сторону, но очередной толчок швырнул его на колени. Танис бросился к
нему...
И тут из колодца вырвался Ужас, так долго преследовавший его во
сне... Речной Ветер крепко зажмурился.
Это была драконица.
Мгновенно ослабев, Танис смотрел на драконицу, взлетавшую из колодца,
и единственной мыслью, бившейся у него в голове, было: "Как она
прекрасна... как она прекрасна..."
Черная, лоснящаяся, она взвивалась все выше, сверкая при луне чешуей.
Ее глаза горели багрово-красным, словно кипящая лава. В свирепо разинутой
пасти виднелись страшные белые клыки, а между ними метался ярко-красный
язык. Проскочив узкость колодца, драконица развернула громадные крылья,
разом заслонив и звезды и обе луны. На сгибах крыльев поблескивали белые
когти; алый свет Лунитари, казалось, заливал их кровью...
Ужас скрутил судорогой живот полуэльфа, ужас, какого Танис не
испытывал еще никогда. Сердце мучительно заколотилось, дыхание
перехватило... Он мог только смотреть, содрогаясь и благоговея, на эту
смертоносную красоту. Драконица кругами уходила все выше в ночное небо, и
парализующий страх постепенно стал отступать. Танис потянулся за луком и
стрелами...
Но в это время драконица заговорила.
Всего лишь одно ее слово - одно слово на языке магии, - и с небес
упала на землю непроглядная тьма, ослепившая всех. Танис мгновенно утратил
всякое понятие о том, где что находилось вокруг. Он знал только, что над
ними кружилась драконица, собиравшаяся напасть. Обороны от нее не было.
Припав к земле, Танис пополз куда-то среди мусора и камней, пытаясь хоть
как-то укрыться...
Ослепленный тьмой, он весь обратился в слух. Ужасный крик стих; Танис
слышал, как размеренно хлопали кожистые крылья чудовища, набиравшего
высоту. Потом хлопанье прекратилось. Танис явственно вообразил себе
гигантского черного стервятника, выжидающе зависшего в вышине...
Наконец послышалось негромкое шуршание, подобное шороху листьев,
тронутых первым дыханием бури. Шорох делался все громче и громче, пока не
превратился в шум урагана. Танис как можно тесней вжался в камни, закрыв
голову руками...
Драконица пикировала на них с высоты.
Тьма, созданная ее собственным волшебством, мешала Хисант
рассмотреть, что происходило внизу, но она знала - пришельцы все еще были
там, на площади. Ее слуги-дракониды давно уже донесли ей, что по стране
шлялась кучка каких-то бродяг, несших с собой голубой хрустальный жезл.
Повелитель Верминаард непременно хотел, чтобы она забрала этот жезл и
надежно укрыла его у себя, дабы он никогда больше не попал в мир людей.
Один раз она уже упустила его - к величайшему неудовольствию Повелителя
Верминаарда. Жезл надо было вернуть. Или уничтожить. Поэтому Хисант
помедлила несколько мгновений, не торопясь вызывать тьму, и внимательно
рассмотрела пришельцев, стараясь найти жезл. Откуда ей было знать, что он
находился уже вне ее досягаемости! Драконица радовалась: оставалось только
уничтожить жалких людишек.
Хисант стремительно падала с неба, подобрав перепончатые крылья,
превратив свое тело в разящий вороненый клинок. Она неслась прямо к
колодцу, туда, где она видела бегущих людей, пытавшихся спастись. Хисант
знала, что магический ужас, навеваемый драконами, приковал их к месту, и
не сомневалась, что с первого же удара покончит сразу со всеми.
Она разинула клыкастую пасть...
Танис слышал, как приближалась драконица, как с шумом распахнулись
широкие крылья, как заклокотал воздух, вбираемый чудовищной глоткой... и
наконец раздался какой-то странный звук - ни дать ни взять пар вырвался
из-под крышки котла. Что-то жидкое пролилось наземь совсем рядом с ним...
Камни кругом затрещали, начали плавиться и пузыриться. Несколько капель
брызнуло на руку Таниса, и полуэльф ахнул, пронзенный жестокой болью.
