слушаешь?
-- Слушаю, дорогая, -- сказал Кастеллано. Требование десятого пункта
инструкции было явно невыполнимо: для этого нужно было выкопать из могилы
тело давно умершего помощника районного инспектора Никольса. Вместо этого
Кастеллано поставил револьвер на предохранитель и положил его во внутренний
карман своего легкого полосатого пиджака. В офисе ему обещали выдать
наплечную кобуру.
-- А зачем тебе револьвер? -- спросила Бет Мари.
-- Иду в офис, -- сказал Кастеллано.
-- Знаю, что в офис. Конечно же, я не думаю, что ты собираешься
ограбить "Бэнк оф Америка". Но револьвер-то зачем? Тебя что -- понизили в
должности, и ты теперь оперативник или что-то в этом роде?
-- Да нет, просто сегодня у меня особое задание.
-- Понятно, что особое. Если бы не особое, ты бы не брал с собой свою
пушку. Впрочем, я только попусту трачу время, задавая тебе все эти вопросы.
-- Угу, -- сказал Кастеллано и поцеловал жену в щеку. Он почувствовал,
что она обняла его в этот раз крепче обычного, и сам крепко обнял ее, давая
понять, что дружеская простота их взаимоотношений вовсе не означает, что он
остыл к ней, что любовь прошла.
-- Дорогой, принеси домой несколько образцов. Говорят, будто они
становятся лучше чуть ли не с каждым днем. Интересно взглянуть.
-- Что ты имеешь в виду? -- спросил Кастеллано.
-- Ну что ты так сразу разволновался! Я прочитала об этом в газете. Не
беспокойся -- ты мне ничего не говорил. Ты мне вообще никогда ни о чем не
рассказываешь. В газете написано, что по рукам ходит очень много фальшивых
двадцаток, причем высокого качества.
-- Хорошо, дорогая, -- сказал Кастеллано и нежно поцеловал жену в губы.
Когда она повернулась, чтобы идти обратно на кухню, он шлепнул ее по
широкому заду, и она взвизгнула, шокированная этой фривольностью. Так было и
тогда, когда они только что поженились, и она еще пригрозила, что уйдет от
него, если он посмеет это повторить. Это было более двадцати пяти лет назад.
За это время шлепки повторялись не менее семидесяти тысяч раз.
Кастеллано вошел в расположенное в центре Сан-Диего здание, в котором
находились правительственные учреждения, и поднялся в свой кабинет.
Поддерживаемая кондиционером благословенная прохлада была как нельзя более
кстати, учитывая то, в какое пекло превращались улицы города в эти жаркие
летние дни. В полдень к нему пришел посыльный из отдела снабжения, который
принес кобуру и показал, как надо ее надевать.
В 16.45 позвонил районный инспектор. Он поинтересовался, взял ли
Кастеллано оружие. Услышав утвердительный ответ, инспектор сказал, что
позвонит еще.
В семь вечера, то есть двумя с половиной часами позже того времени,
когда Кастеллано обычно отправлялся домой, инспектор позвонил ему снова и
спросил, получил ли он "это".
-- "Это"? -- переспросил Кастеллано. -- Что конкретно?
-- Вы должны были уже получить...
В дверь постучали, и Кастеллано сказал об этом инспектору.
-- Вот, должно быть, принесли, -- сказал инспектор. -- Позвоните мне,
когда ознакомитесь с этим.
В кабинет вошли два человека, вручившие ему запечатанный сургучной
печатью пакет из оберточной бумаги. На нем стоял черный чернильный штамп:
"Совершенно секретно". Кастеллано предложили расписаться в получении, и
когда он ставил свою подпись в регистрационной книге, он заметил, что там
уже стояли подписи не только его непосредственного начальника -- инспектора
Секретной службы, но и, как ни странно, заместителя министра финансов и
заместителя министра иностранных дел. Пакет успел побывать во многих руках.
В соответствии с действующей инструкцией Кастеллано подождал, когда
вручившие ему пакет люди выйдут из кабинета, и только тогда сломал печать.
