорби, что отнюдь не
свойственно криннским эльфам. Боюсь, впрочем, что ко дню окончания
нынешней войны та же печать отметит еще не одно эльфийское лицо. Возможно,
однако, что это и к лучшему: похоже, эльфы наконец-то начинают осознавать,
что они - лишь часть этого мира, а не особая раса, вознесенная "над"...
По другую руку от Гилтанаса сидит одна из прекраснейших женщин,
когда-либо живших на Кринне. У нее внешность эльфийки из племени Диковатых
Эльфов, но магические чары не могут ввести меня в заблуждение: это
существо не было рождено женщиной и не принадлежит ни к роду эльфийскому,
ни к роду людскому. Передо мной сидит серебряная дракониха - сестра Той,
что стала возлюбленной Хумы, Соламнийского Рыцаря. Сильваре, как и сестре
ее, суждено было полюбить смертного. Только, в отличие от Хумы, этот
смертный, Гилтанас, никак не смирится со своей судьбой. Вот глаза их
встречаются... и вместо любви я вижу в его глазах тлеющую злобу, которая
медленно отравляет их души.
Сильвара начинает свою повесть. Сладостной музыкой звучит ее голос.
Пламя моей свечи играет на ее серебряных волосах и отражается в полночной
синеве глаз...
- После того, как я даровала Теросу Железоделу силу ковать Копья и
допустила его к сердцу Изваяния Серебряной Драконицы, - рассказывает
Сильвара, - мы со спутниками провели немало времени вместе. Прежде, чем
везти Копья на Совет Белокамня, я показала им Изваяние и картины,
посвященные Войнам Драконов. Там были изображены благородные драконы -
серебряные, бронзовые, золотые, - бьющиеся со злыми... "Где же теперь твое
племя? - спрашивали меня спутники. - Куда скрылись благородные драконы?
Почему они не спешат нам на помощь в час великой нужды?" Я уклонялась от
ответа, доколе могла...
Умолкнув, Сильвара обращает на Гилтанаса взгляд, идущий из самых
глубин сердца. Эльф упорно глядит в пол. Вздохнув, девушка продолжает:
- И вот наконец у меня не стало больше сил выносить его... их
вопросы, и я рассказала им о Клятве... Когда Такхизис, Владычица Тьмы, и с
нею злые драконы были изгнаны из пределов этого мира, добрые драконы тоже
вынуждены были покинуть его, дабы сохранилось равновесие Зла и Добра.
Погрузившись в сон, мы ушли во вселенную сновидений... Но потом разразился
Катаклизм, и Такхизис вновь отыскала лазейку, чтобы пробраться на Кринн.
Долго готовилась она использовать возможность вернуться, буде таковая
представится, - и случая своего не упустила. И прежде, нежели Паладайн
что-либо заподозрил, Такхизис пробудила ото сна злых драконов. Она
повелела им проникнуть в глубочайшие тайники земных недр и похитить оттуда
яйца добрых драконов, ибо благородное племя по-прежнему спало, верное
клятве, и ведать не ведало, что происходит. Злые драконы похитили яйца и
отнесли их в город Оплот, где уже собирались войска. Там яйца были
спрятаны в жерлах вулканов, именуемых Властителями Судеб... Как горевал
народ благородных драконов, когда Паладайн разбудил их и они узнали, что
случилось с их потомством! Драконы обратились к Такхизис, пытаясь выкупить
своих еще не вылупившихся детей. Владычица Тьмы назвала страшную цену. Она
потребовала с нас клятвы: каждый добрый дракон должен был поклясться, что
не примет участия в войне, которую она собиралась развязать здесь, на
Кринне. Это ведь с нашей помощью она была побеждена в прошлый раз.
Владычица хотела заранее обезопасить себя...
Сильвара вновь замолкает и умоляюще смотрит уже на меня, как будто
это я должен рассудить ее народ. Но я лишь качаю головой. Я не намерен
прославлять кого-либо или осуждать. Я историк. Моя Хроника должна быть
беспристрастной.
- Что нам оставалось?.. - спрашивает Сильвара. - Такхизис пригрозила
истребить наших детей, спавших в своих скорлупках. И даже Паладайн не мог
нам помочь. Мы сами должны были сделать свой выбор...
Сильвара опускает голову, и волосы падают на лицо. Слезы душат ее. С
трудом она выговаривает:
- И тогда мы поклялись...
Она не в состоянии продолжать. Гилтанас бегло взглядывает на нее и,
прокашлявшись, берет слово:
- Я... то есть Терос и мы с сестрой... в общем, мы наконец убедили
Сильвару, что Клятва была ошибкой. Должен же найтись способ вызволить
яйца, говорили мы ей. Отчего бы маленькому отряду не попробовать похитить
их из вулканов? Сильвара так и не поверила в мою правоту, но в конце
концов все же согласилась отвести меня в Оплот я хотел посмотреть все
своими глазами и на месте решить, может ли у нас что-нибудь получиться...
Путь наш был долог и невероятно опасен... Быть может, когда-нибудь я
расскажу обо всем, но сейчас - не могу!.. К тому же и времени у нас нет...
Враг заново собирается с силами, и застать его врасплох можно, только если
мы ударим немедленно. Я вижу, какое нетерпение снедает Лорану: моя сестра
готова ринуться в погоню прямо теперь. Поэтому я буду краток. Скажу лишь,
что Сильвара - в ее эльфийском обличье... - горечь, звучащую в голосе
молодого вельможи, невозможно передать никакими словами, - ...Сильвара и я
были схвачены близ Оплота. Мы стали пленниками Повелителя Драконов -
Ариакаса!
Гилтанас сжимает кулаки, на лице его - ярость и страх.
