-- Римо! -- кричал Чиун. -- Отдай ему то, что он хочет! Отдай!
Римо не шелохнулся.
-- Давайте ваши пластины, -- обратился он к Гордонсу.
-- Римо, не занимайся глупостями! -- крикнул Чиун.
-- У меня четыре пластины, с которых печатаются пятидесяти- и
стодолларовые банкноты. Пятидесятки -- купюры Федерального резервного банка
Канзас-Сити выпуска 1963 года, серия "Е", лицевая сторона номер 214,
оборотная -- номер 108. Сотенные -- Федерального резервного банка
Миннеаполиса, выпуска 1974 года, серия "Б", лицевая сторона номер 118,
оборотная -- номер 102.
-- На кого вы работаете? -- спросил Римо, левой рукой нащупывая под
мышкой Гордонса нерв, нажатие на который парализует человека и причиняет
страшную боль, которую можно усилить, если ответ задерживается. Так было
раньше, много раз.
-- Я работаю сам на себя. Для своего выживания, -- ответил мистер
Гордонс.
-- Отдай ему то, что он хочет, Римо! Убери руку! -- крикнул Чиун и в
ажиотаже выдал целый поток корейских слов, которые показались Римо
знакомыми, похожими на те, которые он не раз слышал в начальный период
обучения и которые означали, что что-то идет не так. Позднее "не таким"
оказывалось только то, что делал Римо, а все остальное в мире было в
порядке. Но Римо понимал, что сейчас Чиун имел в виду совсем не его ловкость
и умение.
-- Посмотри на его лицо!
На лице мистера Гордонса застыла все та же глуповатая улыбочка. Римо
усилил давление на нерв. Кожа под его пальцами подалась, затем под ней
что-то хрустнуло. По звуку это была кость, но в этом месте никаких костей
быть не должно.
-- Не делайте этого. Вы уже нанесли мне повреждение, -- сказал мистер
Гордоне. -- Если вы не прекратите, наступит временный паралич правой стороны
моего тела. Это может угрожать моему выживанию. Я должен вас остановить.
Может быть, все дело было в этой улыбке, а может -- в том странном
ощущении, которое Римо испытывал от прикосновения к телу этого человека. Так
или иначе, когда он удвоил нажим, причем в этот раз не пальцем, а острым и
твердым ребром дискетки, то, похоже, поскользнулся. Тело его теперь уже не
было сбалансировано с телом мистера Гордонса, и Римо начал падать. В этот
момент мистер Гордонс схватил его за правый локоть и равномерно, со страшной
силой, которую он теоретически развить не мог, учитывая положение, в котором
он в этот момент находился, начал сжимать запястье Римо, вынуждая его
разжать пальцы, державшие программу.
-- Пусть забирает! Отдай! -- кричал Чиун.
-- Отдать? Черта с два! -- буркнул Римо и вскинул колено, целясь
Гордонсу в пах.
Колено застыло в воздухе. Будто раскаленные стальные прутья впились
Римо в правое плечо и рвали сухожилия.
Словно желтое пламя, мелькнуло перед глазами Римо кимоно Чиуна, но, к
своему изумлению, Римо не увидел результатов того потрясающего мастерства, с
помощью которого Чиун мог стереть тонкими длинными пальцами улыбку с лица
мистера Гордонса. Чиун атаковал его -- Римо -- руки! Длинные ногти Чиуна
впились ему в правую ладонь, заставив ее раскрыться. Мгновение -- и
программа оказалась у Гордонса. Положив ее в карман. Гордонс бросил на пол
гравировальные пластины.
-- Спасибо! -- сказал мистер Гордонс и пошел прочь.
Несмотря на повреждение правой стороны тела, шаги его были ровными и
уверенными. Римо вскочил на ноги и рванулся было вслед, намереваясь
отплатить за рану в плече. Сейчас он схватит белокурую голову и оторвет се
от туловища. Однако Чиун оказался проворнее: споткнувшись о подставленную
ногу, Римо грохнулся на пол и закувыркался, глухо застонав от боли в плече.