Но кому-то пришлось еще хуже, чем ему самому. Танис услышал крик. Это
был низкий мужской голос... Речной Ветер! Крик говорил о такой
нечеловеческой муке, что Танис сжал кулаки, впившись ногтями в ладони, -
он сам готов был закричать и тем выдать себя драконице... Крик длился
целую вечность, но потом сменился стоном и наконец смолк совсем.
Танис почувствовал, как во мраке мимо него пронес лось громадное тело
и камни, на которых он лежал, вновь задрожали. Эхо полета чудовища уходило
вниз, вниз, все глубже в недра земли... Земля успокоилась, и сделалось
тихо.
Кое-как переведя дух, Танис открыл глаза. Тьма рассеялась без следа.
Две луны и звезды сияли в небесах. Какое-то время полуэльф просто глотал
холодный воздух, силясь успокоить колотившую его дрожь. Потом вскочил и
побежал туда, откуда раздавался крик.
Он первым подбежал к телу варвара... и, задохнувшись, поспешно
отвернулся прочь.
То, что осталось от Речного Ветра, более не было человеческим телом.
Сгоревшая плоть обнажила кости, глаза вытекли, рот так и застыл в
беззвучном вопле муки. Под оголенными ребрами виднелось медленно
пульсировавшее сердце...
Танис без сил поник наземь, его вырвало. Полуэльф видел, как умирали
люди, сраженные его рукой. Он видел зарубленных, видел растерзанных
троллями, но это... Это был ужас, которого - Танис уже знал это - он не
позабудет до конца своих дней... Сильные руки стиснули его плечи...
молчаливое понимание, сочувствие и утешение. Приступ тошноты миновал.
Танис сел и кое-как отдышался, вытирая лицо.
- Ты-то не ранен? - заботливо спросил Карамон.
Танис только кивнул, не в силах выговорить ни слова. Голос Стурма
заставил его подскочить:
- Смилосердствуйтесь, справедливые Боги! Танис, он еще жив! Он
шевелит рукой!..
Танис поднялся и на нетвердых ногах подошел к телу. Почерневшая,
обугленная рука в самом деле приподнялась, жутко и беспомощно шаря в
воздухе...
- Прикончи его! - хрипло выговорил Танис. - При кончи его скорее,
Стурм!..
Рыцарь уже вытащил меч. Поцеловав рукоять, он поднял меч к небу.
Встал над телом Речного Ветра и, закрыв глаза, мысленно удалился в родной
для него мир древней славы, где гибель в бою почиталась за великую честь.
Медленно, торжественно затянул он соламнийский погребальный гимн. И пока
звучали святые слова, предназначенные упокоить дух воина и перенести его в
обитель заоблачного покоя, меч в его руках повернулся клинком вниз,
повиснув над еще трепетавшим сердцем Речного Ветра.
О Хума! Прими его душу в объятья
за гранью небес, равнодушных и гневных.
Пускай отдохнет он, уставший сражаться.
Пусть гаснущий свет его глаз потускневших
за тучи тяжелого дыма умчится,
коснувшись бессмертного звездного блика.
И вздохом последним душа удалится
превыше вороньего жадного крика,
туда, где лишь сокол вещает о смерти,
в объятия Хумы, где сонмище древних,
за гранью небес, равнодушных и гневных...
Голос рыцаря смолк.
Танис ощутил, как благодать Богов омывает его подобно прохладной
воде, облегчая горе, унося ужас. Карамон молча плакал, стоя с ним рядом.
Лунный свет играл на отточенном клинке...
Но в это время прозвучал ясный, звонкий голос:
- Остановитесь! Поднимите его и несите сюда!
Танис и Карамон разом шагнули вперед, заслоняя искалеченное тело:
Золотая Луна ни за что не должна была увидеть его. Стурм, не сразу
вернувшийся к реальности, в последний миг удержал руку, готовую нанести
милосердный удар. Золотая Луна стояла перед ними - высокий, стройный
силуэт на фоне золотого сияния храмовых дверей. Танис хотел заговорить, но
ледяные пальцы мага стиснули его руку. Содрогнувшись, он высвободился.
- Повинуйтесь! - прошипел Рейстлин. - Несите его к ней!
Таниса охватила ярость от одного вида этих холодных глаз и ничего не
выражавшего лица.
