уже нельзя будет остановить. Зачем было объявлять во всеуслышание о ее
создании? Разве доктор Карлтон, творец мистера Гордонса, не понимает, что,
прочитав это заявление, Гордонс очертя голову ринется в ее лабораторию,
чтобы выкрасть программу?
Он прочитал статью еще раз. Ему бросились в глаза отдельные места
заявления: творческий интеллект, дебил, гений, выживание... Из этих слов
сложилось нечто такое, что положило конец его раздумьям.
Харолд В. Смит подвинул к себе телефон. Через несколько минут у него на
столе уже лежал список всех пассажиров, которые в этот день зарезервировали
себе места на самолеты, вылетающие в штат Вайоминг, а также на те, которые
совершают в этом штате транзитную посадку. Под каким именем мог бы
зарегистрироваться мистер Гордонс? Он запрограммирован на выживание, а
поэтому вряд ли воспользуется собственной фамилией. Выбирая себе псевдоним,
люди обычно сохраняют инициалы. Поступит ли таким образом и Гордонс? Смит
начал медленно просматривать список пассажиров, намеревающихся вылететь в
этот день в район Чейенна. В нем было семьдесят фамилий. Его скользивший от
фамилии к фамилии палец остановился почти в самом его конце, "м. Андрю". Он
так и знал! Он так и знал! Ну конечно же, это мистер Гордонс! Он составил
псевдоним, использовав свой единственный инициал и переделав слово "андроид"
в фамилию "Андрю". Вот так!
Смит вызвал секретаршу, и она тут же заказала ему билет на следующий
самолет до Вайоминга. Запуск ракеты назначен на завтрашнее утро, и Гордонс
будет там к этому времени. А Римо и Чиун, наверное, уже там.
А теперь к ним присоединится и доктор Харолд В. Смит.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Идея использовать доктора Карлтон в качестве приманки принадлежала
Чиуну.
-- Нападая на человека, надо узнать, чем он особенно дорожит, --
наставлял Чиун своего ученика. -- А дорожит он больше всего тем, в чем
нуждается.
-- Но Гордонс -- не человек, -- возразил Римо.
-- Помолчи. Неужели не понимаешь? У всего есть своя потребность. Если
ты захочешь перегородить реку, разве ты будешь строить плотину на равнине,
где река просто обогнет преграду и потечет дальше? Конечно, нет. Ты будешь
строить плотину там, где реке нужно прокладывать путь между горами. У всего
своя потребность. Понял?
Римо угрюмо кивнул. Он знал по опыту, что если согласиться сразу, то
можно иногда избежать очередной бесконечной истории Чиуна о вороватых
китайцах. На этот раз, однако, это не помогло.
-- Много лет назад, -- начал Чиун, -- у вороватых китайцев был
император, который был просто никудышным даже для такого народа, как
китайцы. Этот император нанял Мастера Синанджу, который оказал ему одну
услугу, но император отказался за нее платить. Он поступил так потому, что с
типичным для китайца высокомерием считал, что закон для него не писан. Он
утверждал, например, что он -- "Солнечный император" и что ему должны
поклоняться, как Солнцу...
-- Все ясно, -- прервал его Римо, -- твой предшественник
прокомпостировал его билет по жизни.
-- Не в этом суть истории, -- отвечал Чиун и терпеливо продолжал свой
рассказ: -- Так вот, этот император жил в замке, окруженном высокими
стенами, многочисленной стражей и всякими хитрыми устройствами,
предназначенными для охраны покоя и жизни императора...
-- Для твоего предшественника это было, конечно, детской забавой, --
снова перебил его Римо.
-- Возможно. Но от него зависело благополучие его деревни, и поэтому
мой предшественник не мог рисковать своей жизнью. Так что же он сделал, этот
мой предшественник? Может быть, он вернулся домой, в Синанджу, и сказал: "О
горе! У меня ничего не получилось. Шлите детей домой, в море"? Ибо так
поступали люди в Синанджу, когда наступал голод. Они вывозили детей к морю и
опускали их в воду, говоря при этом, что "посылают их домой". На самом деле
люди знали, что они не посылают их домой, а топят, потому что их нечем
кормить. Синанджу, как тебе известно, -- очень бедная деревня и...