- Повелитель Верминаард по сравнению с этим человеком - ничто! Злая
сила, исходящая от него, попросту непредставима. И разум его столь же
изощрен, сколь и жесток - это его воля удерживает драконидские армии в
повиновении, это его полководческий дар ведет их от победы к победе...
Страдания же, которые мы претерпели от его рук...
Молодого эльфа бьет жестокая дрожь. Сильвара протягивает руку, желая
поддержать его и ободрить, но он отстраняется и продолжает:
- Наконец нам помогли бежать и мы оказались в Оплоте. Это поистине
жуткий, уродливый город, выстроенный в долине между вулканами -
Властителями Судеб. Вулканы беспрерывно курятся, отравляя в городе воздух.
Все здания - недавно построенные. Стоят они, говорят, на костях сотен
рабов. Прямо в склон одной из гор врезан храм, посвященный Такхизис,
Владычице Тьмы. Мы знали, что яйца драконов хранятся в недрах огнедышащих
гор. И мы с Сильварой пробрались в храм... Могу ли я описать это место?..
Это было святилище мрака и пламени! Громадные колонны, изваянные из
пылающих скал, возносились под самые своды пропахших серой пещер. Все
глубже и глубже спускались мы тайными тропами, известными только жрецам
Такхизис. Не спрашивай, кто нам помогал: та, что нас выручила, и так ходит
по лезвию ножа. Скажу лишь одно: не иначе, некий Бог простирал над нами
хранительную длань...
- Паладайн, - чуть слышно произносит Сильвара, но Гилтанас только
отмахивается.
- И вот мы достигли покоев, сокрытых в ужасных глубинах, и увидели
там похищенные яйца. Сперва нам показалось, что все выйдет так, как мы и
задумывали. У меня был план... Сейчас уже все равно, но я в самом деле
придумал способ вызволить яйца. Мы осматривали пещеру за пещерой, любуясь
драгоценными скорлупами - серебряными, бронзовыми, золотыми. Но потом...
Юноша замолкает. Его лицо, и без того смертельно бледное, еще больше
белеет. Опасаясь, как бы с ним не было обморока, я велю одному из эстетов
подать ему вина. Выпив глоток, он собирается с силами и продолжает
рассказ. Взгляд его устремлен вдаль, и я вижу, что он заново переживает
ужас увиденного в храмовых подземельях. Что же до Сильвары... однако всему
свое время.
- В одной из пещер, - говорит Гилтанас, - мы обнаружили вместо яиц...
одни пустые обломки... обломки разбитых скорлуп... Сильвара так закричала,
что я испугался, как бы нас не обнаружили. Мы не поняли, что за этим
крылось, но даже в страшной жаре вулканических недр нам вдруг сделалось
холодно...
Он вновь замолкает. Я слышу как тихо всхлипывает Сильвара. Гилтанас
оглядывается на нее, и я впервые вижу любовь и сострадание в его взгляде.
- Уведите ее, - говорит он эстетам. - Пускай она отдохнет.
Эстеты бережно выводят девушку в другую комнату. Гилтанас облизывает
пересохшие, потрескавшиеся губы и возобновляет рассказ:
- Того, что было дальше, я не позабуду до смертного часа. А может
быть, и в посмертии. Каждую ночь я вижу это во сне. Стоит мне заснуть, как
я вскрикиваю - и просыпаюсь... Пораженные горем и ужасом, смотрели мы на
разбитые скорлупы, когда издали, из освещенных пламенем коридоров, до нас
донеслись звуки песнопений. "Это слова заклинаний!" - сказала мне
Сильвара. Осторожно начали мы красться в ту сторону... Как ни страшно нам
было, некое чувство властно влекло нас вперед. Все ближе и ближе звучали
магические слова... и вот наконец мы увидели...
Он закрывает глаза; он готов разрыдаться. Лорана берет его за руку:
сколько сопереживания в ее глазах!
- Там, в громадной пещере у самых корней гор, - продолжает Гилтанас,
- нашим взорам предстал алтарь Такхизис. Не буду строить догадок, какова
была его первоначальная форма: черная слизь и потеки зеленой крови
покрывали его сплошными слоями, превращая в подобие жуткого и
отвратительного гриба, выросшего из самой скалы. Вокруг алтаря стояли люди
в длинных одеяниях с капюшонами - темные жрецы Такхизис и маги из числа
Черных Одежд. На наших глазах темный жрец принес отливающее золотом
драконье яйцо и возложил его на свой омерзительный алтарь. Взявшись за
руки, маги Черных Одежд и жрецы начали песнопение. Слова эти способны были
поколебать разум. Мы с Сильварой в отчаянии прижались друг к другу, боясь
сойти с ума в этом средоточии зла, которое мы чувствовали, но понять не
могли... И вот... золотое яйцо на алтаре стало темнеть! Сперва оно
сделалось тошнотно-зеленым, потом почернело! Сильвара задрожала всем
телом... Скорлупа раскололась, и наружу выбралось гнусное существо,
похожее на головастика. Меня... меня вырвало от одного его вида. Я хотел
бежать от этого ужаса, но Сильвара настояла на том, чтобы остаться - она
раньше меня поняла, что тут затевалось. Мы видели, как растрескалась и
сползла с "головастика" покрытая слизью шкура и появились... появились
дракониды...
Все слушающие ахают, потрясенные этими словами. Гилтанас роняет
голову на руки. Он не в состоянии продолжать. Лорана обнимает его, я вижу,
как он судорожно стискивает надежные руки сестры.
- Нас... нас с Сильварой чуть не обнаружили там, - произносит ой
наконец. - Нам помогли снова, и мы выбрались из Оплота. Мы были скорее
мертвы, нежели живы. Путями, дотоле неведомыми ни человеку, ни эльфу,
пробрались мы в древнюю обитель благородных драконов...