Чиун быстро забежал вперед и встал перед Римо, загораживая от него мистера
Гордонса, который уже выходил из посадочного зала в центральный зал
ожидания.
-- Зачем ты это сделал? Он же был у меня в руках! В руках! -- в
бешенстве крикнул Римо.
-- Уходим. Нужно срочно перевязать твою рану, дурачок.
-- Ты позволил ему забрать программу! Теперь мы его больше никогда не
увидим!
-- Будем на это надеяться, -- сказал Чиун и ощупал длинными чуткими
пальцами мышцы плеча Римо. Оторвав от кимоно несколько полосок, он стянул
плечо так, чтобы ограничить его подвижность, и отвел Римо к билетной кассе.
Там Мастер Синанджу поинтересовался, как попасть на самолете в такое место,
где есть солнце и морская вода. Из мест, которые ему назвали, он выбрал
ближайшее -- остров Святого Томаса в гряде Виргинских островов, о котором
Мастер Синанджу ранее не слыхал, так как он, наверное, открыт-то был совсем
недавно, лет пятьсот, не более, тому назад.
Пластины, с помощью которых белые люди делают свои бумажные деньги,
Чиун положил в бумажный пакет, купив специальные картинки, которые у белых
называются марками и которыми оплачивается пересылка. Затем особой ручкой
белого человека, которую не нужно макать в чернила и которой далеко до такой
вещи, как кисточка для письма иероглифов, он сочинил послание императору
Смиту:
"Дорогой господин Харолд Смит!
В течение многих лет Ваша империя прибегает к услугам Дома Синанджу, и
все эти годы Ваша благодать снисходит на нашу ничтожную деревушку. Наши
дети, неимущие и старики сыты и одеты, они спят в домах под крышами, которые
сделаны из прочных материалов.
Не бывало, чтобы империя Смита не выполнила своих обязательств.
Своевременно и полностью оплачивала она золотом услуги Дома Синанджу, иначе
деревня Синанджу вымерла бы от голода, так как земля там скалистая, а в
холодных водах морского залива нет рыбы. Благодаря поддержке Мастеров
Синанджу наши люди в течение веков, во-первых, имели пищу и, во-вторых, жили
достойной жизнью.
Ваша империя точно выполняла заключенное более десяти лет назад
соглашение. Выполнял его и Мастер Синанджу. По этому соглашению Мастер
брался, как Вы помните, обучить искусству Синанджу обычного белого человека,
дабы он не нуждался в оружии для выполнения своей работы. Молодой человек
научился этому. Он научился этому в первый же год. Но он получил гораздо
больше того, что было оплачено Вашим золотом. Он получил гораздо больше
того, что можно купить за Ваше золото: он стал представителем Дома в большей
степени, чем кто-либо, включая японцев и даже корейцев (о жителях деревни
Синанджу речь не идет).
В его сердце поселилось солнце, и Вы ничего не заплатили за это. Он
победил собственное тело, стал его господином и повелителем, и Вы ничего не
заплатили за это. Он получил знание Синанджу в той полноте, которую только
был в состоянии охватить. Вы ничего не заплатили за это, хотя Дом Синанджу
никогда бы Вам этого и не продал: Синанджу не продается, продаются только
его услуги.
Вот почему, с большим сожалением и благодарностью, Мастер считает себя
обязанным известить Вас, что Дом Синанджу расторгает соглашение. Мы найдем в
другом месте средства для существования деревни, так же как и для Римо и для
меня самого.
Между прочим, поскольку Римо не просто белый человек, но еще и белый
американец, то он, естественно, испытывает особые чувства привязанности к
своей родине, и, если позднее Вам понадобятся его услуги, он отнесется к
Вашему предложению с вниманием.
Посылаю Вам металлические предметы, которые были Вам нужны. Миссия
окончена. Контракт расторгнут".