-- Помилуй, Чиун! Я все это уже слышал.
-- Так вот, этот предшественник не сказал: "У меня ничего не
получилось". Он пораскинул мозгами и понял, какая у императора была
потребность. Этот император не мог, конечно, сидеть из года в год за стенами
замка. Он был тщеславен и считал, что если он будет все время отсиживаться
во дворце, то его жуликоватым подданным придется туго, так как (он был в
этом уверен) они не смогут сами собой управлять. У него была потребность
чувствовать себя важным! И скоро наступил день, когда император открыл
ворота дворца для того, чтобы люди могли приходить к нему со своими жалобами
и просьбами. Тогда мой предшественник покрыл свое лицо грязью, одолжил у
нищего его рваное платье...
-- Не заплатив за это, бьюсь об заклад, -- вставил Римо.
-- Потом он вернул его. Если вещь возвращается, то за нее не нужно
платить. Он проник во дворец под видом нищего, и когда император,
развалившись на троне, удовлетворял свою потребность править, мой
предшественник схватил его за горло и сказал, что пришел за платой.
-- И одним императором стало меньше, -- подхватил Римо.
-- Нет. Император тут же заплатил ему. Он дал ему много драгоценных
камней и большое количество монет, сделанных из золота. И у жителей нашей
деревни снова была еда, и не надо было посылать детей "домой".
-- И все это благодаря тому, что у императора была потребность править?
-- Правильно.
-- Рад за твоего предшественника. А теперь скажи, какое это имеет
отношение к мистеру Гордонсу?
-- Он думает, что для выживания ему необходим творческий интеллект.
Если мы ему скажем, где он может его получить, то он обязательно отправится
туда. Вот тогда-то мы и атакуем!
-- Ты считаешь, что это сработает?
-- Слово Мастера Синанджу!
-- Очень хорошо, -- сказал Римо, -- но я все-таки настаиваю, чтобы ты
дал мне возможность схватиться с ним один на один.
-- Понятно, -- сказал Чиун. -- Как видно, у тебя тоже имеется
потребность -- тебе позарез надо быть глупым.
Все остальное время Чиун молчал, пока они не оказались перед доктором
Карлтон в ее кабинете, в лаборатории Уилкинса. Она обрадовалась их приходу.
-- С тех пор как ты ушел, -- сказала она Римо, -- я только о тебе и
думала. А ты, оказывается, жутко нервный. Мне пришлось потратить целых три
дня на ремонт Джека Даниэльса. Боже, что ты натворил с его транзисторами! И
с моими тоже.
-- А, ерунда, -- сказал Римо, -- ничего особенного.
-- Особенное тоже было, -- сказала она, приглаживая па пышной груди
белую нейлоновую блузку. -- Можешь поучиться у этого человека, мистер
Смирнофф, -- сказала она, глядя мимо Римо. -- Ты вроде бы считаешься машиной
удовольствий, а на деле не стоишь и прыщика на его пятке.
Римо обернулся. Андроид -- господин Смирнофф молча смотрел на них из
угла комнаты. Наблюдал ли он? Слушал? А может быть, он просто стоял в углу,
выключенный, как холодный электрический утюг? Но тут Римо заметил, что
мистер Смирнофф, словно бы соглашаясь с тем, что ему говорила доктор
Карлтон, кивнул. Затем его глаза шевельнулись в орбитах и встретились со
взглядом Римо. Тот повернулся к Ванессе Карлтон.
-- Если честно, ты, действительно, кое-чего стоишь, кареглазый...
-- Да, да, конечно, -- прервал ее Чиун, -- но мы пришли сюда по важному
делу.
-- Я никогда не обсуждаю дел без выпивки. Эй, мистер Сигрэмс!
В дверь вкатилась самоходная тележка и, выполняя заказ, изготовила
двойную порцию сухого, очень сухого, коктейля мартини. Доктор тут же отпила
изрядный глоток. Тележка покатилась прочь.
-- Теперь выкладывайте, что у вас там!
-- Вы объявите о создании качественно новой программы творческого
интеллекта, -- сказал Римо.