Внутри находились два конверта и записка. На одном из конвертов было
написано: "Открыть сначала этот конверт"; надпись на втором предупреждала:
"Открывать только после получения специального разрешения по телефону". В
записке от инспектора было всего несколько слов: "Джим, что вы об этом
думаете?"
Кастеллано надорвал с угла первый конверт и осторожно вытряс из него
абсолютно новую пятидесятидолларовую банкноту. Подержал ее в руках: на ощупь
бумага похожа на настоящую. Именно качеством бумаги чаще всего отличаются
фальшивые банкноты от подлинных. Листая пачку банкнот, опытный кассир в
банке может легко, иногда даже с закрытыми глазами, определить по фактуре
бумаги, какие из них фальшивые. Натренированные пальцы чувствуют разницу в
качестве бумаги, на которой отпечатаны деньги. Касаясь поверхности фальшивых
банкнот, пальцы ощущают фактуру дешевой бумаги, при изготовлении которой
используется мало ветоши.
Бумага этой банкноты производила впечатление настоящей. Он потер уголки
банкноты о листок простой белой бумаги, сильно нажимая на нее. На листе
остались мазки зеленого цвета. Проделывая этот эксперимент, Кастеллано
проверял не столько краску, сколько бумагу. Та специальная бумага, которая
использовалась правительством Соединенных Штатов в производстве денежных
знаков, была недостаточно пористой для того, чтобы на ней могла хорошо
держаться соответствующая краска. В общем, пока что банкнота выглядела
нормально. В углу офиса, под увеличенными фотографиями знаменитых подделок
-- таких, например, как гитлеровские фальшивые банкноты
пятидесятидолларового достоинства, которые оказались сработанными столь
искусно, что было решено даже не изымать их из обращения, -- стояла
установка подсвечивания ультрафиолетовыми лучами. С ее помощью можно было
определить структурный состав бумаги более точно, чем на ощупь. Дело в том,
что многие фальшивомонетчики, принимая во внимание чувствительность кончиков
пальцев банковских кассиров, применяли при производстве своих банкнот
коммерческую бумагу, выделываемую из массы, в которую добавлялось
относительно большое количество ветоши.
Однако коммерческая бумага изготавливается из старой ветоши, а
поскольку старую ветошь хотя бы однажды стирали или промывали, то при
ультрафиолетовом освещении на ней заметны следы использованных при этом
химикатов. Денежные знаки Соединенных Штатов изготовляются исключительно из
новой, нестиранной ветоши. Новая ветошь -- вот в чем вся штука!
Кастеллано внимательно всмотрелся в банкноту, освещенную мрачным
фиолетовым светом, от которого ярко засветились белые манжеты его рубашки.
Банкнота не отсвечивала, и теперь у Кастеллано не осталось сомнений -- ясно,
что фальшивомонетчики в данном случае отбеливали новые однодолларовые
банкноты американского Казначейства, а затем наносили на них изображение
стодолларовой банкноты. Бумага была настоящая.
Правда, такая операция ставила перед фальшивомонетчиком другую задачу:
на этой настоящей бумаге с нужным содержанием требуемой ветоши нужно было
правильно напечатать картинку. Дело в том, что правительство печатало
банкноты на больших листах, которые затем разрезались. Используя метод
отбеливания однодолларовых и печатания на них стодолларовых банкнот,
фальшивомонетчик сталкивается с проблемой центровки наносимого рисунка, его
правильного расположения. Лицевая сторона, например, может не совсем точно
совпасть с обратной.
Но на этой банкноте все границы рисунка были безупречными.
Взяв увеличительное стекло, Кастеллано придирчиво всмотрелся в
тончайшую штриховку лица на портрете Улисса С. Гранта. Линии гравировки были
четкими и нигде не прерывались. Это была работа искусного гравера -- точно
такие же линии были и на подлинных банкнотах. Можно, конечно, так же точно
воспроизвести этот рисунок, если изготовить фотоспособом матрицы,
используемые при офсетной печати, но этот способ не годится для гладкой, с
высоким содержанием ветоши бумаги, какую Кастеллано держал сейчас в руках.