В конце послания Чиун начертал символ Синанджу -- перевернутую трапецию
с делящей ее по вертикали линией, что символизировало Дом и абсолютное
превосходство. Этот знак заключал в себе имя и титул Мастера. Заклеив
конверт с посланием Смиту, он вложил его в общий пакет, который, в свою
очередь, тщательно упаковал в оберточную бумагу и наклеил марки. Посылка
заняла свое место в одном из металлических ящиков, содержимое которых
регулярно изымается и доставляется по адресам. Со времен Чингисхана
человечество не знало столь хорошо организованной и надежно охраняемой
почтовой службы. Очень нужная вещь! Для белых людей, конечно.
Вернувшись к скамейке, на которой ждал Римо, Чиун с удовлетворением
отметил, что Римо так сбалансировал вес тела, чтобы здоровые мышцы брали на
себя нагрузку поврежденных. Сообразительность и основывающаяся на полученных
от учителя знаниях предприимчивость молодого человека зачастую не только
радовала старого Мастера, но и вызывала у него чувство счастливого
удовлетворения. Конечно, это удовлетворение не следовало выказывать: и так
уже самонадеянность ученика была просто невыносима.
-- Что ты там делал, папочка? Книгу, что ли, писал? Ты изрисовал чуть
ли не весь блокнот! -- сказал, завидя его, Римо.
-- Я поведал императору Смиту о постигшей тебя неудаче, о ранении.
-- Зачем? Все будет нормально.
Чиун нахмурился и покачал головой.
-- Да, конечно. Я знаю это, и ты это знаешь, но император есть
император, даже если он для тебя -- директор или президент, или как ты их
предпочитаешь называть. Но, независимо от достоинств убийцы-ассасина, если
он ранен, то больше императору не нужен.
-- И Смитти тоже?
-- И ему. Это печально, сын мой. У раненого убийцы нет дома.
Расположение императоров не беспредельно.
-- Но я же- часть его организации. Кроме Смита, я -- единственный, кто
знает, чем мы занимаемся.
-- Ты получил сегодня один из тех печальных уроков, которые мы
получаем, когда вырастаем и становимся умнее, -- сказал Чиун. -- Но не
расстраивайся. Правда, императорам не свойственно любить таких, как мы, но
верно и то, что на наши услуги всегда большой спрос. На них был спрос и в
мирные годы Римской империи, и во времена правления сыновей Чингисхана, и в
годы различных бурных исторических событий в мире, когда этот спрос
неизмеримо возрастает. Не беспокойся. Того Рима давно уж нет, тех китайских
династий -- тоже, а Синанджу живет!
-- Не могу поверить, чтобы мы были безразличны Смитти! -- возразил
Римо.
Чиун успокоил его, как мог. Молодой человек нуждался в отдыхе:
приближалось время вылета. Эти перелеты только кажутся безвредными, а на
самом деле они портят людям кровь не меньше, чем смена фаз Луны. Белые люди
не понимают этого. Как и большинство желтокожих!
При посадке на самолет, который должен был менее чем за пять часов
доставить их на остров Святого Томаса в аэропорт, названный в честь умершего
императора Трумэна, Чиун заметил на одежде Римо металлическую кнопку.
Поскольку он не знал, что это такое, то не стал ее снимать. Вполне вероятно,
что эту штуковину при-цепил мистер Гордонс, с техникой которого не было
знакомо ни одно из многих поколений Мастеров Синанджу и которому столь
неразумно бросил вызов Римо. Ему это, конечно, простительно -- он молод, еще
и шестидесяти нет...
Римо не знал еще, что когда предстоит схватка с неизвестным, лучше
понаблюдать со стороны и дождаться, когда неизвестное станет известным, то
есть проявятся его слабые места, а следовательно -- и то, как его можно
победить. Римо не знал, что Мастер Синанджу рассчитывает на новые действия
мистера Гордонса, и тогда им станут известны его приемы, как это было,
например, с арабскими хашашинами, которые эффективно сочетали боевое
искусство с фанатизмом. Когда один из предыдущих Мастеров Синанджу впервые
столкнулся с хашашинами (они тогда еще только-только появились), то
немедленно отказался от службы Исламабаду, стал работать в другом месте и
год за годом ждал, наблюдал и изучал, пока не разобрался в их методах. А
они, эти методы, были настолько хороши, что от них пошло и само слово