Доктор Карлтон рассмеялась:
-- А вы пройдетесь по потолку!
-- Вы должны это сделать, -- сказал Римо. Чиун поддержал его кивком
головы. -- Нам это нужно, чтобы заманить сюда Гордонса.
-- Именно этого я и не хочу. Я больше не контролирую действия мистера
Гордонса. Я не знаю, что он сделает, если сюда заявится. Мне лишняя головная
боль совершенно ни к чему. Как вы думаете, почему я поменяла всю систему
запоров на входах? Нет уж, спасибо!
-- Вы меня не так поняли, -- сказал Римо. -- Мы не просим вас сделать
такое объявление -- мы приказываем вам.
Чиун молча кивнул, подтверждая сказанное Римо.
-- Это что -- угроза?
-- Вот теперь вы нас поняли правильно.
-- А почему вы считаете, что я испугаюсь?
-- А вот почему, -- сказал Римо. -- Правительство перестало
финансировать ваши исследования. Вы тем не менее продолжаете свою работу так
же беззаботно, как и раньше. На что? На какие деньги? Готов поставить четыре
цента против ваших двух, что на фальшивые деньги мистера Гордонса.
Правительство очень не любит тех, кто сам печатает доллары.
Доктор Карлтон сделала еще один большой глоток и села за свой стол. Она
начала было говорить, потом остановилась на полуслове, глотнула еще мартини
и, наконец, сказала:
-- Ну, хорошо.
-- Что "хорошо"? -- спросил Римо. -- Возражения снимаются?
Она кивнула.
-- А все-таки что навело вас на мысль запрограммировать Гордонса на
изготовление фальшивых банкнот?
-- Ах ты кареглазый поганец, так ты, значит, блефовал?
Римо пожал плечами.
-- Я не программировала его на изготовление фальшивых денег, --
запальчиво сказала Ванесса. -- Однажды я проводила совещание, на котором
обсуждались наши финансовые проблемы. Я сообщила, что нас собираются
закрывать. Помнится, я еще сказала, что если бы у нас были деньги, то мы бы
выжили. Деньги означают выживание. Что-то в этом роде.
Она сердито допила бокал и снова вызвала мистера Сигрэмса.
-- Среди присутствовавших был и мистер Гордонс. Он слышал мои слова и в
ту же ночь сбежал. На следующий день он прислал мне кипу фальшивых банкнот,
написав в сопроводительной записке: "Это поможет Вам выжить".
-- С фальшивками, выполненными столь безукоризненно, это, наверное,
было не трудно, -- заметил Римо.
-- Вначале они были совсем не идеальны. -- Она подождала, пока винная
тележка наполнит ее бокал. Но я отсылала их обратно со своими критическими
замечаниями, пока, наконец, у него не стали получаться банкноты, не
отличимые от настоящих.
-- Ну, хорошо, теперь ему не отвертеться. Сегодня же вечером вы
объявите о создании новой программы творческого интеллекта. Не забудьте
упомянуть, что собираетесь ее опробовать и с этой целью запускаете отсюда
послезавтра ракету с программой на борту.
-- Я сделаю это, -- сказала доктор Карлтон, но каковы ваши шансы против
него? Он ведь непобедим. Он -- тот, кто выживет при любых обстоятельствах.
-- Что-нибудь придумаем, -- сказал Римо.
Однако и у Римо были свои опасения. Вечером, когда они с Чиуном
остались одни, Римо сказал:
-- Боюсь, Чиун, у нас ничего не получится.
-- Почему?
-- Да потому, что Гордонсу не составит труда во всем разобраться. Он
поймет, что это -- липа, дело наших рук. Чтобы догадаться об этом, хватит
интеллекта улитки.
-- Угу, -- сказал Чиун, поднимая вверх указательный палец с блестящим
длинным ногтем. -- Я уже думал об этом. Я продумал буквально все.
-- Расскажи!
-- Расскажу. -- Чиун приоткрыл у горла кимоно
Ты ничего не замечаешь?
-- Шея, кажется, стала тоньше. Ты худеешь?
-- Нет, дело не в этом. Ты помнишь тот свинцовый предмет, который я
