следовало поспать хоть немного. Рейстлин уже дремал, выбрав уголок
потемнее и закутавшись в свои одеяния.
- По-моему, Золотая Луна права, - сказал Тассельхоф. - Давайте
доверимся древним Богам, которых мы, кажется, и впрямь повстречали!
- Ни эльфы, ни гномы, чтобы ты знал, не утрачивали истинной веры, -
рассердился Флинт. - Не понимаю: о чем вообще речь? Наш Реоркс - один из
древних Богов. Мы ему поклонялись еще до Катаклизма, да и теперь
поклоняемся...
- Поклонялись? - спросил Танис. - Ой ли? Может, просто призывали его
в отчаянии, когда твой народ был изгнан из Королевства под Горой? Ну-ну,
только не злись! - Танис примирительно вскинул руку, видя, как налилось
бурой кровью лицо старого гнома. - Эльфы вели себя не лучше. Мы тоже
взывали к Богам, когда была разорена наша родина... Мы знаем о Богах и
храним эту память... как хранят память о мертвых. Эльфийские жрецы, как и
жрецы-гномы, давно перевелись. Я помню имя Мишакаль-Целительницы. В
детстве я слышал немало древних сказаний о ней. Я помню легенды о
драконах... детские сказки, как выразился бы наш Рейстлин... Мне порой
кажется, что наше детство вернулось нас мучить... а может быть, и
спасти... откуда мне знать? Сегодня я видел два чуда: первое - злое,
второе - доброе. Так что либо я сошел с ума, либо должен уверовать и в
одно, и в другое. И все-таки, - полуэльф вздохнул, - я считаю, что
караульные необходимы. Прости, госпожа. Хотел бы я веровать, как веруешь
ты...
Стурм должен был сторожить первым. Остальные завернулись в одеяла и
улеглись на полу. Рыцарь обходил залитый лунным светом храм, заглядывая в
каждую комнату, - больше в силу привычки, ибо все было на редкость
спокойно. Он слышал свирепое завывание холодного ветра, доносившееся
снаружи; внутри, однако, было удивительно тепло и уютно... тепло и
уютно...
Сидя у подножия статуи, Стурм ощутил, как по всему телу разлился
блаженный покой. Вздрогнув, он выпрямился и с огорчением понял, что едва
не заснул на посту. Какой срам!.. Крепко выругав себя за недопустимую
слабость, рыцарь решил в наказание непрерывно ходить, не присаживаясь, все
два часа своей стражи. Он хотел уже подняться, но что-то остановило его.
Он услышал пение - женский голос тихо напевал колыбельную.
Стурм озирался кругом, готовый выхватить меч... потом его пальцы
разжались. Он узнал и песню, и голос - это был голос его матери. Они с ней
бежали прочь из Соламнии, сопровождаемые одним-единственным преданным
слугой... да и тому суждено было погибнуть, так и не достигнув Утехи. А
колыбельная без слов, которую пела мать, была даже старше драконов. Мать
Стурма прижимала к себе маленького сына, ища в тихой песне избавления от
горя и страха...
Веки Стурма сомкнулись. Благословенный сон снизошел на него.
Хрустальный шарик на посохе Рейстлина ярко горел, гоня прочь темноту.
17. ПУТЬ МЕРТВЫХ. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ РЕЙСТЛИНА
Громкий лязг железа о камень мгновенно взметнул Таниса из глубокого
сна. Он так и подскочил, нащупывая меч.
- Ох, прости, - Карамон пристыженно улыбался ему. - Это я нагрудник
уронил.
Облегченно переведя дух, Танис зевнул, потянулся и вновь откинулся на
одеяло. Вид Карамона, надевавшего с помощью Тассельхофа доспехи, живо
напомнил ему о том, что им нынче предстояло. Стурм тоже застегивал на себе
латы; Речной Ветер точил найденный меч. Танис заставил себя не думать, чем
мог кончиться для них сегодняшний день.
Не думать об этом оказалось весьма трудно; особенно сопротивлялась
эльфийская половина его существа. Эльфы почитали жизнь; веруя, что смерть
есть просто переход на высший план бытия, они все-таки полагали, что
смерть любого живого существа уносит частицу жизни с земного, физического
плана. Танису, таким образом, ничего не оставалось, кроме как дать волю
человеческой половине своей личности. Ему придется убивать... а может
быть, и переживать гибель тех, кто был ему дорог. Как вчера, когда они
едва не потеряли Речного Ветра... Полуэльф резко приподнялся и сел, точно
пытаясь стряхнуть дурной сон.