Используемая при офсетной печати краска будет на такой бумаге растекаться,
мазать и делать кляксы. Ясно, что в распоряжении фальшивомонетчика были
добротные гравировальные пластины, а когда Кастеллано обратил внимание на
то, как исполнена цифра "5" в углу банкноты, он невольно присвистнул от
восхищения. Эту банкноту делал большой мастер!
Напоследок он проверил серийный номер. Бывало, что фальшивомонетчик, у
которого была и пластина прекрасная, и бумага правильная, хороший печатный
станок и качественная краска, делал все-таки в конце концов единственную, но
довольно распространенную ошибку -- нечеткое написание серийного номера.
Иной фальшивомонетчик тратил годы напряженного труда, тщательнейшим образом
выгравировывал изображение банкноты, а когда все уже было как будто позади,
мог взять да и написать серийный номер более коротким чем надо шрифтом! Не
торопясь, скрупулезно Кастеллано проверил все цифры номера, одну за другой.
-- Сукин сын! -- выругался он и набрал номер телефона своего
начальника. -- Ну что, вы довольны? Сейчас уже половина десятого, и значит,
я просидел здесь целых пять сверхурочных часов. С самого утра я таскаю свой
старый револьвер, гадая, для чего, собственно, он может понадобиться, а
оказывается, что все это -- не что иное, как старая заигранная шутка,
которую проделывают с зелеными школярами. Я давно уже не нуждаюсь ни в каких
тренировочных занятиях по определению фальшивых банкнот. Более того, как вам
должно быть известно, я много лет возглавляю именно отдел по борьбе с
"веселыми" деньгами!
-- Значит, вы утверждаете, что та банкнота, которую я вам прислал, --
настоящая?
-- Не менее настоящая, чем моя злость.
-- Вы можете в этом поклясться?
-- Могу! И вы прекрасно это знаете, черт побери! Вы прислали мне
подлинную банкноту. Еще в те времена, когда нас учили всем премудростям
нашего дела, таким способом пытались сбить с толку новичков, чтобы потом
потешаться над тем, кто попадался на эту удочку. Вы, может быть, и сами на
нее попадались. Трюк нехитрый -- тебе предлагают распознать фальшивую
банкноту; после того, как ты это сделаешь, тебе дают другую, которую сложнее
раскусить, потом еще более сложную, а потом -- настоящую, нормальную
банкноту, и ты в ней ковыряешься до скончания века, выискивая несуществующие
погрешности.
-- Вы готовы поспорить на вашу должность и уйти в отставку, если эта
банкнота окажется все же фальшивой?
-- Готов.
-- Не надо. Откройте второй конверт и помолчите. Это не телефонный
разговор.
Кастеллано вскрыл конверт с надписью: "Открывать только после получения
специального разрешения по телефону". Внутри него он обнаружил еще одну
новую пятидесятидолларовую банкноту. Кастеллано взял ее в руки и вгляделся в
четкие тонкие линии вокруг лица Гранта.
-- Я открыл конверт, -- сказал он в трубку, зажатую между плечом и
щекой.
-- Теперь сравните номера серий и идите сюда, ко мне.
Кастеллано сравнил серийные номера на двух денежных банкнотах с
номиналом в пятьдесят долларов каждая, и с губ его невольно сорвалось:
-- О, Господи! Не может быть!
Когда он вошел к инспектору с злополучными банкнотами, в голове у него
вертелись два вопроса: был ли допущен типографский брак на монетном дворе в
Канзас-Сити? Если нет, то не означает ли это, что Америке угрожает серьезная
опасность?
Кастеллано не пришлось задавать свои вопросы: ответы на них стали ему
ясны, как только он переступил порог инспекторского кабинета, который
выглядел как армейский штаб перед началом военных действий. Никогда еще со
времен окончания Второй мировой войны не приходилось Кастеллано видеть сразу
столько оружия в одной комнате. Четверо в гражданских костюмах и при