- Несите его, - повторил Рейстлин. - Не нам выбирать, жить ему или
нет! Пусть над ним свершится воля Богов!
16. ГОРЕСТНЫЙ ВЫБОР. ВЕЛИЧАЙШИЙ ДАР
Лицо Рейстлина было бесстрастно: ни единый мускул не трепетал,
выдавая его чувства - если он вообще испытывал какие-то чувства. Танис
встретил его взгляд и, как всегда, ощутил, что маг видел куда больше,
нежели было доступно ему самому. И внезапная волна ненависти взвилась в
душе полуэльфа, изумив его самого. Ненависти - и зависти разом!
- Надо что-то делать! - резко проговорил Стурм. - Он еще жив, а
драконица, чего доброго, вот-вот вернется!
- Ладно... - Танис с трудом разжал губы. - Заверните его в одеяло...
Только дайте мне сперва переговорить с Золотой Луной...
И полуэльф побрел через двор. Каждый его шаг гулко отдавался в ночной
тишине. Взойдя на мраморные ступени, он подошел к Золотой Луне, стоявшей у
мерцавших золотом дверей. Покосившись через плечо, он увидел, как его
друзья обвязывали одеялами древесные сучья, на скорую руку сооружая
носилки. С крыльца храма не было видно, во что превратился Речной Ветер:
лишь черное, бесформенное пятно на земле...
- Пусть его принесут сюда, Танис, - повторила Золотая Луна. Полуэльф
взял ее за руку.
- Золотая Луна, - выговорил он кое-как. - Речной Ветер страшно
изранен... Он умирает. Ты ничего не сможешь сделать... и даже жезл...
- Не надо, Танис, - тихо прервала его Золотая Луна.
И он растерянно замолчал, вглядываясь в ее лицо. И, к своему
изумлению, обнаружил, что Золотая Луна была исполнена какого-то
вдохновенного спокойствия. Она вдруг напомнила Танису моряка, долго
боровшегося в утлой лодчонке со штормовым морем и наконец вошедшего в
тихие воды.
- Идем в храм, друг мой, - сказала Золотая Луна. Взгляд ее прекрасных
глаз заворожил полуэльфа. - Идем, и пусть Речного Ветра принесут сюда.
...Золотая Луна не слышала шума, с которым появилась драконица, не
видела, как та бросилась на Речного Ветра. Оказавшись на разрушенной
площади Кзак Царота, она ощутила странную силу, властно потянувшую ее к
храму. Перешагивая кучи мусора, поднялась она по ступеням, не видя перед
собой ничего, кроме золотых дверей, горевших в свете двух лун -
серебристой и алой. В это время сзади началась какая-то суматоха и голос
Речного Ветра окликнул ее:
- Золотая Луна!..
Она заколебалась, не желая бросать друзей и чувствуя приближение злой
силы, готовой вырваться из колодца.
- Войди в храм, дитя, - позвал ее ласковый голос.
Золотая Луна вскинула глаза, глядя на двери... Это был голос ее
матери. Песни Плача, жрицы кве-шу, умершей давным-давно, когда Золотая
Луна была еще маленькой девочкой.
- Песнь Плача? - прошептала Золотая Луна. - Мама...
- Много лет миновало, и горькими были они для тебя, доченька! -
Золотая Луна не столько слышала, сколько сердцем чувствовала дорогой
голос. - И, боюсь, не скоро это бремя упадет с твоих плеч: ибо, если не
дрогнешь, на твоем пути встанет еще худшая тьма. Знай, однако, что правда
воссияет над тобою в ночи, хоть и неярок поначалу будет ее свет в
безбрежной мгле. Зато без нее все погибнет безвозвратно. Войди же со мною
в храм, доченька, и обретешь то, что ищешь.
- Но мои друзья... Речной Ветер... - Золотая Луна обернулась и
увидела, как Речной Ветер, споткнувшись, упал на содрогающиеся камни
мостовой. - Они не могут сразиться с тем, что летит сюда... они погибнут!
Только жезл может помочь! Как же я брошу их? - И она повернула назад, но в
это время нависла тьма. - Я ничего не вижу! - закричала Золотая Луна. -