- Все уже проснулись? - спросил он, почесывая в бороде.
Подошедший Флинт вручил ему ломоть хлеба и несколько полосок вяленой
Оленины.
- Не только проснулись, но уже и позавтракали, - пробурчал гном. - Ты
способен проспать Катаклизм, Полуэльф.
Танис безо всякого аппетита принялся жевать оленину. Потом сморщил
нос и принюхался:
- Чем это вон... чем это пахнет?
- Наш колдун что-то себе приготовил. - Подсев к Танису, гном вытащил
деревяшку и принялся строгать ее так усердно, что полетели стружки: -
Бросил в чашку какой-то порошок, развел водой, размешал и выпил, но для
начала все кругом провонял. Не знаю и знать не хочу, что он там такое
глотает!
Танис полностью согласился с ним, продолжая жевать. Рейстлин усердно
штудировал свою книгу заклинаний, вновь и вновь твердя волшебные слова,
запечатлевая их в памяти. Невольно Танис подумал: а нет ли у мага какого
заклинания против драконов? Много лет назад он слышал великого эльфийского
барда, Квивалена Сота, певшего о драконах. Насколько помнилось Танису,
лишь величайшие маги способны были противостоять драконам, которые и сами
очень даже знали толк в волшебстве... чему все они вчера и стали
свидетелями.
Еще раз взглянув на тщедушного юношу, углубившегося в книгу, Танис
покачал головой. Быть может, Рейстлин колдовал и впрямь неплохо для своих
лет, а уж хитрости и ума ему точно было не занимать. Но драконы... драконы
были древними. Они жили на Кринне еще до появления эльфов - старейшей из
рас.
Конечно, если сработает план, о котором они говорили вчера вечером,
им вовсе не придется встречаться с драконицей. Если им повезет, они просто
разыщут логово и выкрадут Диски. План был неплох, думалось Танису, но не
исключено, что все их замыслы не стоили выеденного яйца. Отчаяние
подкрадывалось, подобно сырому туману...
- Ну что, я готов, - жизнерадостно объявил Карамон. Облачившись в
доспехи, богатырь сразу почувствовал себя неизмеримо лучше. Даже история с
драконицей словно отодвинулась куда-то. Карамон фальшиво насвистывал
старую походную песенку, убирая в мешок заляпанное грязью одеяло. Стурм,
успевший тщательно застегнуть на себе латы, сидел в сторонке, закрыв глаза
и мысленно совершая какое-то таинство, предписанное рыцарю перед
сражением. Танис поднялся на ноги. Ему было зябко. Он прошелся туда и
сюда, пытаясь разогнать по жилам кровь и размять онемевшее тело. Эльфы
перед боем не исполняли никаких ритуалов - разве только просили прощения
за отнятие жизни.
- Мы тоже готовы, - сказала Золотая Луна. На ней была серая кожаная
рубашка, отделанная мехом. Она заплела свои бледно-золотые волосы в косу и
уложила ее вокруг головы - чтобы не схватил за волосы враг.
- Тогда - вперед, - вздохнул Танис. Нагнувшись, он поднял длинный лук
и колчан стрел, что Речной Ветер подобрал в лагере драконидов. Кроме лука
у Таниса был еще меч и кинжал. Стурм держал наготове свой двуручный меч.
Вооружение Карамона составляли меч, щит и два кинжала, опять-таки
захваченные Речным Ветром у драконидов. Флинт, утопивший секиру в болоте,
примеривал руку к драконидскому же топору. Тассельхоф, опираясь на верный
хупак, любовался найденным где-то миниатюрным кинжалом. Он ужасно гордился
им и был донельзя оскорблен, когда Карамон сообщил ему: да, мол, от столь
грозного кинжала в ужасе убежит любой кролик. Даже самый свирепый.
Речной Ветер имел при себе меч - он носил его за спиной - и кинжал,
что дал ему Танис. У Золотой Луны не было ничего, только жезл. "Что ж, -
сказал себе Танис, - вооружены мы неплохо. Вот только поможет ли..."
Золотая Луна последней покинула чертог Мишакаль. Проходя мимо статуи,
она нежно коснулась ее рукой и неслышно прошептала молитву.
Тас вприпрыжку мчался впереди, хохолок задорно мотался туда и сюда.
Только подумать, он увидит настоящего живого дракона! Что может быть
интереснее?
Карамон повел их в восточную часть храма. Еще дважды раскрывались
перед ними двойные золотые двери, и наконец маленький отряд вступил в
обширный круглый покой. Посередине стоял высокий, осклизлый от сырости
пьедестал - настолько высокий, что даже Речному Ветру не удалось
рассмотреть, что там наверху. Тас постоял у подножия, завистливо глядя на
рослого варвара.
- Я хотел влезть туда вчера вечером, но не сумел - слишком скользко,
- сказал он. - Интересно все-таки, нет ли чего там наверху?
- Если и есть, ни один кендер никогда не узнает об этом, -
раздраженно перебил Танис. И обошел пьедестал, рассматривая винтовую
лестницу, уводившую вниз, в темноту. Выщербленные ступени густо покрывала
гниль и бледные подземные грибы.
- Путь Мертвых, - неожиданно проговорил Рейстлин.
- Что? - Танис даже вздрогнул.
- Путь Мертвых, - повторил маг. - Так называется эта лестница.
- Во имя Реоркса! - проворчал гном. - Откуда ты все это знаешь?
- Читал об этом городе кое-что, - прошелестел голос мага.
- Первый раз слышим, - холодно заметил Стурм. - Быть может, ты еще
что-нибудь знаешь, только нам не говоришь?
- Знаю, рыцарь, и немало, - огрызнулся Рейстлин. - Пока вы с моим
братом махали деревянными мечами, я, в отличие от вас, книжки читал!
- Причем все больше темные и таинственные, - хмыкнул рыцарь. - Что
все-таки произошло в Башне Высшего Волшебства, Рейстлин? Уж, верно, не
даром досталось тебе твое нынешнее могущество. Чем ты пожертвовал в той
Башне? Здоровьем? Или душой?
- Я был с братом в Башне, - сказал Карамон, и тень омрачила
приветливое лицо великана. - Я видел, как он сражался с могущественными
магами и колдунами. Они искалечили его тело, но он их всех победил. Я
вынес его умирающим из той страшной Башни. Я...
Карамон замялся, а Рейстлин, быстро шагнув вперед, сжал холодными
костлявыми пальцами плечо близнеца.
- Придержи язык, - прошипел он.
- Я... словом, я знаю, чем он пожертвовал, - набрав полную грудь
воздуха, хрипло выговорил Карамон. И гордо поднял голову: - Говорить о
большем нам запрещено. Но ты, Стурм Светлый Меч, знаешь меня много лет -
так вот, я даю тебе слово чести: можешь доверять моему брату, как мне
самому. И если когда-нибудь это слово будет нарушено - пускай смерть
немедля нас заберет. И меня, и его.
Глаза Рейстлина сузились, когда прозвучал этот обет. Задумчиво и
серьезно посмотрел он на брата. Потом Танис увидел, как скривились его
губы и на лице появилось обычное презрительное выражение. Мгновение назад
сходство между близнецами так и бросалось в глаза. А теперь они казались
разными, точно две стороны монеты.
Шагнув вперед, Стурм молча и крепко стиснул руку Карамона. Потом
повернулся к Рейстлину.
- Приношу извинения, Рейстлин, - чопорно проговорил рыцарь. -
Благодари небо, что у тебя такой верный брат.
- О да, - прошептал Рейстлин.
Танис пристально взглянул на него: действительно ли в голосе мага
прозвучала нотка сарказма? Или ему померещилось? Полуэльф облизал
пересохшие губы: рот внезапно наполнился горечью.
- Ты можешь провести нас? - спросил он напрямую.
- Мог бы, - ответил Рейстлин, - если бы мы пришли сюда до Катаклизма.
Книги, которые я читал, были написаны много столетий назад. Во время
Катаклизма, когда огненная гора обрушилась на Кринн, город Кзак Царот
погрузился в недра земли. Я узнал эту лестницу, ибо она уцелела. Но
далее...
Он пожал плечами.
- Куда хоть она ведет?
